Головой вертеть уже проще, и Всеволод в поле моего зрения.
В груди странно сжимается. Я всегда испытывала странную смесь эмоций по отношению к Сергееву. Глубокие чувства зародились слишком быстро. А сейчас это страх и неизбежность потери. Я боюсь не Севу, а его решений.
Мы не виделись чуть больше года, и я ни на день не забывала о нём. Сначала из-за меняющего тела, затем, смотря на нашего ребёнка. Ещё и ловила себя на том, что ищу о Всеволоде новости в сети. Мне просто нужно было знать, у него всё хорошо.
Можешь не притворяться, я знаю, ты не спишь
Твёрдый голос входит в тишину, как нож для колки льда в айсберг.
Температура резко понижается.
Пока я тут предаюсь эмоциональным воспоминаниям, у Сергеева ни капли ностальгии. Вот и ответ на вопрос: думал ли он обо мне.
«Я не знаю, что тебе сказать. Я даже не могу говорить».
Скажи хоть что-то, он будто читает мои мысли. Я уточнял у врачей, шептать-то ты можешь. А петь не скоро. Хотя посмотрим, как ты запоёшь, когда настанет время отвечать на вопросы.
В горле першит. Возможно, от слёз.
Опять одни обвинения. Знал бы он, чего мне стоило одно неверное решение и почему я это сделала.
Но он не знает. И любое моё желание изменить ситуацию в корне неправильно. Пострадают люди. В первую очередь, близкие. Хотя такие ли уж они близкие?
Сложно, произношу одними губами, но тихий звук соскальзывает с них следом.
Всеволод вздыхает, наклоняет голову, проводит ладонью по затылку и макушке. Потом смотрит на меня. Даже в темноте ощущаю его горящий взгляд.
Как думаешь, мне стоит наведаться к брату, чтобы уточнить, почему он оплачивал тебе квартиру?
Кажется, перестаю дышать. А почему удивляюсь? Наоборот, удивительно, что он только сейчас об этом узнал.
Ну что ты опять притихла? Ты ведь можешь сказать: да или нет.
Да и нет это слишком неинформативно в данном случае.
Сергеев встаёт на ноги, отходит к окну. Теперь я вижу его чётче. Упираюсь ладонями в кровать, пытаюсь подтянуться выше, потому что мне самой не нравится, как лежу. В таком положении обзор нулевой. Ещё и давление вдруг скакнуло, потолок начинает вращаться, а сердце бухает в груди от паники.
Вы виделись всего раз, но ты настолько вскружила ему голову, что он покрывал тебя. И делал это за моей спиной.
Я отчаянно мотаю головой, но Сергеев этого не видит, потому что до сих пор спиной ко мне.
За окном бесконечное ничего. Никаких огней нет, ни силуэтов деревьев. Значит, мы где-то высоко. Так странно ориентироваться на чувства и подсказки. Я будто в каком-то странном квесте.
Вас что-то связывает?
Видимо, Сева улавливает мои копошения, потому что оборачивается и, поколебавшись, подходит к кровати, чтобы помочь мне переместиться. Подтягивает подушку чуть выше. Его руки на моих плечах замирают.
Они как две калёных печати для клейма. Жгут даже через одежду.
Он отпускает меня и вдруг садится на край постели.
Ты изменилась, короткая усмешка следом.
Сергеев тянется, указательным пальцем поддевает выбившуюся из косы прядь.
Волосы обстригла. У тебя же длиннющие были.
Наши взгляды в темноте жгут друг друга. Невыносимые искры проникают в сердце, когда его палец перемещается мне на щёку, скользит до подбородка, затем поднимается ко лбу.
Я всё думал, могла ли ты сделать что-то ужаснее, чем сделала, Арина. Оказывается, да.
Мне надо отвернуться, чтобы прервать этот контакт, но я не могу. Его касания отбирают силы и одновременно с тем наполняют энергией. У Севы её много. От него веет властью и большими возможностями. Даже сейчас в домашней одежде он не выглядит обычным парнем. В нём есть классность. И я провинциальная девочка, попавшая в большие неприятности, была полной идиоткой, что влезла в его мир. Знала же, что шибанёт. А теперь мы повязаны. И он точно сотрёт меня в порошок из-за Ульяши.
Тебе надо прийти в себя. Мне не нравится чувствовать себя монстром, придушившим беспомощного котёнка.
Сергеев снова усмехается и убирает руку. Отводит взгляд, будто ему тоже не по себе от нашего короткого контакта.
Я уеду на несколько дней. К тебе пришлют реабилитолога. Делай всё, что он скажет. Голос скоро вернётся, и ты окрепнешь. Тебе надо двигаться. И питаться хорошо. Если, когда вернусь, мне скажут, что ты не слушалась, будешь наказана.
Звучит так, будто ему очень хочется меня наказать, и он будет только рад моему неповиновению. Но восстановиться как можно быстрее в моих интересах. Я хочу видеть дочь и быть готовой сражаться за неё, если потребуется.
Звучит так, будто ему очень хочется меня наказать, и он будет только рад моему неповиновению. Но восстановиться как можно быстрее в моих интересах. Я хочу видеть дочь и быть готовой сражаться за неё, если потребуется.
***
Сергеев не шутил, когда сказал, что уезжает. Его действительно нет в квартире. И Вера больше не появляется. На второй день я уже в панике. Не понятно, где мой ребёнок, что с ним. Ульяша сейчас единственное, что меня волнует. Даже гипотетическая месть Всеволода уходит на второй план.
Я пытаюсь поговорить со своей сиделкой, но выходит нескладно, хотя голос с каждым днём всё лучше и лучше слушается меня. Я говорю очень тихо и очень сипло, будто у меня глобальная травма связок.
Но от строгой собранной женщины средних лет никакого ответа не получаю. Возможно, у неё чёткие указания на мой счёт? Да, скорее всего, так и есть.
Где Вера? пробую другой способ.
Если про ребёнка она не отвечает, может, ответит про сестру хозяина?
Её нет, коротко бросает.
Позвоните ей, прошу.
К сожалению, у меня нет контактов.
Совершенно иррационально, я начинаю злиться. Как это у неё нет контактов? Быть такого не может? Что же это Сергеев уехал и никаких экстренных телефонов для связи не оставил?
Да, я злюсь, и эта злость в итоге помогает мне. Потому что когда приходит обещанный реабилитолог молодой крепкий мужчина чуть за тридцать, я делаю всё, что он скажет. Мне хочется быстрее прийти в себя.
Что тут у вас за склеп? совершенно неожиданно подмигивает он.
Медсестра наглухо зашторивает все окна. Видимо, ей нравится, что большую часть дня я сплю и её не беспокою. Хотя, возможно, это лишь мои раздражённые мысли, и мне просто предписано как можно больше отдыхать и восстанавливаться.
Впустим немного солнца. Сегодня очень хороший день.
Мужчина раздвигает этот чёртов «блэкаут» на окнах, и потоки дневного света врываются в комнату. А стены тут вовсе не синие. То есть синие, но не тёмные, а такого благородного насыщенного оттенка, очень модного. И мебель дизайнерская, в скандинавском стиле, как сказали бы профессионалы.
Меня зовут Егор. Можно на «ты». И нам предстоит сегодня хорошенько поработать. Ты готова?
Готова ли я? Определённо да. Я готова встать с этой дурацкой кровати и пойти на поиски дочери. Руки аж болят, и в груди ноет, как думаю о ней. А думаю я постоянно.
Егор открывает медицинский чемодан, я пытаюсь понять, что там у него. Какие-то приспособления, чтобы размять мои мышцы, долго находившиеся в покое. Касания у него аккуратные, но сильные и уверенные. Я очень стараюсь не реагировать на его действия, хотя иногда связкам и мышцам больно. А ещё он болтает без устали. Рассказывает о всякой ерунде.
Слушай, и там с ними начинают происходит странные события. Они, вроде, за учителем отправились. Бродят по пещерам, не теряют надежды. А спасатели им говорят он описывает мне какой-то фильм, который посмотрел недавно. Дело, кстати, в Техасе происходит
Я ничего не понимаю, ну да и ладно, пусть болтает. Всяко лучше, чем звенящая тишина, с которой непонятно, что следует делать.
Егор совсем не касается медицинских тем. Будто мы тут просто так, а не по поводу собрались. Словно он мой фитнес-тренер, у которого я купила курс занятий.
Но у меня отродясь фитнес-тренеров не было. Я даже позволить себе такое не могу. И никогда не могла. Девчонка из провинции, приехавшая учиться в столицу.
Как там говорят: кто-то ходит в рестораны, а я в них работаю? Вот-вот, это точно про меня. Первый раз в приличное место меня Сева отвёл. Впрочем, об этом лучше не вспоминать.
Ну, чего задумалась? Работаем, Арина, работаем, вырывает меня Егор из круга мыслей.
Волосы у него светлые, остриженные под элегантное мужское каре. Он симпатичный и, видимо, по характеру балагур. Хотя, может, ему по роду деятельности так положено. Пациентов же отвлекает.
Ай! вскрикиваю, когда он поворачивает мою ступню, а затем сгибает ногу в колене.
Почему-то моя реакция его радует. Он улыбается, хлопает в ладони и командует.
Отлично, давай вставать.
В-вставать? шепчу я.
Угу, он подходит к креслу, в котором ещё недавно сидел Всеволод, бросаясь среди ночи угрозами, и тащит его ближе к кровати. Оно яркого горчичного оттенка, просто вырви глаз. Вот, обойдёшь три раза, и желание твоё исполнится. Знаешь, так в сказках вокруг деревца или избушки бегают. Побежали, Алёнушка? То есть, Аринушка? усмехается Егор. Загадывай, короче, чего хочешь.