Опять же ее прежний навык пригодился. Вовремя проследила, подслушала.
Чай заварился. Разбухший чайный пакетик улетел в мусорную корзину. Алла насыпала в стакан две ложки сахара, принялась мешать, громко позванивая ложкой о стеклянные стенки стакана.
Она испытывала неудовлетворенное беспокойство из-за утреннего репортажа в криминальных новостях. Ей срочно требовалось разжиться дополнительными сведениями и поделиться теми, что казались ей важными.
А как? Куда звонить? В полицию?
Она задумалась минуты на три, дважды обожгла язык о горячий чай. Попутно отправила на адреса сразу три машины. Она же была профессионалом. Могла и думать, и чай пить, и работать.
Алло, это телевидение? позвонила она через пятнадцать минут после того, как ее стакан опустел.
Именно столько времени у нее ушло на то, чтобы найти номер телефона. Пришлось порыться в Интернете.
Здравствуйте. Да, это телевидение. Слушаю вас, ответил ей тихий вежливый голос, явно принадлежащий молодому парню.
Я по поводу вашего утреннего репортажа. О найденной мертвой женщине на берегу залива.
Да, да, слушаю, голос парня зазвучал нетерпением.
Мне кажется, что я кое-что знаю.
Кажется или знаете? хмыкнул парень.
Кажется, знаю, повторила она настырно. Если вашему корреспонденту это интересно, я готова с ним встретиться. Записывайте мой номер телефона.
Нет необходимости, он высветился. Это ведь ваш номер? Он выслушал подтверждение и неожиданно спросил: А почему вы не звоните в полицию?
Потому что там мне за мои знания не заплатят, с хохотком ответила Алла и отключилась.
Она сочла, что правильно поступила. Отключилась в нужном месте. Потому что была уверена, что парень начнет ныть: и денежное вознаграждение у них не предусмотрено, и ценность ее сведений еще требуется доказать, и все это требует согласования с главным редактором. Было! Проходили! Теперь она будет умнее.
В обеденный перерыв она достала из сумки мясной рулет, завернутый в фольгу. Нарезала кружочками и отправила в микроволновку разогреваться.
Рулет был невероятно хорош. И пах восхитительно. И она точно знала: сейчас из-под двери ее пыльного кабинета по всей мастерской плывут запахи. И Тимур, если он не смотался с Клавкой в столовку через дорогу, наверняка теперь глотает слюни.
Алла точно знала, что он сейчас не в рейсе. Она динамила его уже полтора часа. И, судя по показаниям приборов, он сейчас в мастерской. Ну, не он, а машина, на которой он работает. И если Клавдия не утащила его хлебать дешевый вермишелевый суп, то он сейчас, ну вот сейчас минут через пять, постучится в ее дверь.
Тимур вошел без стука через четыре минуты. Алла нарочно засекала.
Чем так пахнет, блин?! возмущенно таращил он глаза, осматривая ее кабинет. Там у парней желудки сводит от такого аромата. Совесть имей, Аллочка.
Ага! Уже и Аллочка! Она погасила удовлетворенную ухмылку. Открыла микроволновку, достала тарелку с мясным рулетом.
Вот, хотела нам с тобой на ужин оставить, да теперь вот придется самой упираться. А ты чего, собственно, явился?
Ей очень хотелось бы услышать от него какие-то добрые слова. Что он соскучился, к примеру. Что она должна все забыть, понять его и простить. Что он если ее и не любит, то к ней привык. Ну, или что-то в этом роде.
Да, да, это было бы стопроцентным враньем. Ничего же не поменялось ни в нем, ни в ней. Он был молодым, красивым, крепким, лживым. Она на десять лет его старше, толстая и не очень симпатичная.
Но вот именно сейчас ей хотелось даже его вранья.
Но Тимур неожиданно не стал ничего придумывать.
Я по поводу нашего утреннего разговора, Алла, свел он густые брови к переносице.
Которого? разыграла она непонимание.
И прямо тут же, стоя перед ним с тарелкой, принялась отщипывать кусочки мясного рулета и класть их себе в рот.
По поводу происшествия на заливе. Ты еще разозлилась, помнишь?
Допустим. Тебе-то что? опешила она от такого поворота.
Просто хотел сказать тебе: не надо. Тимур привалился спиной к двери и смотрел на нее как-то нехорошо, не по-доброму.
Не надо что?
Алла забылась и хватала пальцами большие куски от мясного рулета, не заботясь, что пальцы ее сделались маслеными и вокруг рта наверняка блестит. Остановилась, лишь поймав тень брезгливости в его глазах. Швырнула тарелку на стол, потянулась к салфеткам. Быстро вытерла руки, рот. Повернулась к Тимуру, с вызовом повторила:
Не надо что?
Снова поднимать эту историю не надо. Там ведь тогда Петрович был немного замазан.
И что? Она пристроила зад на краю стола. Он был ни при чем, и я
Ты забыла, как его таскали? Как мотали ему нервы и довели до инсульта?
Ай, брось! поморщилась Алла. Инсульт у него случился от водки. И от того, что таблетки пил вместе с водкой.
От какой водки, Алла? Он не пил совсем. Он же за рулем почти сутками был. Когда? Тимур с осуждением смотрел на нее, как будто видел впервые. У него же здоровья и времени не было. Когда он мог пить?
Значит, находил время, фыркнула она, сощурившись. Я сама у него в машине водку видела. И не раз. Значит, пил.
А то, что он эту водку держал для пассажиров, которые в магазин за ней опоздали, тебе в голову не приходило? он криво ухмыльнулся. Я, признаюсь, тоже так делаю. И многие ребята. Надо же зарабатывать.
Ух ты! ошалело поводила она глазами. А где же твои заработки были все это время, Тима? За мой счет жил, а А, поняла! На букетики Клавке все спускал? На подарки ей? У, змей! Уходи! И нечего меня тут уговаривать!
Зря ты так, Алла. Он повернулся к ней спиной, взялся за дверную ручку. Все ребята против того, чтобы ты снова Петровича замазывала. Он только на ноги встал. Слесарем переоформился. Сейчас снова начнут его трепать, с работы уволят. Зря ты. Коллектив не поймет.
Коллектив это кто? Клавка твоя сухожопая? прошипела она ему в спину.
Тимур, не поворачиваясь, вышел. Дверь закрыл тихо, плотно. А Алла, вернувшись за свой стол, вдруг расплакалась.
Все, это конец, поняла она. Он ее списал. Бросил. И врать ей теперь ему даже невмоготу.
Сволочь! Все сволочи! шептала она, глотая слезы. Я вам всем еще покажу! Вы еще обо мне услышите! Вот я вам
Глава 8
Звягин стоял у кабинетного зеркала, отколотого вверху слева в форме треугольника. Кто отколол, почему, куда делся осколок он не знал. Когда он вселился в этот кабинет, этот дефект уже был. И он, каждый раз глядя на себя в разбитое зеркало, думал, что это плохая примета. Что давно пора его снять со стены возле двери. И повесить другое. Не так уж и дорого. Мог бы средства и из собственного кармана достать. Но все что-то мешало и мешало. И благие намерения вспоминались, лишь когда он глядел на свое отражение и досадливо понимал, что его ауре в один прекрасный момент может настать конец. Она истончится, превратится в выжженное поле.
Подполковник со вздохом отошел от зеркала, сел за стол и невесело усмехнулся.
Если бы кто-то прочел его мысли, счел бы язычником. И точно не доверил бы ни одного серьезного расследования. И воспитание детей и внуков. Потому что верить в приметы, нашептанные бабушками, неправильно.
Звягин взглядом поймал в окне медленно плывущее облако. И оно ему тут же напомнило надгробие. С крестом! Он даже поплевал через левое плечо три раза, настолько поразительным было сходство. Хорошо, что в кабинете сидел один. Хромов с утра отправился в парк, где работал таксист, последним видевший Марию Белозерову в живых. Хромову не терпелось еще раз допросить Климова. Уточнить кое-какие детали.
Звягин не верил в эту затею. Вон у него в папке с делом целая стопка показаний этого таксиста. Они его три с лишним года назад без конца на допрос дергали. У мужика потом даже проблемы со здоровьем начались. И его адвокат, которого тому пришлось нанять, недвусмысленно дал понять: если не отстанут от несчастного, пусть ждут прокурорской проверки.
Он осторожно потрогал лысину. Расправил редкие волосы. Показалось, что не так. Влез в верхний ящик стола, достал редкий гребень и провел им по волосам. И снова глянул за окно.
Гадкое облако, словно насмехаясь, остановилось, повиснув в оконном проеме все тем же погребальным объектом.
Добра не жди, скрипучим голосом произнес Звягин.
И даже вздрогнул от телефонного звонка на мобильный.
Да, старлей, докладывай. Что у тебя нового?
И Хромов в ответ так тяжело вздохнул, что подполковник тут же понял: все его предчувствия, которые кто-то счел бы язычеством, кажется, начинают сбываться.
Ну!
Я к диспетчеру сразу пошел, товарищ подполковник, начал словно нехотя Хромов. Иванова Алла Ивановна.
Звягин мгновенно вспомнил неприятную особу в ярких трикотажных кофтах, неприлично обтягивающих ее пышное тело. Все она что-то недоговаривала. Все что-то темнила. Будто и знала что-то. И говорить не хотела. И даже угрозы на нее не действовали.