Потом мы поднялись на второй этаж. И даже раньше, чем вошли в помещение справа, я уловила запах, который невозможно ни с чем спутать. Библиотека! Я остановилась на пороге, ахнув от изумления. Пару раз я бывала в маленьких сельских библиотеках, но ничто не сравнится с настоящей большой коллекцией книг в твердых переплетах. Я подошла к ближайшей полке: Философия, Политическая история, История искусств Я бросилась к другой: История Древнего Рима, Колониальная Англия, Византия, Эпоха Возрождения На третьей Томас Манн, Кафка, Гессе, Кант У меня разбежались глаза и заколотилось сердце. А это только три полки из множества, что открывались взору. Затаив дыхание, я нежно водила по корешкам кончиками пальцев, лениво размышляя, какую книгу первой взять в руки, открыть, вдохнуть ее запах и начать неспешное знакомство.
Взгляд зацепился за Пруста «В поисках утраченного времени». Я давно хотела ее прочитать. Цитата из книги, которая когда-то попалась на глаза, глубоко тронула и разбудила интерес. Слова сами всплыли в голове: «Единственное подлинное путешествие вовсе не в том, чтобы навестить дальние края, а в том, чтобы получить иные глаза. Увидеть ту же вселенную с точки зрения другого человека, сотни других людей, и воспринять сотню различных вселенных, которые видят они и которыми сами являются». Я уже протянула руку к книге, но тут легкое движение слева отвлекло, и, подняв глаза, я наткнулась на внимательный и заинтересованный взгляд.
С усилием опустив руку, я сделала шаг назад.
Ты любишь читать, скорее, не спросил, а констатировал Рейнер. Судя по выражению лица, ситуация доставляла ему удовольствие.
Люблю.
Библиотека твоя, улыбнулся он. Можешь читать, сколько хочешь.
Правда? я с недоверием осмотрелась.
Просто невероятно жить рядом с такой библиотекой, а не ждать неделями, когда появится возможность попасть в книжный магазин.
Если не захочешь заняться чем-нибудь другим.
Я нахмурилась. Кажется, мы говорим о разном. Я тут же подумала об убийцах, сидящих на хвосте, и засомневалась, что чтению стоит отдать приоритет. Но в любом случае перспектива остаться здесь и открывать для себя мир за миром казалась упоительной.
Завтрак готов.
Меня напугала фигура, внезапно возникшая в дверях, но это была всего лишь Грета.
Спасибо, мы подойдем через пять минут, небрежно бросил через плечо отец, и экономка исчезла.
С сожалением я окинула взглядом книжные полки. Простите, сейчас не могу остаться. Потом мы осмотрели кабинет и две спальни. Насколько я поняла, в одной из них мне предстояло жить, и отец предложил занять большую.
Мне не нужно столько места, попыталась протестовать я. А потом, разве не ты будешь ночевать в большой спальне?
Мой вопрос явно его смутил.
Занимай ту, которая тебе больше понравится, в конце концов сдался он.
Мы спустились вниз, и меня усадили за накрытый стол в гостиной. От разнообразия разбегались глаза: фрукты, оладьи, булочки, яичница с беконом, молоко, сок и газированная вода. Как раз когда мы садились, Грета поставила на стол кофейник. Этого нам с Келли хватило бы на пару недель. Наш последний совместный ужин состоял из орехов, сыра и травяного чая.
Что-то не так? Вопрос Рейнера вывел меня из глубокой задумчивости.
Все в порядке. Мой голос прозвучал хрипло, и Рейнер не спускал пристального взгляда.
Я взяла булочку со стола и спряталась за ней от его взгляда, делая вид, что очень увлечена едой.
Не знаю, много ли съел отец, но я смогла домучить только булочку и выпить чашку молока. Когда мы поедим, откладывать будет уже просто невозможно. Ему придется все рассказать, а мне узнать. И что там могут быть за секреты, о которых даже Ник не хотел говорить?
Рейнер вздохнул, и я подняла на него глаза. Он смотрел в сторону, и вид у него был недовольный, хотя я все еще сомневалась в его эмоциях. Слишком скупо он их проявлял. Возможно, он продумывал тяжелый разговор, а может, ему было скучно, ведь за последние пятнадцать минут мы не обменялись ни единым словом. Я раздумывала, как способности разрушили нашу семью. Наверное, таких, как я, просто убивают, а родители пытались спасти мне жизнь.
Когда наши взгляды пересеклись, я снова потерялась в догадках. Он злится или опечален? А может, разочарован? Наверняка представлял дочь другой: черноглазой красавицей, умеющей вести светские беседы и быть душой общества. Вместо этого ему досталась сероглазая молчунья, только и мечтающая о том, как бы запереться в библиотеке.
Я терпеливо смотрела на отца, ожидая, что он скажет.
Пойдем в кабинет, мягко произнес он.
Окна кабинета выходили в противоположную от входа сторону и открывали чудесный вид на лес. Я спрятала трясущиеся руки подмышками и сделала вид, что очень увлечена пейзажем. Рейнер встал рядом.
Тереза, сложилась непростая ситуация, и, к сожалению, ты находишься в самом ее центре. Мне жаль Келли и жаль, что тебе пришлось все это пережить. Я планировал устранить опасность быстрее, чтобы вы смогли вернуться.
Он замолчал, напряженно глядя на меня. Я в самом центре? Он планировал устранить опасность? А если он не смог, как теперь от нее спасаться? Келли говорила, что поможет изоляция. Но я и так жила в лесу! Я никому не мешала! Мысли разбежались, пытаясь нащупать во всем этом здравый смысл, но натыкались лишь на растерянность и пустоту.
Но ты больше не останешься одна. Я готов защищать тебя столько, сколько потребуется. И не отступлюсь. Ты понимаешь?
Понимаю, машинально ответила я. Стоп. Разве я честна с ним? Хотя нет. Я ничего не понимаю. Ты знаешь, кто эти люди, которые убили Келли?
Его взгляд стал жестким, глаза потемнели. Если это гнев, то я рада, что он направлен не на меня.
Я просил Келли Эберт прятать тебя от всех, даже от себя. Особенно после того, что случилось два года назад. Но она еще и ничего тебе не рассказала.
Вопросы мелькали в голове один за другим, я не успевала их осознать.
Почему даже от тебя? А что случилось два года назад? Мне не понравился его осуждающий тон. Только благодаря Келли я сумела сбежать. У нас всегда был план, начала оправдываться я, и он сработал, потому что сейчас я здесь. Живая!
Я защищала Келли, как могла. Он понял, и вид у него стал растерянный.
Прости меня. Конечно, ты права. Я не имею права судить Келли и ее решения. Она сделала невероятное и прятала тебя целых шестнадцать лет. Даже я не всегда знал, где ты. Значит, и он не знал.
Он? я растерялась. Виктор?
Рейнер снова вздохнул.
Давай присядем, и указал на небольшой кожаный диванчик в глубине кабинета. Занес руку над моим плечом, будто желая развернуть в нужном направлении, но не закончил движение. Я расслабилась, когда волна его эмоций так и не коснулась меня. Челюсти свело от опасения и любопытства одновременно. Впервые желание дотронуться до другого человека и испытать его эмоции перевесило страх потерять себя.
Мы сели. Подняв глаза на отца, я наткнулась на его напряженный взгляд. Он нервничал. Я постаралась придать лицу как можно более благожелательное и доверительное выражение, чтобы ему помочь, хотя нервничала не меньше. Сейчас он скажет что-то вроде того, что люди со способностями под запретом и скрываются кто как может, а Виктор охотится на них и убивает.
Я родился в местечке Торхау в Этерштейне, начал он. Это небольшая страна между Австрией и Германией. Моя мать София, твоя бабушка, работала школьной учительницей, а еще была волонтером при Фонде ООН, помогала детям. Так они и встретились с моим отцом, на одном из благотворительных мероприятий ЮНИСЕФ9. Много лет скрывали отношения, даже когда появился я, но, в конце концов, все стало достоянием общественности. После им пришлось пережить много неприятных моментов: пересуды, унижение. Отстаивание отношений, когда весь мир против, не способствует личному счастью.
А почему я запнулась, пытаясь разобраться в шквале информации, почему они просто не могли быть вместе?
Отец вздохнул.
Мой отец король Этерштейна. За пять лет до встречи с моей матерью он женился на датской принцессе Луизе Саксен-Альтенбургской. Это был династический брак, и Он задумчиво посмотрел на меня. Ты знаешь, что такое династический брак?
Я ошарашенно кивнула. Я прочитала много исторических романов, но разве сейчас так бывает? Хотя, наверное, король уже старый, и его свадьба состоялась несколько десятилетий назад. Все, что я слышала, казалось невероятным.
Я рос в Торхау, продолжался рассказ, мама по-прежнему работала в школе, а отец пытался он запнулся, подыскивая слова, поддержать нас, но двор и королева были категорически против второй семьи. Что, впрочем, вполне понятно. Королю пришлось нас оставить, он выбрал долг перед отечеством. Отец замолчал, словно смакуя отголосок своих слов. На его лице отражалась сложная смесь уязвленного самолюбия и понимающего смирения. Много лет мы вели уединенный образ жизни. Мне кажется, моя мать считала ошибкой связь с королем. Возможно, именно это подточило ее здоровье или это была просто судьба. Она заболела и умерла, когда я учился в старших классах. Меня забрали в королевский замок, но мое присутствие все время напоминало королеве о неверности, а королю Он снова запнулся. Впрочем, не важно. Как ни странно, я поладил с единокровным братом Эриком. Он был старше всего на пару лет. Его растили и воспитывали как следующего правителя. Отец настоял на признании меня законным наследником и избавил от позорного звания внебрачного сына, несмотря на протесты королевы и правительственных советников. Ради репутации короны решение в итоге поддержали. Я и сам не горел желанием, ведь это налагало на меня определенного рода обязательства, а отец ясно дал понять, что я не подхожу для трона, даже как запасной план. Меня признали законным сыном и частью семьи, ведь королю было важно зафиксировать в семейном древе представителя династии Ольденбургов. Теперь я мог претендовать на трон, но меня начали воспринимать еще хуже, чем прежде. Я стал угрозой для Эрика. И даже смерть королевы, моего самого ярого противника, не изменила ситуацию.