And I just can't sink any lower, lower and lower
The hounds of hell are getting closer, closer and closer
I've got the devil on my shoulder, over and over18,
полилось из динамика.
О. Так лететь зело приятнее! оценил Львович, откидываясь на спинку сиденья и глядя вдаль.
Глава 3. Горными тропинками
.
Чай готов, джентльмены, вернулся Саша. На подносе исходили паром два бумажных стакана. Горячее греем.
На «Ан-двенадцать»19 мы так не парились с центровкой и загрузкой, заметил капитан, размешивая сахар. До килограммов вот так не считали. Ну, так, больше на глаз. Но там и сам самолет сконструирован с запасом, позволял это делать.
У Львовича за спиной был не один десяток лет в военно-транспортной авиации и три войны за плечами еще до того, как он пересел с советского военно-транспортного самолета на русский гражданский. Он помнил небеса Анголы, Югославии и Таджикистана. Путь его к небу оказался куда более извилистым, чем у Миши тот после гражданского летного училища поработал немного на двухмоторном легком Л-41020 на мирном русском севере, возя почту, грузы и вахтовиков, после чего с полгода летал вторым пилотом на Ил-76 одной белорусской грузовой авиакомпании, промышлявшей международными чартерами, а затем перешел в «FIREBIRD CARGO» также на должность второго пилота.
Ну, то военный борт. Он как трактор, пожал плечами Саня. На том типе он не работал, но немного его особенности знал. По образованию Саша был логистом, который волей случая однажды оказался задействован в обеспечении грузовых чартерных рейсов своей авиакомпании, понемногу став заниматься и всей вспомогательной работой в качестве бортоператора. Прошел необходимые обучения, что-то изучил дополнительно и сам когда пришлось летать в чартеры куда попало и грузить там что ни попадя. Налет ему, в отличие от пилотов, не засчитывали, потому и льготная пенсия не светила но он и не переживал по этому поводу: на жизнь ему хватало, и мир заодно посмотреть удавалось.
Ну, так ото ж. Я с перегрузом даже летал, было дело. Тут попробуй с перегрузом взлетит, конечно, ежели полоса подлиннее окажется, но сложнее все будет. А там главное было полосу подлинеее. И на посадке на три точки21 притереться. Плавненько так
Серебристый тревожный звук колокольчика перебил их светскую беседу.
Оп-па! сказал Батя. Эдик?!
Ась? сунулся в кабину инженер.
Посмотри-ка на дисплей.
На центральном дисплее высветились красные буквы: «ОБОГРЕВ ПРАВ. СТЕКЛА ОТКАЗ». Колокольчик не умолкал умный самолет сам предупреждал экипаж о проблеме.
А, знакомая фигня. Отказ по электрике. Выключите ненадолго обогрев стекла, сейчас посмотрю, что инструкции говорят, Эдик ушел обратно на кухню и стал рыться в электронном справочнике на своем планшетном компьютере, отыскивая решение проблемы.
За пятнадцать лет работы во всех широтах инженер изучил своих алюминиевых подопечных до винтика. Ему приходилось и латать их при повреждениях или поломках во внебазовом порту, и обследовать их на плановых формах профилактического техобслуживания. Многое он уже помнил наизусть. Но все упомнить невозможно, главное было знать, где искать указание на решение в документации. Благо, теперь были электронные носители информации, где поиск по нужному слову занимал секунды, и не требовалось таскать с собой тяжелые печатные справочники, как в первые годы его карьеры. Собственно, Эдик инженером был всю жизнь не только по образованию, но и по духу. Как и все выпускники его училища, имел военную специальность, и до сих пор помнил наизусть многие нюансы обслуживания боевых самолетов, хотя уже многие годы не имел с ними дела.
Пропал сигнал, сообщил Миша через пару минут.
Включи-ка, снова появился в кабине инженер с планшетом в руках. Проблема некритичная, лететь можно. Но может иногда проявляться опять.
Второй пилот щелкнул тумблером включения обогрева. Колокольчик молчал.
Готово. Вроде работает. Мессяга22 исчезла.
Плавающий отказ, значит, сокрушенно вздохнул Эдик. Будем устранять на базе. Отпишем в TLB23, ребята покопаются. Посмотрите там еще, вдруг выскочит потом.
Лады.
Время протекло незаметно. Большую часть полета под крылом дремали облака ближе к посадке они внизу слились в сплошной ковер. Смотреть там было не на что. На подлете к очередной контрольной точке Львович настроил радиостанцию на нужную частоту, и пилоты прослушали сообщение автоматического информатора о метеорологической обстановке в аэропорту. Ждала их там нормальная погода без особых изъянов: облака, слабый ветерок поперек полосы, видимость более пяти километров.
Я пилотирую, ты ведешь связь, решил Львович. После полета будем обсуждать все нюансы, пора тебя на командира вводить уже.
Слушаюсь, Дмитрий Львович.
«Жар-птица» девять ноль ноль семь, добрый день, Катманду-контроль на связи, снижайтесь до эшелона двести, прозвучал в наушниках пилотов приятный баритон диспетчера.
Принял, Катманду-контроль, «Жар-птица» девять ноль ноль семь, отозвался Миша.
Саша и Эдик с разрешения Львовича разместились на дополнительных сиденьях в кабине пилотов. Вчетвером там было тесновато но и инженеру, и бортоператору хотелось своими глазами посмотреть на необычную посадку в редком горном аэропорту.
Облака под крылом стали стремительно приближаться. Гигантская тень лайнера, окруженная радужным ореолом, на миг распласталась по ним, потом борт нырнул в облачность, и все вокруг пропало из виду.
«Жар-птица» девять ноль ноль семь, снижайтесь до эшелона сто пятьдесят, проход точки Ромео доложить.
Принял.
За стеклом кабины словно бы кипело молоко. Где-то в нем прятались обступившие аэродром и город горы. Вся надежда была только на приборы, диспетчера и радиомаяки, один из которых стоял в километре от взлетно-посадочной полосы. Снижаться ниже сто пятидесятого эшелона, то бишь, пятнадцати тысяч футов (ну, или четырех тысяч пятисот семидесяти двух метров) было смертельно опасно борт оказался бы слишком близко к горным склонам, и, отклонись пилоты от трассы, гарантированно врезался бы них. Поэтому заход на посадку в аэропорт Катманду всегда производился только по определенной траектории и строго отслеживался диспетчером и пилотами.
Катманду-контроль, «Жар-птица» девять ноль ноль семь, прошел точку Ромео.
«Жар-птица» девять ноль ноль семь, снижайтесь до эшелона сто пятнадцать.
Принял.
Еще несколько минут в молоке. Мир пропал, растворился в мареве облаков. Саша отвел взгляд от приборов, попытался представить себе, как они сейчас летят. Вперед? Или с креном вправо, может, влево? Органы его чувств, не имея возможности зацепиться хоть за какие-то визуальные ориентиры, считали, что самолет снижается с правым креном. Он тут же бросил взгляд на приборы, нет, снижались они ровно, без крена. Только стрелки высотомера да указателя скорости доказывали, что самолет не завис в воздухе, а летит вперед и вниз.
Катманду-контроль, «Жар-птица» девять ноль ноль семь, занял эшелон сто пятнадцать.
«Жар-птица» девять ноль ноль семь, сохраняйте высоту до точки Сьерра.
Принял.
Сплошное марево в стеклах. Лопасти вентиляторов рубили его, словно застывшую сладкую вату, отбрасывали назад, но марева было слишком много. Не видно ничего за стеклами, кроме марева. Не видно было даже законцовок крыльев, загнутых вверх.
Миша, закрылки двадцать.
Check!
Катманду-контроль, «Жар-птица» девять ноль ноль семь, прошел точку Сьерра.
«Жар-птица» девять ноль ноль семь, курс прежний, снижайтесь до эшелона ноль восемь два. Ни при каких обстоятельствах не снижаться ниже эшелона ноль восемь два. Вокруг вас горы.
Принял. Спасибо, Катманду-контроль. Миша, спидбрейки, слишком быстро идем.
Есть! Миша кратковременно выпустил воздушные тормоза, и самолет слегка заболтало в возмущенных воздушных потоках. И почти сразу борт вывалился под нижнюю границу облаков. Кругом были горы. Справа, слева, далеко впереди тоже горы. Тут и там разбросаны пестрые квадраты полей, неровные светлые ниточки дорог, плотные пятна городских застроек. Впереди была видна взлетно-посадочная полоса и силуэт выкатившегося лайнера, чья левая плоскость перегородила ее точно посередине. Чуть в стороне пассажирский терминал, автобусы и несколько разнокалиберных самолетов рядом.
«Жар-Птица» девять ноль ноль семь, посадку разрешаю.
Транспортник ощутимо болтало порывами бокового ветра. Львович выругался сквозь зубы, парируя ветер педалями и штурвалом. Приземлиться нужно было точно в начале полосы иначе потом оставшейся ее части не хватило бы, чтобы уменьшить скорость на пробеге и остановить многотонный транспортник до столкновения с выкатившимся лайнером.
Малый газ.
Миша потянул на себя рычаги управления двигателями на центральном пьедестале кабины, уменьшая тягу до минимума:
Check!24
Шасси выпустить.
Выпущены, рукоятка на приборной доске ушла в нижнее положение, чуть погодя со стуком встали на замки стойки, и на приборной доске приветливо вспыхнули три зеленые лампочки.