За шесть лет в меде я привыкла, что практика может быть где угодно. В анатомичке, инфекционном отделении, поликлинике у черта на куличиках, да и в подвале. Поэтому я спокойно спустилась на два пролета, вслед за парнем остановилась у двери, которой заканчивалась лестница. Он открыл дверь, указал жестом.
Прошу.
А в следующий миг воздух подпихнул меня в спину, внося в подвал. За спиной захлопнулась дверь, проскрежетал засов, и я осталась в полной темноте. Толкнулась дверь не подалась, только донесся едва слышный смешок, и стало тихо.
Ситуация была до того нелепой, что я рассмеялась. И даже неважно, планировался ли розыгрыш, которым нередко подвергают новичков, или парень всерьез решил проучить слишком наглую прислугу, на миг я снова ощутила себя девчонкой-первокурсницей. Отсмеявшись, отвернулась от двери, вглядываясь в темноту. Нет. Ни окна, ни щелочки, ни лучика света я поднесла руки к самым глазам, коснувшись бровей, и не увидела собственных пальцев. Ни шороха, кроме звука моего дыхания. И запах. Не сильный, едва заметный, но все же очень знакомый запах разложения.
А шуточка-то с душком. Что сделает нормальная девчонка на моем месте? Зависит от характера. Или будет ломиться в дверь, может, плача, а может, ругаясь. Или пойдет обследовать помещение. И наткнется на труп. Одна, в кромешной тьме. Инфаркт-не инфаркт, а заикание обеспечено почти с гарантией.
Я мысленно хмыкнула. Не дождутся! Рано или поздно сюда кто-нибудь зайдет, скорее рано, чем поздно, потому что в подвале факультета некромантов тела держат явно не просто так. Либо учебное пособие, либо материал для исследования, либо еще что-то такое. И вряд ли хранят их бесконечно, иначе здесь дышать бы нечем было. Все, что мне нужно подождать. А потом, когда выпустят отсюда, найти профессора и извиниться.
Я прислонилась спиной к двери, переступила с ноги на ногу. Нет, это никуда не годится стоять столбом невесть сколько. Надо бы сесть. Но не устраиваться же на полу под дверью, точно собаке? Я зажмурилась, вовсе не заметив, чтобы освещение изменилось, снова распахнула глаза, повертев головой по сторонам. Ждать, пока глаза привыкнут к темноте, бесполезно: чтобы видеть, нужен хоть какой-то свет, а здесь ему вовсе неоткуда взяться.
Если только я сама не добуду свет. Маг я или где? Правда, я до сих пор не чувствовала в себе ничего этакого волшебного, но если профессор говорит, что это нормально, и надо только прислушаться значит, будем прислушиваться. Не догоню хоть согреюсь. В смысле, если не получится а скорее всего, действительно ничего не получится скоротаю время.
Я отогнала мысль, что взрослому человеку глупо верить в чудеса: в конце концов одно чудо все же случилось. Вспомнила, как колебалось то, что я про себя назвала эфиром, когда Ханна приводила в порядок мою комнату и вещи. Темное пламя, что обволокло мое тело Нет, пожалуй, это вспоминать не стоило, еще, не ровен час, снова зомби подниму, сама того не желая. Закрыла глаза, хотя в этом не было необходимости. Вгляделась. Прислушалась.
Какое-то время не происходило ничего, но делать все равно было нечего, и потому я не стала переживать по этому поводу или накручивать себя, что профессор наверняка счел меня разгильдяйкой и вышвырнет из университета, не дав объясниться. Просто стояла, прислонившись к двери, расслабившись, насколько это было возможно, чтобы не упасть, слушая свое дыхание, наблюдая за тем, как наливаются теплом и тяжестью кисти, что всегда бывает, если хорошенько расслабить мышцы рук, как это тепло поднимается выше.
И вдруг я увидела. Почувствовала. Он был везде темно-фиолетовый туман, прозрачный, еле заметный, как дымка, что стелется на рассвете над травой. Едва уловимый в помещении, чуть плотнее вокруг моего тела, один плотный сгусток метрах в трех от меня и еще один метрах в пяти.
Я посмотрела на свою ладонь, облаченную в фиолетовый туман. Профессор прав: смерть естественная часть мира. Она везде. Везде, где есть жизнь. Ведь как ни парадоксально, без смерти не может быть жизни. Ежесекундно в нашем теле гибнут тысячи клеток, исчерпавших свой срок, чтобы дать место свеженародившимся. Клетка, потерявшая способность умереть, становится раковой, пожирая все вокруг себя.
Нет нужды в человеческих жертвах. Силу можно брать просто из воздуха. Я представила, как на ладони собирается шарик из тумана, мысленно покрутила его, уплотняя, словно снежок. Шар засветился, рассеивая тьму не ярким желтым светом, как у профессора, он оставался холодным, лиловатым, тусклым, словно отслужившая свое люминесцентная лампа. Но все же его оказалось достаточно, чтобы я увидела пол у себя под ногами и стены вокруг. Едва не запрыгала от радости и упустила. Темнота обрушилась, снова ослепив, а у меня заломило затылок, словно весь день просидела, склонившись над учебниками.
Я размяла загривок, потянулась, довольно улыбаясь. Получилось один раз, получится и второй. Расфокусировала взгляд, словно смотря в бесконечную даль, и снова увидела. В этот раз собрать туман в «снежок» оказалось проще. По-прежнему тусклый, по-прежнему удерживать его было все равно, что нести мячик на ракетке для пинг-понга: чуть потеряешь равновесие, и покатится в сторону. Но все же у меня получилось!
Из темноты проступили стены, гладкие и блестящие. Я сдвинулась в сторону, тронула стену в самом деле, очень похоже на кафель, только не плитка, а нечто цельное, без швов. Такой же потолок, в котором не было видно светильников. Действительно, зачем им светильники, если все вокруг маги.
В углу справа от меня обнаружился письменный стол, поставленный так, что сидящий за ним мог видеть дверь и весь подвал. На поверхности стола не было ничего, в ящики я не полезла, даже не стала проверять, заперты ли они. У противоположной стены стоял шкаф. Там, где мне поначалу привиделся туманный сгусток, оказался еще один стол, где под темной тканью лежало что-то, очень похожее на человеческое тело. Рядом со столом виднелась дверь, я подошла, толкнулась заперто. Жаль, найти второй выход отсюда не получилось. Значит, возвращаемся к первоначальном плану: ждать, пока кто-нибудь появится.
Я уселась на столешницу, поболтала ногами. Держать свет становилось все сложнее, и я бросила его, поняв, наконец, что имел в виду профессор, требуя «отпустить силу». Темнота снова сгустилась, но сейчас она показалась мне какой-то уютной, что ли. Она словно сулила отдых непривычные умственные усилия утомили меня. Я посидела с закрытыми глазами, чувствуя, как наваливается дремота, пару раз клюнула носом, а потом, махнув на все рукой, свернулась калачиком на столе, подложила руку под голову и закрыла глаза. Смысл таращиться в темноту?
Я думала немного подремать и спрыгнуть со стола, едва услышу скрежет засова, но, похоже, я слишком мало спала сегодня, потому что, казалось, едва закрыла глаза, а в следующий миг над моей головой раздался голос профессора:
Освободите мой стол, будьте любезны.
Я подлетела, отгоняя сонную одурь, зачем-то пригладила волосы, прежде чем посмотреть ему в лицо. А паршиво он выглядит, будто вовсе не спал. Синячищи под глазами, красные веки, прорезались складки у углов губ. И выражение лица не сулило ничего хорошего.
За спиной профессора маячила давешняя парочка: белобрысый скалился, коренастый смотрел на меня, пожалуй, задумчиво. Рядом с ними оказался еще один, рыжий и вихрастый. Этот таращился на меня словно на диковинного зверя из зоопарка.
Прошу прощения, профессор.
Он склонил набок голову, глядя на меня сверху вниз.
Пожалуй, спрашивать, почему вы не явились на теоретическую часть, уже излишне. Как вас угораздило закрыться?
Я поймала настороженный взгляд коренаст6ого, опустила глаза, почему-то не решаясь смотреть на Винсента.
Это вышло случайно.
Так же случайно, как Он осекся. Как вчера на кладбище?
Нет. Совершенно случайно. Твердо произнесла я.
Надо будет сама разберусь. В любом случае, начинать знакомство с жалобы не лучшая идея.
Профессор хмыкнул, явно не веря.
Что ж, оставим это. Я планировал представить вас коллегам-первокурсникам, но поскольку вы предпочли сидеть здесь вместо того, чтобы слушать теорию, познакомитесь позже сами. Он обернулся, уставившись на коренастого, и с нажимом произнес: Если уже не познакомились.
Глаза у профессора на затылке, что ли? Или мысли читать умеет? Коренастый выдержал его взгляд с таким честным и простодушным лицом, что я сама едва не поверила, будто все это вышло случайно.
А теперь переходим к практике.
Глава 7
Профессор подошел к столу, на котором лежало тело, мы встали рядом. Не знаю, как так вышло, что все трое парней оказались у меня за спиной. Винсент отвернулся стянуть простыню с покойника.
Возвращайся в хлев, из которого ты вылезла, девка, прошипели мне на ухо. Какой из тебя некромант?
Я оглянулась. Белобрысый. Шелковый камзол с золотыми позументами, перстни если профессор свои килограммы золота носил с небрежным изяществом, то этот походил на сороку, дорвавшуюся до блестяшек. И выражение лица типичного мажора, уверенного, что весь мир готов расстелиться у его ног. Да уж, повезло мне с «коллегой».
Удостаивать его ответом я не стала, тем более что профессор уже разворачивался к нам.