Немного успокоившись, все расселись, как на собрании, чтобы уже попытаться найти выход из этой ловушки.
Как же так произошло, что вы потерялись во времени? И как жили, сколько лет прошло, что вы так исхудали?
Мужчины, кто курил, потянулись к сигаретам. Дым вился низкими змейками, расстилаясь по всей комнате.
Лиза пошла к окошку и только взялась за форточку, чтобы открыть её и проветрить, как высокая женщина перехватила ее запястье.
Нельзя! Те, другие, могут почуять, и тогда даже днём будут ломиться в дом. Я Валя! Подала она руку девушке и сама первая пожала ей ладонь.
Лиза! Очень приятно!
Валентина шагнула до печки, открыла побольше вьюшку и заслонку в печке.
В печку пусть вытягивает. Дым и дым! Никто ничего и не заподозрит! Пояснила Валентина.
Глава 3
Лейтенант, который за столом украдкой поглядывал на Ксюшу и сейчас как бы случайно оказался поближе к девушке, рассказал Геннадию и всем свою историю.
Я тогда после тяжелого ранения в грудь и ногу очень долго валялся по госпиталям.
Но выздоровление шло медленно. Любая маломальная хворь, вроде простуды, вроде простуды, прицеплялась ко мне. Нога вроде и зажила, но сильно болела. Ходил с трудом и долго на ней не мог даже стоять. И мне разрешили съездить на родину подлечиться в тылу. Так я и приехал к матери в Новосибирск. Доктора здесь оказались грамотными. Дело быстро шло на поправку.
Здоровье тоже наладилось. Грибы, ягода, лес недалеко, сразу за огородом. В речке рыба, даже зеркальный карп водится.
Да и не голодал тут никто. Не голодали, поправился он. Но это уже потом началось. Некоторые горожане кур и коров держали. А уж про деревню и говорить нечего. В огородах даже арбузы садили. Свежий воздух, парное молоко, спокойный сон хоть кого на ноги поставят.
Завтра меня уже на комиссию в госпиталь пригласили. Думаю выпишут, в тот же день сяду на поезд и обратно на фронт фашистов бить.
Легли спать. Всё было, как обычно. А утром проснулись, позавтракали. На работу с наших двух улиц люди пошли к остановке на трамвай и я с матерью тоже.
Ждали, ждали. А ни одного трамвая, ни машины не проехало. И какая то тишина странная. Звуки только с наших двух улиц доносятся: коровы мычат, хозяйки ведром железным стукнут, дети перекликнутся.
А с других сторон шума вообще не доносится. Никакого!
Вернулись домой, а электричество отключили. И радио молчит, даже треска никакого. Телефон, у кого был, тоже проверили мертвый.
Пошли пешком. Ну, думаем, может, что непонятное случилось. Авария или что. Да и с опозданием на работу строго законы военного времени. Прошли немного и всё темнота впереди. Не ночь, там хотя бы луну и звезды видно. А просто полная темнота и пусто, глухо. Страшно куда то двигаться. Ориентир, даже просто направление вскоре теряешь. На войне всякое было. И смерть мимо пролетала не раз. Но так страшно никогда не было.
Я встал в нерешительности: идти дальше или повернуть назад? Не знаю, что делать. И тут слышу, мать моя рядом где-то, громко так говорит: Стойте! Не поворачивайтесь! Назад выходите пятясь, как раки.
Я да еще некоторые, что недалеко были, послушались и назад попятились.
Так и вынырнули из темноты. Где вошли, там снова и оказались.
А те, кто не вышел оттуда, пошли дальше или как, не знаем, через день два тоже вернулись. С виду люди как люди. А только часто они становятся как звери. Глаза невидящие становятся, страшные. Изо рта слюни и пена показываются. Рычат, крики нечеловеческие издают. Могут набрасываться на домашних животных и на людей. И чем дольше, тем чаще. И какие то особенно сильные становятся. Их бьешь кулаками, даже палкой, а они не боятся совсем, пока не отключатся.
Пока коровушки кормилицы живы были, так мы еще держались. Молоко было, да и телята. Возле речки покос хороший на нашей стороне остался.
А весной последнюю коровенку эти нелюди приели, окаянные! Вступила в разговор повариха Валентина. Картошки ведро осталось.
Огороды у нас при домах были. Этой весной уж и не садили ничего. Вурдалаки совсем озверели, ничего делать не дают. Скольких людей уже убили, да съели.
Дома, которые без хозяев остались, насчет продуктов давно уже всё обыскали, ещё в первые два года.
На речке рыба есть, но уже месяц как не ходили. Сил у нас обороняться не осталось, ослабели с недоеду. Что дальше делать будем, не знаем. Или, может, вы чем помочь сумеете? С робкой надеждой высказал свою надежду на чудо приземистый старик с бородой.
Поможем, дед, обязательно поможем! Мишаня со своим другом Юркой были настроены по боевому.
Сделаем осиновые колья и вперед на вампиров!
Вон у вашего милиционера пистолет есть.
Прорываться будем с боем! Поддержал его друган.
Молод ты, сынок. Прорываться! Куда прорываться ты собрался? Говорят же, со всех сторон темнота. И выходят оттуда уже не люди. Хочешь в такого же превратиться? Огрызнулся дед. Нет уж, пусть я умру здесь от голода, но душу свою сохраню чистую. Я хоть из раскулаченных сюда попал, но к Богу счётов у меня нет.
Его поддержал и милиционер.
Не раз мы по каждой тропинке ходили, выход искали. Только тьма кругом. Так и пятились, как раки, задом. Спасибо вон его матери! Кивнул он на лейтенанта. Баба Анна и спасла нас.
А как вы догадались, баба Аня? Поинтересовалась Лиза. Она кое-что слышала о чудесном от бабушки в детстве.
Догадалась. За свою жизнь наслышалась о леших, русалках, банницах, водяных и прочей нечисти. Нет нет, и что то в жизни пригодится.
Это современные пионеры да комсомол с коммунистами ни в Бога, ни в Черта не верят. А старые люди неглупые были.
Бабушка внимательно всмотрелась в девушку и спросила:
А ты не колдунья ли часом? Она прищурилась.
Вон и глаза у тебя какие знающие, бесстрашные!
Лизе стало неудобно от того, что все стали испытующе рассматривать её. Она очень не любили привлекать к себе внимание.
Нет, я не колдунья, а учительница. А что немного знаю, так это правда. Бабушка у меня травницей была и шептухой. Людей лечила, детей от испуга и грыжи заговаривать умела.
Я заговоров не помню почти никаких, но кое-что необычное знаю с её слов.
Вот оно что! Ну тогда, девица красавица, тебя нам сам Бог послал! Сказал милиционер, хоть так говорить ему было не по чину. Конечно, я и сам ни в какую чертовщину не поверил бы раньше, но, он прервался на полуслове, потому что неожиданно громко залаяла в комнате собака.
Она встала передними лапами на подоконник и со злостью, вскидывая при каждом «гав» голову, лаяла и лаяла, внимательно всматриваясь через стекло на улицу.
Все новенькие кинулись в первую очередь к окнам. Они же ещё почти ничего не видели в том мире, куда их забросила судьба.
К дому со всех сторон по одному шли люди. Нет, они не двигались как зомби в голливудских ужастиках. Они шли нормальной походкой или почти нормальной.
Вот один внезапно закружился на одной ноге и захлопал руками, как петух. Постоял, похлопал и снова уверенным шагом пошёл к двухэтажке.
Другая несла на шее хомут, придерживая его двумя руками. Юбка её превратилась в лохмотья. Она иногда взбрыкивала одной ногой и мотала при этом непокрытой головой так, что грязные волосы тяжелыми прядями били по её лицу. Затем снова шла размеренным шагом.
Крепкого телосложения, крупный мужчина шёл с дубинкой в руках, изредка поднимая вверх своё оружие и что то крича громким голосом. Кого он изображал? Медведя? Обезьяну?
Ребёнок с маленькой рыжей собачкой бежали наперегонки, играли. Причём мальчик иногда вставал по собачьи на четыре конечности и бежал с ней, соревнуясь.
Их ещё будет много? Спросил водитель трамвая.
Точно не знаем. Они все вместе ни разу не показывались. Но двоих из них нет в живых, это точно. Я их застрелил, когда ещё патроны были. Ответил милиционер.
Что ты скажешь на это девонька? Тронула баба Анна за плечо Лизу.
Я с этим еще не сталкивалась. Но у меня только одно предположение они точно не зомби. Это похоже на одержимых. Как в них нечистики вселяются и командуют человеком против его воли. Говорят, раньше священники некоторые могли изгнать их из таких зараженных.
В библии рассказывается о том, как Господь изгнал бесов и утопил их в море в стаде свиней.
Ты читала Библию? Строго посмотрел на Лизу дед Архип, бывший кулак.
Нет. Я и книги этой никогда не видела. Опустив глаза и прикусив нижнюю губу, ответила девушка. Ей почему то стало очень стыдно перед этими исстрадавшимися в жизни людьми.
И некогда было объяснять, что она была пионеркой и комсомолкой. Её и в церковь бабушка один раз водила украдкой, чтобы никто из знакомых не видел.
А креститься ты хоть умеешь? Не унимался дедок.
Знаю, как это делается. Умею. Она опять не стала рассказывать, как она этому научилась в детстве через игру.
«Эй, Лизка, ты знаешь, где звезда у солдата?