Он взял книгу, сел за первый стол читального зала, открыл страницу.
Запах черемухи и трели птиц врывались в открытое окно, и читать краеведа как-то расхотелось.
Это соловей? спросил он.
Нет, соловьев у нас нет! снова улыбнулась она. Оба хотели что-то добавить к этому завязавшемуся, было, разговору. Но оба не решились, и уткнулись снова в то, что лежало у них на столах: он в книгу, она в экран компьютера.
Цвела весна. На черемуховой улице в пустом маленьком зале сидели парень и девушка. Они были одни наедине друг с другом в этом пространстве. Случайная встреча. И у обеих она была, конечно, не первая.
Но что-то мешало им сосредоточиться.
Майский ветер развивал занавески открытых окон в пустой провинциальной библиотеке. И в этих занавесках путались невысказанные слова вдруг неожиданно встретившихся не знакомых до этого людей.
В этом зале и в этом мае вдруг показалось, были только двое он и она.
« Боже мой, что я так взволновалась, говорила себе она, ну зашел, ну симпатичный, ну из Москвы, ну и что?! Зашел и уйдет! И странный какой-то дайте книгу по краеведению!
А я бы сама после ему рассказала о нашем городе, вдруг почему-то подумала она, вот вдруг он подойдет, скажет: знаете, книга какая-то скучная! Не могли бы мы проехаться по интересным местам, и вы мне о них расскажите!
«У него же есть машина. Мы бы поехали, я бы его привезла на то мое любимое озеро на краю городка, где небольшое кафе с открытой верандой, и мы бы смотрели на кувшинки. На озере я бы ему столько рассказала! И о своей жизни конечно! А он о своей
А дальше что? Нет, конечно, никаких гостиниц, никаких «пойдемте к Вам домой!» Нет, нет. Нельзя вот так сразу, Что он обо мне подумает!?
Но может быть, он стал бы ко мне приезжать, и может быть, что-нибудь у нас случилось! А может и то самое!?
Фу, господи, куда меня занесло?!
Ладно, если он подойдет, я ему что-нибудь скажу. Не может же быть, чтоб он просто так ушел!?
« Что за черт со мной?! думал он. Ну, хорошенькая, ну глаза в пол-лица, ну, какая-то тетка. Что первый раз что ли? К тому же последний день командировки. Завтра уезжать. Что я с этим буду делать?
Могу, конечно, точно она одинокая. Покажите, попрошу, свой город. Поедем. Найдем какое-нибудь романтическое место. Кафе, ужин. Дальше понятно! Конечно, уломаю к ней или в гостиницу.
Но вот что-то не могу. Жалко мне ее. Я уеду. Она опять останется в своем захолустье! Девочка-то вроде не из тех. Не на одну ночь. С такими глазами на одну ночь не бывает. Тогда я буду о ней переживать, она не дай бог в петлю полезет!
Эй, что это я, влюбился что ли?!
Да нет. Просто ужасно обидно. И странно. Весна. Девушка с огромными глазами. Мы встретились. Может она и есть судьба? Но нет, мы переглянулись и разошлись»
Зазвонил телефон.
Он взял трубку:
Да, это я, подожди, я тебе перезвоню.
Он улыбнулся библиотекарше.
Я на минутку. Сейчас вернусь.
Вышел во двор. Перезвонил.
Привет! Завтра приеду. Когда? Часа четыре езды, если не будет пробок. Что мне приготовить? Слушай, ты мне что, жена, чтобы задавать такие вопросы?! Ничего не надо. Как-то сам без тебя живу!
Ну, ладно ладно! Извини. Кто-то меня здесь завел. Нет, не влюбился. Извини, что сорвался, просто, когда приеду, буду очень уставший. Какой с меня толк? Побуду один.
Он вернулся в читальный зал, улыбнулся. И она улыбнулась. И сидели молча. И разговаривали друг с другом беззвучно, каждый про себя, но друг с другом.
Была минута, когда они могли не выдержать, хотели вскочить с места, подойти друг к другу и просто обняться. Так, без слов. Обняться, взяться за руки и пойти дальше вместе.
***
Через час он закрыл книгу, так и не прочитав ни одной страницы, подошел к стойке, отдал книгу, постоял в нерешительности, потом попрощался. Ничего он не спросил. И она ничего не спросила.
Еще через полчаса, она вытащила из-под стола костыли, заплетающейся от паралича походкой подошла к выходу, поставила помещение на сигнализацию и ушла. Идти было недалеко. Она жила на этой улице. Но у нее это занимало полчаса.
Дорогая муха
Дочь свою, Настю, Дмитрий Павлович не видел давно. Лет, наверное, двенадцать.
Как уехала после свадьбы к мужу, в Хабаровск, так с тех пор ни разу и не приезжала. Сначала беременела два раза, да все неудачно, потом просто не приезжала.
Пап, объясняла она по телефону, ну далеко же до вас, дорого! Мы за эти деньги с Сашей (Саша это муж) на китайский курорт в отпуск съездим.
Пап, объясняла она по телефону, ну далеко же до вас, дорого! Мы за эти деньги с Сашей (Саша это муж) на китайский курорт в отпуск съездим.
Да, был не далеко от Хабаровска на китайском островке, куда было пять часов на круизном Лайнере, молодежный курорт, с пляжами, отелями, дискобарами, все, зачем люди за границу едут.
Дим, ну что ты обижаешься, утешала жена, отпуск у них один, и чего им к нам в глушь ехать?у, правда, не такая уж глушь, жили они в областном городе, хотя, ну да, по сравнению с Китаем это была глушь!
Понимаешь, Валентина, пытался возразить Дмитрий Павлович, она не в глушь едет, а к родителям!
Валентина была на стороне дочери.
Родителями мы для Насти были в детстве! А сейчас у нее свой мир муж, ее город, ее судьба, нас в ее мире уже нет!
Неправильно это! упорствовал Дмитрий Павлович.
У него была замечательная юность. И в юности этой было две точки приложения сил, это работа и дочь Настя.
Работа была тем редким случаем, когда он занимался любимым делом, творчеством, потому что он был архитектором. Настя была тем человеком, в которого он хотел вложить все что любил в своей жизни: что знал, о чем хотел поговорить, как с другом.
Потому что друзей у него не было. Не сложилось. Были коллеги, приятели. Но не друзья. В душу не лезли, но и в свою не пускали.
А Настя была открытая, распахнутая, своя.
Пап, нам задали сочинение о том, как один человек проявил героизм увидел двух тонущих детей и бросился их спасать.
Спас?
Нет, утонул, но проявил мужество. А ты бы так мог?
Нет.
Почему?
Плавать не умею.
Значит, не бросился бы даже попытаться спасти?!
Понимаешь, Настя, дело не в том, чтобы совершить подвиг, а в том, чтобы спасти. Если знаешь, что не спасешь, не чего и пытаться. Вместо двух утонувших, будет трое.
А нам учительница сказала, что надо проявить мужество.
Я советую тебе не писать это сочинение.
Сочинение она не написала.
Дмитрия вызвали в школу.
Вы чему учите дочь? гневно вопрошала учительница.
А вы плавать умеете? спросил Дмитрий.
Я нет! замешкалась учительница.
И нырнули бы?
Больше его в школу не вызывали.
Объяснять и рассказывать, про все на свете было для Дмитрия делом увлекательным.
Например, о том, что заниматься нужно только тем делом, которое для людей полезно.
Скажем, не нужно тратить полжизни, делая опыты по выращиванию арбузов в Подмосковье, когда без всяких опытов они вырастают в огромных количествах в более южных районах.
Настя схватывала его слова, как открытие и удивлялась, как она сама не догадалась до сих пор об этом.
Да, Настя действительно понимала его настроение, его слова, даже если понятия, о которых они говорили, были ей не очень ясны.
Валентина ревновала, конечно, но что делать: это была их общая дочь. К тому же, на исходе пятнадцати лет, Настя без обиняков заявила:
Мам, я тебя очень люблю, но с папой мне интересней!
Дмитрий только развел руками, но когда мама в слезах ушла, погладил Настю по голове и поцеловал в макушку.
Вторым, если не первым делом всю жизнь была работа. Еще в институте он участвовал во многих конкурсах по проектированию новых застроек, сколотил целую студенческую команду, которая получала гранты по разработке интересных проектов, и вышла на всероссийский уровень. И был отмечен многими наградами и даже премиями. Поэтому когда мэр одного из областных городов, друживший с ректором института, попросил того подсказать кандидатуру главного архитектора, тот смело порекомендовал Дмитрия.
Должность была номенклатурная, Дмитрию дали квартиру, он с ходу влюбился в веселую и кудрявую Валентину.
Через пару-тройку лет угар молодости прошел, туман развеялся, и оказалось, что все его труды остались лежать стопками бумаг на столе кабинета.
Нет, проекты были великолепные, их слушанья проходили, чуть ли не под аплодисменты, выходили решения и постановления. Но денег на их существование не было.
Через пять лет Дмитрий Павлович а по отчеству к нему обращались не из-за возраста, а из-за статуса из номенклатурных начальников уволился.
Это был прекрасный год. Дмитрий впервые услышал, как шелестит ветер зелеными листьями в парке, как играют дети, катаясь на самокатах по асфальтовым дорожкам дворов, как поют птицы на солнечной лесной полянке.
Он купил подержанную, но вполне приличную машину.