Это пять минут? кипит она. Пять минут?!
Вечером же, на ужине, от дальнего столика мне машут две сухонькие ручки.
Хау а ю? киваю я им приветливо.
Файн, сенкью! доносится до меня старческое дребезжащее.
И я, бормоча под нос «велком», решительно отодвигаю от себя стейк.
* * *
Хороший план первый залог успеха. Главное, чтоб не-у-кос-ни-тель-но!
Поэтому, пока падает якорь, я подхожу к жене с листком.
Значит, так. Времени на Кайманы мало, так что давай составим план
Она не возражает.
Пункт первый, записываю я, никакой реанимации!.. Пункт второй едем автобусом Третий к пляжу ни ногой!.. Четвёртый к магазинам ни на шаг!..
Пятый, говорит супруга, к проституткам ни на сантиметр!
Она была не проститутка! возмущаюсь я.
И к «не проституткам» тоже.
Пожимая руки, мы скрепляем наш пакт.
И только выходим из каюты, как попадаем в нешуточное столпотворение.
Когда три тысячи укачанных желают одновременно сойти на берег, такое неизбежно.
Однако на лестнице столпотворение и вовсе уж превращается в глухой затор.
Отчего не движемся? вытянув шею, пытаюсь я постичь причину данного феномена, как вдруг замечаю, что пролётом ниже отдыхающие аккуратно перешагивают нечто распластанное.
С приближением выясняется, что это девушка. Хрупкая, иссиня-бледная, в бейсболке и теннисной юбке. Рядом с распластанной стыдливо жмётся к перилам её смущённый бойфренд.
Хау а ю? склонившись над синенькой, любопытствую я у юноши. В смысле, уот с ней хэппенд?
Хэнговер, со вздохом отвечает тот.
Понятно, нащупываю я на голубоватой шее слабенький пульс. С бодуна, значит. Вчера жарилась на солнце, закидывалась коктейлями, а сегодня получите и распишитесь
Итц дегидрейшен! докладываю я парню. Обезвоживание!
Итц окей! кивает он. Мы уже вызвали парамедика. Так что донт вори и сенкью.
Но нам же сенькай, не сенькай, мы по жизни «вори». Поэтому через пару секунд жена уже поливает девчушку водой из нашей фляги, а я приступаю к реанимационным действиям. Точнее, к транспортировочным.
А ну-ка, катч! говорю я юноше, подхватывая бесчувственную под коленки. Я ноги, ты голову!
Однако парень не реагирует. Демонстрируя нам своё недоверие показной отрешённостью, он задумчиво грызёт свои ровные ногти.
И тогда я говорю твёрже:
Камон! На ван-ту-сри, пока она язык не проглотила!
И тут упрямец наконец берётся, и мы относим девчушку в укромный уголок.
Клади! не выпуская из рук остреньких коленок, приказываю я своему напарнику. Голову даун, ноги ап! Андестенд?
Однако то ли товарищ не «андестенд», то ли из-за ослиного упрямства, но он пытается свою подружку усадить, отчего та провисает английской буквой «ви», и её и без того коротенькая юбчонка окончательно задирается.
Даун! кричу я юноше. Ты даун, понимаешь?! А я ап!.. Голову майна! Ноги вира!
На этот раз упрямец понимает всё верно и, поспешив исправиться, так резко опускает свою сторону, что меня перевешивает.
«Да-ёж-тебе-ж-в-матрицу!» пытаюсь я перехватить ускользающий таз прелестницы и, бухаясь на колени, клюю лицом в радушно развалившиеся передо мной бёдра. Молочные ляжки на моих ушах захлопываются. Тощие икры повисают за плечами
Поаккуратнее! косится на меня супруга, меланхолично окропляя водой девичье личико.
А?! выныриваю я из-под теннисной юбки, чуть оглушённый.
Поаккуратней, говорю, с оживлением.
Так меры же экстренные, ещё сильней запрокидывая пациентке ноги, пытаюсь оправдаться я.
И тут подопечная подо мной шевелится.
Ху а ю? размыкает она чуть порозовевшие уста.
Френд! доверительно выдыхаю я. Донт вори.
А что ты делаешь?
Ай хэлп! Тихо!..
В итоге парамедик «с толстой сумкой на ремне» находит пострадавшую уже сидящей и отхлёбывающей воду из нашей бутылки. А мы, как и принято, уходим по-английски.
Кайманы
Ну вот и Кайманы! торжественно произношу я, сходя с трапа дебаркадера. Куда дальше?
За мной! решительно говорит супруга.
И чешет к магазинам.
А как же пункт четвёртый? семеню я следом.
А мы на секундочку. Надо же тебе искупить
Временные рамки у жены расхлябаны. Её секундочка обрастает часами, а я пакетами. Короче, искупаем.
Ну, сдуваю я с носа тяжёлую каплю. А теперь куда?
На пляж, конечно.
А как же пункт третий?!
Можем разделиться: ты пойдёшь плавать с электрическими скатами, а я на пляж.
Хорошо, говорю, на пляж так на пляж, но только не жариться.
Что ты? Какое жариться? У меня вот и масло для загара.
Против!
Как скажешь.
* * *
Транспорт на Кайманах, как и банковский бизнес, офшорный. То есть не имеющий границ. Автобусы с туристами давно ушли, нарушив второй пункт нашего пакта и вынудив нас обратиться к маршрутному такси.
О цене мы сговариваемся быстро.
Пляж, киваю я водителю. Бич!
Ноу проблем, скалится тот и принимается кружить по острову, как муха над сладким. Из мотора в салон ползёт едкая гарь, из окон пыль.
Мы сидим, сдавленные африканскими матронами с базарными корзинами, а такси то и дело останавливается, вбирая пассажиров, словно воду губка.
Двухместное сиденье сначала занимают трое, потом четверо, потом
Потом я вскрикиваю:
Нет мест! Ноу плэйсес!
И бабы, растрясая перед моим носом ручные окорока, смеются.
Водитель же, наоборот, пугающе серьёзен.
Он отдаёт какую-то команду, и из-под сидений извлекаются доски, тут же превращающие всё пространство салона в единый насест.
«Ну наконец-то!» пытаюсь я спихнуть с колен грузную мамашу, что сидит на мне вот уже около получаса. Однако та, напротив, теснится ко мне ещё плотнее
«Да что такое-то?!»
И тут у очередного пенька такси притормаживает, и на жёрдочках зависают ещё шестеро.
Атмосфера в салоне вязнет.
Все молчаливы и собранны, как гимнасты в гигантской пирамиде.
Что происходит?! кричу я, заваленный телами.
Бу-бу-бу отвечает мне чья-то подмышка голосом жены.
А такси опять останавливается Шея моя изогнута, ноги вывернуты.
«Руки Боже, где мои руки?!»
Сплющенным глазом с горизонтальной оси я вижу, как к водителю на колени вскарабкиваются ещё двое, один из них хватает руль, второй ручку передач И наша манёвренность возрастает.
Водитель, прикрыв глаза, топчет педали, а те двое справляются с остальным.
Жива?! хриплю я, обращаясь к жене.
Угу-гу-гу-гу
Ну ничего. Это ненадолго. Только дыши в платок.
Гу-бу-бу-дак!
Едем переплетённые, как лукошко!
Кто-то истово ковыряет в ноздре соседа моим пальцем. Я отчётливо вижу ноздрю, узнаю палец, чувствую шевеления, но, увы, бессилен что-либо сделать.
Правая нога слева в чём-то тёплом. Левая справа и ей влажно
К тому же мне постоянно чешут лопатку и жарко дышат в пах.
Или не дышат? Или это не пах? Или
«Господи, что это?»
Бич! вскрикиваю я. Где бич, мерзавцы?!.. Сан оф а бич, ай нид бич!
И такси притормаживает.
Это что, пляж? пытаюсь оглядеться я.
Так здесь везде пляж, улыбается мне тот, что за рулём.
И нас выдавливают на обочину.
* * *
Побережье выглядит картинно: белый песок, бирюзовый океан, изумрудные пальмы, и над всем этим бесконечная голубизна с раскалённой спиралью солнечного рефлектора.
Вокруг ни души. Поэтому переодеваюсь открыто.
Скидываю майку, шорты, трусы. Блаженно потягиваюсь.
Рай! жмурюсь. Это ра-а-ай!
Не щёлкнете? раздаётся вдруг сзади, и я щёлкаю шеей, спиной, тазом и чем-то ещё.
Японо-китайская пара набегает на нас с фотоаппаратом, заставляя меня упасть в песок передом и пятиться к воде задом.
Жена любезничает. За мной тянется крамольный след.
Откуда они взялись? кричу я ей уже из воды.
А ты разве их не видел? Они же всё время сидели под этой пальмой.
Что ж ты не предупредила?
Думала, ты знаешь
Кинь плавки! Впрочем, не надо Брось плавательные очки!
Вода тёплая, нежная, грех отказываться от её ласк.
Ни ветерка, ни лодочки
Рай! повторяю я. Это ра-а-ай!
Тугая резинка очков сдавливает череп, я ныряю
Вода прозрачна. «А вот и кораллы!» отмечаю небольшой риф и гребу, гребу. Тело наслаждается свободой, скользит плавно, колышется ровно.