Тогда зачем тебе официантка? Держишься за неё, как собака на сене. А ведь на Мэри женились бы многие.
Никого я не держу, Серега. Это она в меня вцепилась мертвой хваткой, будто в Петербурге нет других мужчин.
Ты еще молод, а уже такой брюзга. Этот город любви пой, пока молодой. И хватайся за каждую юбку. А на Мэри все же женись нехорошо так вилять, вы уже давно вместе.
Она со мной из-за прописки.
Пусть так. Но кто с тобой будет по любви, помешанный? Ни одна девушка не выйдет за тебя просто так.
Ну и пусть не выйдет. Луна моя невеста, ей могу рассказать все тайны. Вот помяни мое слово как только найду ту, что сможет со мной летать и понимает небо сразу женюсь, в тот же миг.
Летчик с коллегой какое-то время посидели молча, выпивая стакан за стаканом.
Если бы все было, как в песне легко и страстно, летчик мечтательно затянулся, Но жизнь не оставляет возможностей для мечты жизнь сурова. Я не хочу обычной жизни, не для того я родился на свет, чтобы так же помереть, воплотив себе подобного. Я хочу летать.
Смешной же ты, летчик. Это все молодость в тебе играет. Я тоже хотел летать, только было это очень давно. А теперь и работа пилота надоела.
Ты не понимаешь. Не так летать, летчик раскинул руки в стороны, изображая самолет. За разговором уже наблюдали парочки с соседних столиков. Тогда летчик вскочил на стол и начал махать руками.
Я хочу настоящие крылья!
Прекрасно понимаю тебя, кивнул Сергей, задумчиво почесав бороду, Ты только сядь.
Нет, не понимаешь. Два белых, сильных, крепких крыла!
Тех, которые с перьями?
Да! Но не совсем. Я хочу быть, как птицы, своим там
Что ж ты не хочешь быть своим здесь? Одумайся, летчик. Жизнь идет мимо тебя, а ты не принимаешь эту жизнь. Потом будет поздно.
Летчик смахнул ногой стаканы и издал громогласное "кукареку". Пришла Мэри с тряпкой и начала сбивать летчика с насиженного места. Тот крякал и издавал птичьи звуки. В зале смеялись. Даже Алена с Катей вышли в зал, чтобы посмотреть на зрелище.
Даст он ей денег. Всем богатеям жених, ворчала Алена, сморщив нос.
"Ваши пальцы пахнут опиумом", томно затянула романс дама за роялем. Закатив глаза, Катя ударила по старому проигрывателю, из которого лились звуки рокабилли и ароматы плесени вперемешку с мокрым сигаретным пеплом. Потеплело.
Так их, этих худош интеллектуальных, кивнула Алена и ушла разогревать бевстрогано', как она его называла. Рабочие раздвинули столы и в центре рюмочной вертели твист с куртизанками. Опиумная дама, подстегиваемая мартини россо и кризисом среднего возраста, вышла на сцену кричать стихи в выключенный микрофон:
Я знала, что мне бесконечно противен весь род,
И я бесконечно пинала в крылатых сандалиях звезды.
Когда захотелось стать птицей, то наоборот
Ломала я гнезда, ломала бессмысленно гнезда.
Летчик апплодировал стихам из другого конца зала. Его не было слышно, но дама, чуткая до шлепков, заметила. Она благодарно поклонилась и послала летчику воздушный поцелуй, благословляя того на полет. Дальше все было, как в тумане мрачные лица, бледные руки, веснушки, танцы, плач, хохот, позор, задранные юбки, сбитые набойки, застывший циферблат, клюквенная по пятьдесят рублей в потном стакане, мужские цыпки, красный фонарь, рев обиженной цыганки, Элвис, поцелуи с брекетами, размятый фалафель, кафельные стены и запах засаленных воротничков. В общем, обычный поэтический вечер в Петербурге.
Пьяный в Бродского летчик вывалился из кафе, чтобы вскурнуть. Курить всерьез запрещала мама. Его нагнала Мэри пришлось обнять её курткой.
Уже пятая, заметила Мэри и жестом попросила прикурить.
А ты все считаешь, улыбнулся летчик.
Я сильна в арифметике, Мэри кокетливо приподняла губу и уставилась на летчика влажными мятными глазами, будто требовала проверки и опровержений.
Сколько мы уже вместе?, перестал улыбаться летчик.
Год и тринадцать дней.
Зачем?
Глупенький, все знают, зачем.
И правда, сигарета впилась в стену и погасла. Летчик достал новую.
Уже шестая сигарета.
Уже четырнадцатый день.
И второй брак.
Еще нет.
Но как было бы здорово, вспорхнула ресницами Мэри, Я надену белое платье, ты костюм. Посидим в баре, отметим.
Нет, Мэри. Еще нет.
Он не успел докурить, но выкинул сигарету и пошел в зал.
Нет, Мэри. Еще нет.
Он не успел докурить, но выкинул сигарету и пошел в зал.
Проводи меня!, крикнула Мэри. Летчик остановился, но не обернулся.
Зачем?
Тогда я тебя провожу, раз не знаешь, зачем. Стой на месте.
Она вернулась за вещами, попрощалась с Аленой, Дашей и Катей, накрасила губы и вышла на свежий воздух. Он взял её руку и повел к себе домой. У парадной летчик крепко сжал Мэри и прошелся по плечам острыми от сигарет губами.
Ангел, выдохнула Мэри.
Дьявол, выругался летчик и отстранил её, Я пьян.
Он скользнул в подъезд, похожий на зайца, бежавшего в нору. Мэри сверкнула зубами вдогонку.
Летчик поднимался по лестнице. Первый этаж. Здесь он мальчишкой играл в мяч. Второй этаж. Здесь дядя Саша учил его курить. Третий этаж. Здесь они с сестрой нашли бездомных котят. Четвертый этаж. Здесь Влад когда-то играл на гитаре, рассказывал про Горшка и Чёрта. Пятый этаж. Вот он и дома.
Марина встретила летчика со скалкой. Она любила кричать.
ЦЕЛОВАЛ!, кричала Марина. Она очень любила кричать.
Ты мне не мать, бросил в неё ботинком летчик, пока раздевался.
Сестра!!!, кричала Марина брошенной в стекло автомобиля чайкой.
И ЧТО?, автомобиль его голоса врезался в истошную птицу на полной скорости.
Ах ты еще и пьян, Марина засучила рукава и пошла по длинному коридору бывшей коммуналки, как графиня, решившая наконец проведать крестьян, Мама будет очень недовольна.
Мне плевать на неё, на тебя и на весь ваш женский полк. Если я захочу, я не буду появляться дома.
А жрать будешь воздух, Марина хитро улыбалась в дверях кухни, А носки твои ветер постирает.
Повариха обойдется мне дешевле, чем вы.
Да только она тебя обманет, змея воздушного. Леска оторвется ать! И крылья твои, как пепел. По земле пепел рассыпется цветы взойдут. Мы их тебе на могилу принесем.
Несите, поклонился летчик, Все цветы мне несите, и тюльпаны, и розы, и гладиолусы. Лучше умереть, чем, как число Пи, умирать каждый день бесконечно, понемногу. Глупая сестра!
Летчик подбежал к Марине и начал танцевать твист. Она сопротивлялась, но потом сдалась и завертела ножкой.
Глупая моя, беспечная сестра. Знаешь ли ты, что такое любовь?
Глупый брат, все, кроме тебя, знают, что такое любовь.
Марина отпустила брата и ушла к плите.
Эгэй, я слышу звук подбитых каблуков!, вскрикнул летчик и подбежал к двери. Он упал на колени и склонил чело в грязному, ворсистому придверному коврику. Буйная голова его лежала меж ботинок, как гнилой кочан капусты. Тетя Софочка вошла в квартиру, придерживая зонтик с головой попугая.
Maman!, не унимался летчик.
Что за мерзость тут творится?, мать летчика сморщила нос, К чему поклоны?
Маман, я женюсь. Я верно женюсь!
Он пьян, качала головой Марина, И целовался с Мэри.
Тетя Софочка всплеснула руками, упав на софу. Её маленькие ножки в капроновых носках хорошо подходили к капроновой сеточке на старомодной кичке.
Марина, неси сигарет!, рявкнула мать.
Марина, юн сигарет, силь ву пле!, навзрыд орал летчик.
Дурак. Вот форменный дурак, зачем тебе дурочка эта из бара? Ну почему нельзя было выбрать институтку, что я тебе нашла?
Проститутку!, летчик взял из старинного буфета хрустальный бокал и разбил об лоб. На паркет упало три капли крови. Летчик взял другой бокал и поднес ко лбу. С полученной каплей он смешал бурбон из бара и выпил залпом.
Дурак!
Сама дура. Марина, где mon une сигарет?
Вечером семья играла в карты. Мама подыгрывала летчику, чтобы тот подобрел и раскаялся, но он проигрывал, как пьяница ежедневно проигрывает бутылке его мысли были заняты упорством.
Твой ход, усмехнулась Марина. Она потушила сигарету и той же рукой потянулась встряхнуть котлеты на сковородке.
Летчик не отвечал. Мама тоже молчала. Напряжение, густое, танинное, висело в воздухе облаком весом в семьсот тонн. Его влажные пары ложились на лицо, становилось трудно дышать и хотелось прилечь на диван.
Старинные часы, доставшиеся в наследство от деда, правда, неизвестно, чьего, отбили восемь часов. Начиналась ночь так влияла петербуржская темнота на интеллигенцию. Ночь продолжалась с пяти вечера или после первого бокала вина. Куриные котлеты истошно шкворчали, имитируя шум дождя. Взгрустнулось.
ТВОЙ ХОД, кричала весьма побитая чайка.