Сольвейг не знала, сколько прошло времени, и сколько изрубила она древесных стволов, покуда не схлынула кровавая пелена затмившая разум. Тяжело переведя дыхание кровавая кройщица отстранённо взглянула на дело рук своих, кучу порубленных гномьей сталью деревьев и застилавшие снег ошмётки коры да пару белок взирающих на неё с высоких ветвей как на умалишенную. Ей было необходимо как-то выплеснуть скопившуюся горечь и ненависть к ужасному жребию ведь глубокая рана на душе человека, как и на теле, будет загнивать, поражая всё вокруг, не отвари её вовремя.
Уж лучше так, чем обернуться в ульфхендара, думно было Хортдоттир отерев выступивший лбом пот да заново встающей на лыжи. Она оборачивалась всего два раза и последствия до сих пор не покидали мыслей воительницы. Первый, едва приняв звериный дар Асиньи Скади молодая берсеркерша очухалась посреди развороченной медвежьей берлоги, лёжа меж разорванных бурых исполинов. А второй она на силу смогла подчинить дух волка себе, не порвав хозяев отдалённой усадьбы, но знатно проредив их скот, выпотрошив с десяток овец и коров.
Изменив направление кровавая кройщица, наконец выпустившая своё бешенство, двинулась к своей первоначальной цели небольшой избушке укрытой в тени Саркнара, вытроенной неведомо кем и когда у самого подножья гор.
Солнце, подгоняемое Сколлем волком, что сожрёт око богов в час Рагнарёка потихоньку входило в зенит. Миновав стороной, очередной заснеженный бурелом лыжница оказалась вблизи хорошо вычищенной тропы рядом с коей параллельно направлению пролегла небольшая колея вытоптанная сапогами и примятая полозьями санок.
Адульвов след, не иначе мальчик намерено лезет в сугробы, усложняя себе задачу, довольно отметила Сольвейг, прикинув расстояние от городища до избушки вестницы скорби. В последнее время маленький ярл, куда не пойдёт всегда брал с собой Бёргдис слепую зеленоглазую девчурку погодку, выкупленную перед Йолём. Без устали катая ту на сонях к коим собственноручно приделал длинные ремни, на манер упряжи перенимая опыт с брёвен ристалища. Отменная тренировка да и девочка трэл лишившаяся на празднество брата последнего кровного родственника не чувствует себя одинокой.
Как-то в суете пред погребальных дел, сразу же опосля бойни, Сольвейг увидела её держащую за рука бесчувственного Адульва и тихо, чтоб никто не слышал, обливающуюся слезами. Она представила тогда каково это быть слепым одиноким ребёнком в этом огромном злом мире и, глядя на вынесенную её же руками с залитой кровью площади девочку. Хортдоттир чьё сердце не смотря на кровавую далеко идущую славу всегда лежало к детям. Дала себе зарок приглядеть за ней да найти подходящего Скальда дабы обучил, ведь Бёргдис лишенная возможности видеть знала великое множества саг и сказаний, иной раз дивя своими рассказами даже древних мудрёных зимами стариков.
Лес расступился, и Сольвейг оказалась на небольшой хорошо вычищенной поляне с косонькой избушкой по центру, сложенной из массивных бревен под укрытой толстой шапкой снега широкой крышей. Ни сараев, ни хлевов, обычных атрибутов хозяйства. Лишь большие сани Адульва и крохотный домик у коей на небольшой лавке под редким на севере окном сидела помощница смерти и Бердис а у их ног слегка обернув косматую морду в сторону гостьи лежал огромный чёрный волк с белым рукотворным узором на боку.
А Хортдоттир тота я думаю, мой друг разнервничался, а он просто псину учуял. улыбнулась чуть синеватыми губами покойницы жрица Хель, прожигая кровавую кройщицу белёсыми лишенными радужной оболочки глазами с крохотными точками зрачков. Так сильно контрастирующими с серебряным руническим обручем, непроглядно чёрного камня по центру, схватившим на челе длинные белые аки снег волосы, обрамляющие бледный лик чуть худоватого, но красивого лица.
Множество раз при взгляде в эти жуткие белёсые очи, кровавая кройщица поминала слова старой знахарки Сегурдры. «Невместно мёртвым глядеть на живых, как и живущим, заглядывать за грань царства Хель. Один всеотец и тот отдал глаз за это право, а что отдают простые смертные? Страшен такой дар ведь от него мертвеют не только глаза, но и душа смотрящего» Говаривала мудрая бабка, наставляя лекарским умениям совсем ещё молодую девчурку дочку славного Хорта. Жаль сгинула на славный Асов день, страшной смертью сгинула.
От такого приветствия Бергдис аш ойкнула, а Сольвейг скрежетнув зубами на силу удержала взгляд помощницы смерти, угрожающе оглядев эту странную женщину в скроенной из волчьих шкур одежде с плетённым усеянным кошелями да мешочками поясе. Дева на вид не разменявшая и тридцати зим годилась дочери Хорта в прабабки, а при взгляде на неё до этого неукротимый дух зверя внутри воительницы сжимался, словно щенок пред медведем. Что несколько покоробило Сольвейг, изрядно подточив уверенность.
От такого приветствия Бергдис аш ойкнула, а Сольвейг скрежетнув зубами на силу удержала взгляд помощницы смерти, угрожающе оглядев эту странную женщину в скроенной из волчьих шкур одежде с плетённым усеянным кошелями да мешочками поясе. Дева на вид не разменявшая и тридцати зим годилась дочери Хорта в прабабки, а при взгляде на неё до этого неукротимый дух зверя внутри воительницы сжимался, словно щенок пред медведем. Что несколько покоробило Сольвейг, изрядно подточив уверенность.
Где Адульв? У меня к нему разговор. сведя хмуро брови но пропустив издёвку мимо ушей Сольвейг сразу перешла к делу.
Силки проверяет скоро вернуться. А ты присаживайся, дай ногам отдыху. Бёргдис. обратилась помощница смерти к своей маленькой собеседнице. Не хочешь покататься на моём пушистом друге?
А я не упаду. нерешительно замялась девочка. Задавшись вопросом ровно, как и Сольвейг глянувшая на здоровенную животину по грудь взрослому человеку, что поднявшись будто услышав слова хозяйки, подошла к ребёнку повернувшись кудлатым боком.
Нет, он проследит, только держись крепче за холку. Тебе понравиться. взяв под подмышки Бёргдис, вестница скорби посадила её на могучую спину волка. А уже спустя пару мгновений под довольный визг ребёнка зверюга, не иначе дальний родич Гарма или Фенрира, умчалась в лес разбивая грудью снежные завалы.
А я думала, что ты любишь своего отца? тихо молвила жрица Хель отчуждённо глядя в направлении новой тропы пробитой умчавшимся другом, едва Сольвейг присела на скамью чуть по одаль от неё.
От такого обвинения кровь закипела в жилах кровавой кройщицы, а руки непринужденно легли на волчьи оголовки мечей. Хортдоттир многое могла спустить с рук этой овеянной жуткой славой женщине, чья помощь и тёмный Сейд оказались решающими в ту роковую ночь, но не это. Сольвейг обратила полный ненависти взор на свою невольную собеседницу.
Не хорохорься и не таких валькириям на закланья отправляла. ужасно спокойно сказала вестница скорби и глазом не поведя на реакцию рыжей воительницы.
Может, проверим жрица? сквозь зубы процедила Сольвейг.
Может когда-нибудь, и проверим, но не сейчас Адульва не хочу расстраивать ему и так досталось. взор белёсых глаз ожёг воительницу.
Всё что я делаю, вёс даже этот треклятый Хольмганг это ради моего нового рода и для названого отца. чуть погодя слегка успокоившись сказала Сольвейг. Думаешь, легко было вызвать его? Обречь на смерть от моих клинков?
Кого вызвать? Руагора? удивленно подняла бровь Вестница скорби, а затем, чуть прикрыв глаза, продолжила. Смерть война. Достойный дар от названной дочери, право мало кто на такое пойдет. сказала она и кровавая кройщица к своему изумлению услышала в звонком голосе нотки одобрения.
Руагор ярл достойный правитель. Один из немногих на моей памяти, он больше заботился о своём народе нежели о своих амбициях редкое свойство меж нынешних ярлов да конунгов. едва видимая тень печали легла на бледный лик помощницы смерти обратившей взор в сторону главного городища Фьордфьёлька Лёствёрта. Я предлагала ему свою помощь, шанс отсрочить конец, но дух Руагора крепко объял зов Вальхаллы. А за реакцию Адульва не переживай он всё поймёт, равно как и я, мальчик научился зреть куда дальше прочих.
Повисло скорбное молчание, белоокая жрица погрузилась в свои мысли, а кровавая кройщица предалась горестным раздумьям о своём названном отце и завтрашнем страшном дне. Лишь много позже она задумается над смыслом слов один из многих ярлов на моей памяти, а сейчас разум воительницы кольнул странный вопрос.
Если ты не имела в виду Руагора тогда кого? Мой кровный отец уже давно восседает пред Хлидскьяльвом, а в назначенный норнами час и я воссяду рядом с ним и матерью.
Так Льёт не сказал тебе? снова воительницу ожег этих странных белёсых глаз.
Чего не сказал? непритворно изумилась Хортдоттир. Чувствуя в словах жрицы какую-то подоплёку.
Ты ведь знала, что отец твой в свою бытность отказался от этого так называемого дара. словно не обратив внимания на вопрос рыжеволосой воительницы, продолжала помощница смерти. И не просто так, ему было известно то, что скрыл от тебя Лёт. Обманом, навязав волчью шкуру и рунический камень в форме оттиска лапы. Все кто присягнул инистой великанше Скади, не увидят Вальгринд врата Вальхаллы и не нарекутся Эйнхериями! Их удел Трюмхейм зал волчьего воя. Ни одна валькирия не явиться за душой война объятой зверем. Ни тебе длинных столов, ни пиров, ни сражений. Избранникам Скади не вкусить мяса вепря Сехримнира и не отведать мёда козы Хейдрун. Вечная охота вот их удел, вот отныне и твой вьюрд. Это месть всеотцу Одину, инистые великаны хоть даже и наречённые Асами не прощают кровных долгов, как и великая охотница не простила Асам смерть своего отца Тьяцы. Это её месть за родную кровь и откуп в виде свадьбы, когда очередным их обманом она стала женой дряхлого Ньёрда.