"Как-же коротка ваша память" думал маленький ярл, пытаясь пропустить, мимо ушей эти скудоумные пересуды. Но хоть не у всех оборвал он себя, видя реакцию одного из хирдманов оцепления. К войну чуть не вопя на сокрытое шеломом ухо, привязался средних лет мужиченко, не былой ли дружок Оловссонов. Тряся вшивенькой бородкой выпучивая глаза на раскрасневшемся от жара дорогой шубы лице, лепетавший, мол, как же вы вои допустили такое непотребство, как не подняли зазнавшуюся девку на копья, едва она пасть отварила, вызвав ярла. А хирдман один из отряда коий вела Сольвейг супротив скогармадров не в силах больше слушать хулы, обращенные против воительницы в одной стене щитов, с ним стоявшей. Возьми да двинь назад окованной кромкой щита, изрядно проредив зубы да украсив свекольным оттенком броду назойливого нидинга.
Много было слов и плохих и хороших звучавших в адрес кровавой кройщицы, правда, последних всё же оказалось больше. Но все они единым мгновением стихли, едва людская масса расступилась, пропуская в центр круга кюну Аникен в длинном зелёном платье и одного из виновников предстоящего хольмганга.
За навеской шёл Ярл пренебрегший бронями в одной свободного ворота светлой рубахи и кожаных штанах заправленных в высокие сапоги на обвязках. Оружием ему служил одинокий меч в полтора локтя длинной в дорогих ножнах с левого бока. Широкий видевший несколько сотен битв клинок, немощью левой руки, был лишен сегодня своего извечного спутника щита. Лик Руагора был страшно бледен, лоб покрывала испарина, а под глазами залегли синяки, краше только на погребальный костер кладут. Но, не смотря на болтающуюся вконец почерневшую левую руку, правая твёрдо лежала на рукояти меча, а утратившие блеск жизни голубые глаза смотрели твёрдо.
Чуть позже правителя с другой стороны священного круга показалась Сольвейг Хортдоттир в своей неизменной кольчужно-кожаной черной броне да парой новехоньких клинков отяжелявших широкий пояс украшенный золотыми бляхами. Кровавая кройщица чья рыжая коса была перекинута через плеча нарочито пренебрегла своим жутким шеломом с черепом полумаской и имела весьма скорбный вид.
Редко кому доводилось видеть такой подавленной, жадную до чужой крови рубаку. Будто склонённые невиданной тяжестью плечи, да понуро опущенная голова, и глаза на изуродованном шрамом лице, красные от двух бессонных ночей. Глаза, горящие мрачной решимостью.
Лишь украдкой словно винясь, взглянула она на Адульва и, получив едва видимый одобрительный кивок его головы, встала слева от Аникен. Мимолётно ожигая полыхнувшей во взоре ненавистью, ульфхендара Льёта ошарашено почесавшего аккуратную бороду гадая о причине столь жуткой злости обращенной к нему.
Жители Лёствёрта. слегка сбившись от нахлынувшего волнения кюна Аникен обратилась к собравшимся едва поединщики заняли свои места по обе стороны от неё. Сегодня пред ликом Асов да свидетельством честных людей Фьордфьёлька, свершиться Хольмганг между бросившей вызов чести Сольвейг и ярлом Руагором. Сольвейг желаешь ли ты этого поединка? обратилась она к Хортдоттир и получив утвердительный кивок обернулась к ярлу. А ты Руагор принимаешь ли её вызов?
Улыбка тронула изнеможенное лицо вождя. Медленно, очень медленно оглядел он собравшихся людей, коим посвятил свою долгую жизнь и, подмигнув последней своей отраде продолжателю рода внуку Адульву, обернулся к невестке. Ступай Аникен дай усладить слух дочерей Одина звоном стали. Валькирии ждут.
Всхлипнув кюна отошла за оцепление хирдманов, а ярл и Сольвейг обнажив оружие, обернулись к друг другу, под дружный вздох люда затаившего дыхание, да гимн сечей Вапнатанг грохот оружия о щиты.
Руагор ударил первым, скачком, что нельзя было ожидать от изнурённого хворью тела, сократив расстояние до воительницы. Он рубанул, справа наискось сверху-вниз и продолжив движение, тут-же попытался достать живот противницы длинным колющим выпадом. Первый удар Сольвейг отразила широки взмахом левого клинка а второй правого, и едва натужно звякала сталь кровавая кройщица обернулась вокруг себя, намереваясь поочерёдно обрушит оба клинка на старца но привычный маневр не удался. В бок девушки едва она заканчивала свой финт, занося мечи, врезалась нога ярла, опрокинув на утоптанный снег. Едва приземлившись, Хортдоттир вынуждена была откатиться в сторону, а в место, на которое она ещё мгновение назад упала, врезалось оружие старца, пробив кончиком мёрзлую землю на глубину не менее ладони.
Пару кувырков и Сольвейг снова на ногах, изумлённо смотрит на своего названного отца, чьи плечи тяжело вздымаются, а выбеленное лицо растянулось в довольной усмешке говорящей противнице.
«Рано дочка, рано ты сбросила меня со счетов, я напоследок ещё покажут тепе пару ухваток. Ведь меч в моих руках на радость суровых Асов, обагрялся кровью целых три твои жизни, почитай целый век! И полотнище норн не соткало моим зимам легких да гладких путей!»
При виде такой реакции Руагора да его задорной усмешки разбился, и морозный ком, что стягивал нутро рыжеволосой воительницы, чье обезображенное лицо помимо воли тоже растянулась в оскале, отбрасывая сомнения да страхи. Сегодня на звон этого Хольмганга явится не просто Валькирия, а сома Хильд владычица битв.
Кровавая кройщица крутанув пред собой мечи, устремилась в перёд несколько скачков из стороны в сторону и Хортдоттир взвивается в воздух, обрушивая на Руагора два колющих сверху, сначала левым затем правым. Руагор небрежно отвёл оба удара вертикально стоящим мечом и метнулся, влево минуя схожий по силе с ударом молота толчок коленом, что умудрилась исполнить Хортдоттир за пару мгновений до приземления. Едва сместившись Руагор рубанул горизонтально целя в незащищённую шею воительницы что едва коснулась подошвами меховых сапогов земли. Вынужденная сильно согнуться, минуя сталь ярлова клина Сольвейг, метнув кончиком рыжей косы снег, вдарила по ногам правым мечом, заставляя старца отскочить.
Видавшие не один и далеко даже не два десятков Хольмгангов лёствёртцы позабыли даже дышать, изумлённые открывшимся зрелищем. Сотни пар широко распахнутых глаз следили за исполненной смертельной грации кровавой кройщицей и скованным из опыта нерушимым, словно строй хирда вождём Руагором. Безупречная пляска клинков не прерывалась не на секунду противники, звеня сталью, бросались друг на друга, заходясь в шквальных атаках помешанных меж собой уколов и взмахов сдобренных мастерским парированием да увёртками.
Два клинка в молодых руках, против одного в старой, но не-было перевеса у дочери хорта. Ярл словно читая мысли противницы, всегда поспевал за стальным вихрем и даже умудрялся ударить сам, вклинившись между едва заметного глазу урагана мечей. Но хворь неумолимо стачивала силы и без того старого тела.
Очередной выпад Сольвейг. Кровавая кройщица ударила правым мечом рубанув слева на право, затем левым продолжив движение, оборот вокруг себя сразу двумя снизу в верх. Ярл парирует первые атаки, и чуть отскакивает от третьей, зная, что с двумя одновременно летящими клинками не справиться. Хортдоттир продолжает наступать, целя то в ноги, то в голову путая противника пляской клинков. Ярл, сиплым дыханием сопровождая каждое своё движение, выгадав момент, обрушивает меж ударов воительницы свой клинок ровно сверху. Меч Руагора пойман скрещенными клинками воительницы что, изогнувшись всем телом ровно кошка уходит в строну от пинка. Полшага вправо и Сольвейг отпустив оружие противника, попыталась достать шею старца уколом правой, попутно ловя удар по ногам кромкой левого меча.
Напрасно, старец лишь чуть отвёл в сторону корпус, заново беря размах, но был отброшен ударом колена. Воительниц скачком метнулась вперёд, чуть отведя руки назад вложив весь свой вес в выставленное колено. Пошатнувшийся Руагор чуть оступился, а кройщица выполнив правым мечом пред собой мельницу, срывается в очередном прыжке, выбрасывая левый клинок, длинным выпадом коля сверху вниз.
Вот-вот по ладони должна была ударить, привычная каждому воину звякнувшая сталью отбитой атаки, рябь легкого онемения. Но её не последовало, оружие кровавой кройщицы не встретив препятствия, пробило грудь названного отца обронившего меч. Ноги с немыслимой тяжестью коснулись снега, словно заново, как много зим тому назад, когда правую ступню воительницы сковал новехонький ботинок, скроенный из кожи годовалого бычка. Она помнила этот момент хорошо, в мельчайших деталях, как и радостный возглас забитого людом зала, едва Хортдоттир наступила на отпечаток ноги ярла, навечно вступая перед асами в его род.
Вот и сейчас вокруг неё ураганом, бьющим по ушам, пронеслись людские вопли, а впереди не далее вытянутой ладони оказалось, как и тогда переполняемое гордостью лицо Руагора. Озарённое улыбкой, старое расчерченное шрамами да морщинами лицо, в чьих голубых глазах промелькнул неведомый живущим покой. Чуть подрагивая, словно от непреодолимого усилия поднялась рука ярла, нежно вытерев одинокую слезу с рассеченной жутким шрамом женской щеки.