Вместе со стариком мы отошли от экранов к Лихачеву. Хранитель взирала на нас мрачно, мать Гнезда с улыбкой. Лихачев выглядел смущенным и расстроенным.
Что ж, у нас прибавление в команде. Старик казался самым довольным из собравшихся. Отважная юная пара наш мост между Измененными и людьми Вы же не против, Ла?
Мать Гнезда кивнула.
Меня зовут Леонид Владимирович, сказал старик таким интригующим тоном, словно выдал мне какую-то государственную тайну. Я курирую отношения с Измененными в правительстве.
А я полагал, что этим занят Иван Андреевич.
Леонид Владимирович кивнул.
Он был моим коллегой. К сожалению, мы не знали его истинной сущности. Ну что, команда отправляется начнем?
Я готова открыть проход, сказала мать Гнезда. Если вы готовы
В ее голосе слышалась искренняя забота.
Скорее из упрямства, чем надеясь на что-то, я потянулся к разуму Гнезда. Я знал, что это чужое Гнездо, в котором не хранилось отпечатка моего сознания, я даже не был уверен, что получу ответ.
Но ответ пришел. Волна эмоций, смущение и растерянность, печаль и досада. Гнезду тоже не нравилось, что люди отправятся на Селену, но решение принимало не оно.
«А если я попрошу не открывать переход?» мысленно спросил я.
Нет, я больше не мог командовать чужими Гнездами. Это ушло вместе со вторым Призывом. Но в ответной волне образов я уловил сомнение и согласие.
Гнездо подчинится!
Оно снимет с себя ответственность. Сделает вид, что обязано подчиниться.
Я быстро повернул голову и посмотрел на мать Гнезда.
А мать посмотрела на меня.
Кажется, мы сейчас держались за одни и те же рычаги управления!
Как тебя зовут? спросил я.
Мать смотрела на меня. Улыбка уходила с ее лица, сменялась печалью.
Лара. Максим, неужели ты думаешь, что я хочу чего-то плохого?
Нет, я так не думал. Мать Гнезда воплощала заботу и безопасность. Но я боялся, что сейчас, в новом мире, где Измененные утратили смысл своего существования и поддержку Инсека, мать не знает, что хорошо, а что плохо.
Я вдруг понял, что все смотрят на меня.
Измененные догадались, что происходит. Мать выжидала, монахам было любопытно, стражи просто ждали приказа.
Все хотят только хорошего прошептал я.
И разорвал контакт с Гнездом.
Мать кивнула. Вновь спросила:
Я открываю проход?
Леонид Владимирович кивнул, и экран, через который мы прошли, вновь засветился. Пробежали синие искры, поверхность наполнилась серой мглой.
С Богом, сказал Лихачев и быстро, будто стесняясь, перекрестился.
Пятеро в скафандрах, так и не сказавшие ни одного слова, двинулись к экрану. И прошли через него, не останавливаясь и не колеблясь.
Это ваши? спросил я Лихачева. Не время было дуться и обижаться.
Нет, ответил он, явно обрадовавшись, что мы заговорили. Это очень серьезные ребята.
Ла, как насчет связи? спросил Леонид Владимирович.
Рядом с работающим экраном, открытым на Селену, засветился второй, поменьше. На нем появилось изображение приглушенный свет, мягко изогнутые стены серо-синего металла.
Корабль Инсека!
Судя по тому, что изображение поворачивалось из стороны в сторону, работала камера, закрепленная на шлеме одного из «серьезных ребят».
Майор, у нас есть картинка, сказал Леонид Владимирович. Доложите обстановку.
Переход нормальный, команда в сборе, находимся в пустом помещении, отвечающем описанию, голос майора был спокойным, собранным. Сила тяжести низкая. Признаков активности не наблюдаем. Атмосфера на месте. Анализаторы включены.
Хорошо, майор. Не спешите. Полный цикл контроля среды, потом запускайте дроны. Скафандры не снимать!
Есть, товарищ генерал, ответил майор.
Леонид Владимирович подмигнул мне. Наклонился и сказал шепотом:
На самом деле я давно в отставке. Но ты же понимаешь, десантникам проще подчиняться генералу, чем чиновнику!
Я подумал, что генералов в отставке не бывает. Или так про сотрудников госбезопасности говорят? Да не важно, скорее всего, Леонид Владимирович там и служил, в танке или самолете его представить было сложно.
Судя по картинке, помещение, где оказалась «команда», было просторным и совершенно пустым. Округлые стены, конусом уходящий вверх потолок, будто в цирке или церкви, несколько темных проходов. Тот же металл, что и в защищенной зоне.
Сбор информации и обустройство лагеря займут почти час, сказал генерал. Может быть, выпьем чая, уважаемая Лара?
Сбор информации и обустройство лагеря займут почти час, сказал генерал. Может быть, выпьем чая, уважаемая Лара?
Непременно, ответила мать.
Я останусь, посмотрю за ребятами, пробормотал Лихачев. Я опять поймал его смущенный взгляд.
Я тоже останусь, решила хранитель. Отошла к монахам те стояли у стены, перед ними тоже возникли небольшие экраны со стремительно бегущим текстом. Тоже изучают корабль или поддерживают открытый переход?
Леонид Владимирович похлопал меня по плечу.
Пойдем? Чай, с бубликами и блинами? А?
Чая я не хотел, лучше бы остался с Лихачевым. Но вот глянуть на чужое Гнездо
Дарина не возражала, и мы пошли. Металлические двери защищенной зоны мягко сомкнулись у нас за спиной.
Все Гнезда непохожи, но это оказалось совсем уж странным. Все внутри было заставлено фанерными и пластиковыми щитами, превратившими помещения в лабиринт из узких проходов. Кое-где к перегородкам добавлялись поперечные балки и грубо сколоченные подиумы приходилось нагибаться или карабкаться вверх. В нескольких местах по перегородкам струилась вода, стекая в решетчатые дыры в полу. Свет был тусклым, почти как в Гнездниковском Гнезде, но странного синеватого оттенка. И запах тяжелый, гнилостный, животный.
Мать шла впереди, ловкая и грациозная, несмотря на свои габариты, рядом с ней держалась одна из стражей, вторая замыкала процессию. Третья осталась с Лихачевым, хранителем и монахами.
У нас своеобразно, сказала мать, словно извиняясь.
Поставляли бойцов для планет с пещерами? спросил я.
Есть шесть карстовых миров, важных для Инсеков, признала мать.
И везде так воняет? не удержался я.
Нет. Это слоны. Мать Гнезда повернулась на ходу, улыбнулась. Мы поселились здесь, а слоны остались. Считалось, что временно, но как-то все привыкли, они почти как часть Гнезда. Куколки очень любят слонов. И мышей, они тоже остались.
Идущая рядом с матерью стража обернулась и сказала:
Все любят мышей.
И подмигнула. Только после этого я узнал ее. Эта стража вчера приходила играть в волейбол. Я кивнул в ответ:
Кроме слонов.
Леонид Владимирович фыркнул. Надо же, мне казалось, что он не склонен веселиться просто так.
В театре зверей тоже было кафе, к которому мы и вышли, не встретив по пути никого из Измененных. Такое ощущение, что им всем велели не показываться на глаза. И в самом кафе тоже никого не оказалось, хотя на одном, самом большом столе кипел огромный расписной самовар, стояло варенье в вазочках, на блюдах лежали баранки, бублики, блины. Надо же, угадал генерал!
Хотя почему угадал?
Это по случаю нашего прихода? спросил я громким шепотом. Или поставили Гнездо на довольствие?
Леонид Владимирович кивнул:
Поставили.
Похоже, первая российская высадка на Луну обошлась бюджету не слишком дорого, пробормотал я.
Мать посмотрела на меня укоризненно, а вот Дарина едва заметно кивнула.
Хорошо быть молодым и прямолинейным, сказал генерал без всякой обиды. Теперь понимаю, почему Лихачев за тебя горой стоит.
Что ж вы ссоритесь-то, вздохнула мать. Садитесь
Она сама принялась разливать кипяток, подливать заварку из красного фарфорового чайника.
Тебе покрепче, Максим?
Я хмуро кивнул.
Трудно стало, когда ушли Продавцы, мать покачала головой. Нескольких куколок забрали родители, но одна уже вернулась. Им нелегко жить с людьми, не слыша Гнезда. Две жницы тоже ушли. А несколько стражей шепчутся, хотят на Саельм думают, я не знаю.
Вы меня упрекаете? спросил я.
Нет, Максим. И ты нас не упрекай.
Я посмотрел на Лару и подумал, что матерями их называют неправильно. Наверное, их стоило звать бабушками. Обычно бабушки мудрее и мягче, они уже на своих детях потренировались, внуков им воспитывать проще.
Ладно, больше не буду сказал я и осторожно глотнул чая.
А в следующий миг подскочил, будто ошпаренный.
Гнездо!
Из рук матери выпал чайник, ударился о край стола и разлетелся вдребезги, разбрызгивая густую заварку. Гнездо не говорит, оно посылает эмоциональные волны, в которых можно прочесть информацию. Если бы сейчас на месте Гнезда был человек, он издал бы крик, в котором смешались страх и призыв о помощи.
С прежними скоростью и грацией мать Гнезда кинулась к двери и выскочила из кафе. Стражи, которые оставались у входа, метнулись за ней.