И если благополучно найдём.
А наставительница Снежна? поднял брови Зим. С ней Шамир тебя свёл раньше. Почему не ей? И почему не Дремню?
Не знаю, я пожала плечами. Просто чувствую, что записи для Дорога.
Вероятно, он потомок, предположила Светла. Если выжили семьи предателей, то почему бы не уцелеть и потомкам Весела и Бела?
И Хмура? И Золота? оживилась я.
Проклятье Стужи и это зацепило многие искрящие потеряли свои корни. У кого выжили родители те помнили, а кто остался сиротой нет, запомнили лишь приёмных родителей. Моя семья как раз из таких наши корни бесследно сгинули в тумане прошлого. Ни деды, ни бабушки не помнили родных, только приёмных. А ведь так интересно знать, чей ты потомок на самом деле
А вот это мы узнаем, когда память вернётся, вздохнула Светла. Я сейчас не могу даже путь Дивны проследить. Не знаю, выбралась ли она с родителями тогда из пределов, выжила ли Но мы отвлеклись. Ты понял, Смел, да? От имён толку мало, если на память пишущих и говорящих легло то же проклятье. Имена предателей вычеркнули из памяти так, что их там и нет поди. Словно их никогда не существовало.
Значит, есть что-то другое, упорствовал дядя. Иначе зачем из-за них убивать?
Вот с этим соглашусь.
И я тоже зачем-то пошёл именно за записями пробормотал Зим, щурясь на солнце. Ну, тогда
Потому что это не ты был, я держалась своего. Потому что тебя вели чары. Не отпустил бы тебя Стужа на вольные хлеба тебя, одного из немногих первых и удачных, на кого потратили силу помнящего. Мой наставитель Силен чётко сказал: ты с благом Шамира, помнишь? А значит, ты появился тогда, когда это проклятое дело только начиналось и Шамир ещё не передумал.
Забытые потеряли память, да? знающий внимательно посмотрел на меня и задал один из своих противных вопросов: А почему нынешние «недо-» с памятью получаются? Они даже свои прежние имена вспоминают. А я вот не могу. Если вы отказались помогать тогда и, само собой, не помогаете сейчас? А может, Забытые тоже прокляты? Тоже были под чарами?
Я вспомнила то, что видела в склепе: мёртвые глаза Потопа, мёртвые глаза Зноя
Потому что сейчас на Гиблой тропе очень много нашей силы, ответил вместо меня дядя Смел. Ты же помнишь, раньше мы умирали, когда хотели. То есть не слишком часто. И нашей силы везде было мало. А сейчас и Гиблая тропа много её впитала, и живой мир. Шамир до сих пор судорожно пристраивает нашу силу к летникам, и ещё не на одно поколение знающих хватит того, что выплеснулось во времена Забытых. Но это же мёртвая сила. Посмертная. Она не годится для полноценной жизни. И для полноценной памяти.
Да и сами Забытые ещё опытами были, добавила я. Думается, Стужа сообразил, как делать «недо-» лишь тогда, когда ему Шамир невольно показал. Безлетные же знающие и хранят все знания мира. Они к ним ручьями стекаются сами по себе благодаря старым чарам. Даже если Шамир не хочет делиться всё равно стекаются.
Ветер тихо и печально вздохнул.
Ну и наломал же ты дров
Скоро Алый, предупредила Светла, и куколка, искря глазищами, высунулась из нагрудного кармашка. Я ощущаю знакомый пепел. Будьте настороже.
Даже при однообразии дороги за интересными обсуждениями время быстро летит, да.
Славна кем она вам приходилась? вспомнила я симпатичную искрящую.
Которая ненароком сказала очень правильные слова: дома искры с памятью общались чаще, чем друг с другом, да и друг с другом в основном семьёй, обсуждая всё те же находки из всеобщей. И теперь тоже. И, не столкнись я с миром людей, не задумалась бы, что это ненормально. Не совсем нормально. Такая «необщительная» жизнь всегда была нашей нормой. Привычкой. Традицией. Но традиции ценны там, где их понимают и уважают. К людям с ними идти глупо. С людьми надо быть другими, хоть немного. И я обязательно обсужу этот вопрос со своими.
Интересно, а где Силена носит? Вот бы его после пределов отловить и амулет-«имя» Ясена вернуть. Зной, поди, обрадуется пропаже.
Славна моя внучатая племянница по отцовской линии, грустно ответила Светла. Первый ребёнок, папина любимица. Когда я приезжала работать в гробницы, она всегда прибегала побыть рядом. Любопытная, как котёнок. Хорошая девочка. Очень.
Извини пробормотала я.
Ничего, грустно улыбнулась искрящая. Всем своя судьба отмерена. Я, видишь, тоже не слишком хорошо жизненный путь завершила. Но о себе-то я не жалею. Я многое успела сделать и долгий путь прошла. А вот деток Деток до слёз жаль. Они же не виноваты. И кабы в честном бою, а не так, со спины
Ничего, грустно улыбнулась искрящая. Всем своя судьба отмерена. Я, видишь, тоже не слишком хорошо жизненный путь завершила. Но о себе-то я не жалею. Я многое успела сделать и долгий путь прошла. А вот деток Деток до слёз жаль. Они же не виноваты. И кабы в честном бою, а не так, со спины
Впереди затемнели обломки камней. Вблизи мелкие, почти скрытые снегом и напоминающие сугробы, вдали выше человеческого роста, со снежными шапками и выбеленные мелкой крошкой. Нелепые, уродливые и угрюмые на фоне безмятежной белизны бесконечной степи и под лучами смеющегося солнца. Жалкие и жуткие до дрожи, если вспомнить, чьи руки их сотворили.
Это ещё не Алый, предупредила Светла. Это Яблочный городок небольшой, трёхстенный. Алый как раз следом за ним.
Мы идём тропой Стужи, пояснила я, встретив вопросительный взгляд Зима. Говорят, от его чар лопался камень. Если в городе было мало старой крови, Забытый его просто вымораживал. И на его пути мы находили много целых городов вроде Лунного помнишь? Целые, но замороженные. А если старой крови было много, мороз схватывал камень, и одного его прикосновения хватало, чтобы стереть город в пыль.
Знающий нахмурился, и я снова повторила:
Это не ты уничтожил Приозёрный. Я слышала грохот и видела дым. И снег с пеплом. Уймись, совестливый ты наш. Снег вероятно, твой, а вот пепел нет. Или ты знаешь какие-нибудь сжигающие чары?
Нет, признал он. И даже сочинить не получается.
И не получится, уверенно сообщила Светла. Не то солнце. Совсем не то.
Ну и всё, подытожила я, понимая: это заткнёт невероятную совесть Зима ненадолго. То есть надо его отвлекать. Постоянно.
На дальний, самый высокий и длинный огрызок не то городской стены, не то стены дома, льдисто поблескивающий на солнце, села, сложив крылья, крупная белая птица. Склонив голову набок, она хитро прищурилась. Мы с Зимом переглянулись и наперегонки рванули на встречу с Шамиром. Да и по пути было тропа упиралась в обломок, огибала его и исчезала за ним.
Я, конечно, добежала первой, опередив своего спутника на добрую сотню шагов. Подняла голову, ободрилась добродушным подмигиванием, нацепила на ладони «царапки» и шустро взобралась на обломок пожалуй, всё-таки стены. Знающий, на бегу соорудив вьюжную лестницу, взобрался следом.
И?.. он огляделся.
Неподалёку, на маковке обломка поменьше, примостился Вьюж. Вёртка, доселе нырявшая из сугроба в сугроб и испещрившая снег кроличьими норками, замерла, наполовину высунувшись из новой.
Шамир снова распахнул крылья, и во все стороны брызнули белые перья. Мир враз накрыло снежной пеленой ни зги не видно. Зим, стоящий в шаге от меня, превратился в размытую тёмную фигуру. Солнце исчезло за густыми снежными хлопьями.
Тебе же нельзя чаровать!.. выдохнула я испуганно.
Почему? немедленно заинтересовался знающий.
Потому что я осеклась.
Город восставал из мёртвых.
Поднимались из земли остовы домов и нарастали сверху крыши. Прокладывались дороги. Заново возводились стены. Тысячи невидимых рук неустанно лепили из снега постройку за постройкой. А когда с домами, дорогами и стенами было закончено, чары взялись за деревья. За животных. И за людей.
Они проступали из снежной заверти, закутанные в пушистые белые шали суровые лапы елей, сильные спины ездовых псов, покрытые головы и сутулые плечи людей. Сначала неподвижные, точно кто-то на вдох-выдох остановил время, а потом живые. Дрожащие под порывами вьюжного ветра, бегущие и стряхивающие снег.
Вспыхнули, бессильные в метели, волшебные фонари одна золотая цепочка под нами, у городской стены, и вторая вдоль шумных домов. Потянуло свежим хлебом и сладкой выпечкой. Зашумели ели. Обмениваясь короткими фразами, бежали к домам люди, придерживая шапки и прикрывая глаза от снега. Фыркая, встряхивались псы. Скрипели по свежему снегу сани. И тепло, маняще, разгорались огоньки за морозными узорами стёкол.
Зачем?.. хрипло прошептал рядом Зим. Зачем он нам это показывает?..
Я знала ответ. Но побоялась его озвучить.
Смотри, ответила тихо.
Снег на мгновение замер, опав на землю. И жизнь тоже замерла опять, точно некто остановил время. Зим выругался, явно догадываясь, что сейчас случится, дёрнулся, но ничего не успел сделать. Я повернулась и перехватила его руку, больно сжав запястье.
Это прошлое, Зим, напомнила шёпотом. Ты ничего не сможешь изменить. Ты можешь только смотреть. И понимать. Прошлое не изменить. Но вот настоящее и будущее, зная прошлое, да. Если страшно закрой глаза.