Малый газ.
Миша потянул на себя рычаги управления двигателями на центральном пьедестале кабины, уменьшая тягу до минимума:
Check!24
Шасси выпустить.
Выпущены, рукоятка на приборной доске ушла в нижнее положение, чуть погодя со стуком встали на замки стойки, и на приборной доске приветливо вспыхнули три зеленые лампочки.
Сто пятьдесят, сообщил высотомер. Сто.
Садимся, решил Львович.
Шестьдесят продолжал высотомер. Тридцать двадцать
Навстречу им набегала уже светло-серая взлетно-посадочная полоса с белыми цифрами «07» на первой плите, исчирканная черными следами тысяч колес за поперечной белой «зеброй» чуть поодаль от торца. Внезапно сильный порыв бокового ветра так качнул самолет, что горизонт резко накренился влево, а правая плоскость крыла едва не зацепила землю законцовкой. Никто не издал ни звука, хотя ледяной разряд ужаса пробил всех четверых.
Львович, не моргнув глазом, выровнял машину одним плавным движением и нажал кнопку TOGA25 на штурвале, спокойно сообщив:
Уходим, двигатели взлетный.
Зазвенел сигнал отключения автопилота, и сразу вслед за ним раздался нарастающий вой двигателей, выходящих на взлетный режим.
Закрылки пятнадцать!
Check! Миша переставил рукоятку выпуска закрылок вверх, убирая их с посадочного положения в тридцать пять градусов во взлетное всего пятнадцать градусов. Ландшафт за окном уносился назад, а выкатившийся пассажирский борт, нелепо уткнувшийся носом в землю, все рос в размерах. Нос самолета начал задираться вверх сказывалась увеличивающаяся тяга расположенных под крылом двигателей.
Львович легонько придержал попытку «Веселого Роджера» встать на дыбы, отклонив штурвальную колонку вперед:
Шасси убрать!
Check! рукоятка ушла вверх.
Самолет уверенно удалялся от негостеприимной земли. С выкатившимся лайнером они спустя секунды поравнялись уже на высоте в полсотни метров. Саша даже явственно различил людей, стоящих с фотоаппаратами на грунте неподалеку от «Аэробуса» и восторженно снимающих их посадку. «Рисковые ребята!» подумал он. «А если б мы в крыло ему врезались».
Катманду-контроль, «Жар-Птица» девять ноль ноль семь, ушел на второй круг, спокойно доложил Миша диспетчеру.
Принял, «Жар-Птица», следуйте к точке Браво.
Борт нырнул в облака, и горы пропали из виду. За стеклом опять забурлила белая муть облаков. Розовые линии, отмечающие траекторию полета, прихотливо изогнулись на экранах перед пилотами. Теперь им снова приходилось идти строго по маршруту, тщательно выдерживая скорости и высоты и снова выходя в точку, откуда можно было бы безопасно повторить заход на посадку.
Миша, глянь-ка на правую законцовку, ровным голосом попросил Львович, не отрывая взгляда от приборов. Цела она там?
Смотрю, Миша прижался лбом к стеклу, пытаясь рассмотреть законцовку крыла. С его места это удавалось с трудом не слишком удобный был обзор назад, да и облачность мешала. Цела, цела! обрадованно воскликнул он, когда крыло вдруг стало на секунду или две ясно видно целиком в просвете между слоями облаков.
Спасибо. Продолжаем. Закрылки ноль, по голосу Львовича не чувствовалось, что они были на волосок от крушения. Но Саша, не первый год летавший с капитаном, прекрасно понимал, чего ему стоило так спокойно уточнять все это и не выдавать своего волнения.
Еще заход. Снова вывалились из облачности на глиссаде. Опять пошли доклады высотомера и напряженное ожидание.
На этот раз ветер смилостивился, и коснуться полосы удалось ровно там, где рассчитывал Львович. Самолет тряхнуло, когда колеса основных стоек, а потом и носовой встали на бетон.
Реверс.
Есть реверс.
Тормозим.
Привязные ремни всех четверых ощутимо натянулись, когда раскрылись ковши реверсов, и двигатели взвыли, отбрасывая воздух вперед и затормаживая многотонный самолет.
Шестьдесят сорок двадцать пять Катманду-контроль, «Жар-Птица» посадку произвел.
Принял, работайте с рулением на сто шестнадцать точка пять.
Миша покрутил верньеры второй радиостанции, настраивая ее на частоту 116.5:
Руление-Катманду, добрый вечер, «Жар-Птица», просим указаний по рулению.
Добрый вечер, разворачивайтесь и освобождайте по Альфа-Один.
«Веселый Роджер» остановился в пятидесяти метрах от плоскости турка, торчащей над полосой практически на высоте его кабины. Саша поежился от тошнотворной мысли, что случилось бы, если бы сделать это не удалось. Пилоты тем временем оценили обстановку: чтобы попасть к рулежной дорожке Альфа-Один, соединявшей перрон аэропорта с полосой, нужно было развернуться на сто восемьдесят градусов практически на месте. Ближайшая рулежка, Альфа-Два, ремонтировалась, остальные три заблокировал собой выкатившийся турок.
Руление-Катманду, добрый вечер, «Жар-Птица», просим указаний по рулению.
Добрый вечер, разворачивайтесь и освобождайте по Альфа-Один.
«Веселый Роджер» остановился в пятидесяти метрах от плоскости турка, торчащей над полосой практически на высоте его кабины. Саша поежился от тошнотворной мысли, что случилось бы, если бы сделать это не удалось. Пилоты тем временем оценили обстановку: чтобы попасть к рулежной дорожке Альфа-Один, соединявшей перрон аэропорта с полосой, нужно было развернуться на сто восемьдесят градусов практически на месте. Ближайшая рулежка, Альфа-Два, ремонтировалась, остальные три заблокировал собой выкатившийся турок.
Саша, Эдик, решился Львович. Готовьтесь вылезать, будете мне с земли подсказывать, как разворачиваться. Я местным не доверяю.
Сделаем, пожал плечами инженер, отстегивая привязные ремни. Пошли, Саня!
«Жар-Птица», развернуться на полосе сможете? запоздало осведомилась вышка, заметив, что самолет не приступает пока к маневру.
Сможем, ответил Львович. Мои техники спустятся по веревочной лестнице и будут контролировать мой разворот. Пожалуйста, ждите.
Принял, нам некуда торопиться. Порт закрыт.
Саша, Эдик, можно открывать, крикнул через плечо Львович. Температурка плюс тринадцать, ветер семь узлов26, утеплитесь там!
Уже работаем.
Бортоператор и инженер надели под комбинезоны теплые вязаные свитера, а потом достали из ящика под одним из сидений плотно свернутую четырехметровую веревочную лестницу. На одном из концов ее были специальные металлические крепления. Их присоединили к гнездам в полу кухни, после чего Эдик отключил аварийный трап и распахнул входную дверь. В лица друзьям жахнуло арктическим холодом с заоблачных вершин. Было, конечно, неуютно вылезать из двери прямо перед работающим двигателем, но он молотил на малом газу и опасности не представлял, если, конечно, держаться подальше от воздухозаборника и не соваться прямо во вращающийся вентилятор.
Пошла, родимая! выбросил Эдик лестницу в люк. Размотавшись, она аккурат достала до земли. Спускайся, я уши возьму.
Давай, Саша надел поверх своих обычных очков вторые, тактические противоударные, чтобы не бил в глаза ветер с пылью, и ловко спустился по шаткой лесенке на перрон. Эдик, отыскав в сумке наушники с ларингофоном, последовал за ним. Там он подключил разъем на конце провода к гнезду СПУ27 на носовой стойке шасси и, нажав кнопку связи, сообщил:
Кабина земле. Мы готовы.
Принял, отозвались наушники голосом Львовича, чуть искаженным микрофоном.
Саша тут же отошел подальше, к турецкому самолету, чтобы контролировать разворот их транспортника и движение плоскости его крыла мимо стабилизатора выкатившейся машины. Попутно осмотрел грунт у края полосы на предмет всяких валяющихся деталей и камней не всосать бы чего правым двигателем Подобрал какую-то гайку, запулил ее подальше от полосы. Туда же пинком отправил крупный камень, попавшийся на глаза. Потом показал Эдику оттопыренный большой палец дескать, более-менее нормально теперь. Мельком извлек из кармана мобильник, сделал на память несколько снимков «Роджера» и выкатившегося лайнера. Судя по все еще надутым аварийным трапам и распахнутым дверям вдоль бортов того, эвакуация пассажиров после выкатывания была экстренной обычный трап ждать никто не стал.
В проеме входной двери «Веселого Роджера» мелькнул Миша, который быстро втащил веревочную лестницу внутрь и закрыл за собой входную дверь.
Начинаем разворот, аккуратно там, ребята, сказал Батя.
Понял, разворачивайтесь, отозвался Эдик.
Двигатели загудели, набирая обороты. Капитан плавно стронул лайнер с места и начал доворачивать вправо, чтобы получить максимум места для разворота.
Осторожней с правой стойкой, и движком говна не нагребите! предупредил Эдик. Он шел рядом с самолетом, придерживая провод рукой и внимательно следя за движением «Веселого Роджера». Правая стойка уже была неподалеку от края полосы. Да и двигатель уже вот-вот должен был оказаться над грунтом, а что там могло валяться одному богу было ведомо. Полметра до грунта от правой стойки!
Принял, начинаем поворот.
Транспортник со скрипом медленно и величаво развернулся на узком пространстве, ограниченном краями полосы и выкатившимся собратом. Саша показал Эдику большой палец правое крыло «Веселого Роджера» успешно разминулось со стабилизатором выкатившегося лайнера. Фотографы тем временем вовсю снимали русский самолет кто на видео, кто на фото. Один по мобильнику еще и сообщал в редакцию своей газеты, что самолет с домкратом прибыл, и что он скоро вышлет снимки для новости-молнии: