Оставим анархистов в покое и вернемся к вопросу, от которого мы отклонились, сказал он князю Орсилову.
Мы не отклонились от него ни на минуту, возразил князь.
Как? Вы думаете, что
Я думаю, что княгиня Лавизина, если так распорядится судьба, станет вдовой и после смерти мужа наследует все его состояние.
Да!
Большая часть которого представлена в виде драгоценностей и недвижимости.
Но, заметил барон, княгиня унаследует состояние только в том случае, если у нее нет детей.
У нее их нет.
Что, если князь составил завещание?
Он сделал это. Ничего удивительного, он любит ее, а она молится на него.
Барон де Мерье встал и, остановившись в двух шагах от князя, Орсилова сказал:
Значит, в случае смерти князя Лавизина, случившейся вследствие болезни или несчастного случая, вы пришли посоветовать мне искать расположение княгини Лавизиной и потом жениться на ней?
Угадали, холодно ответил князь.
И в обмен за эту идею вы желаете, чтобы я поделился с вами пятьюдесятью миллионами?
Совершенно верно.
Несколько минут барон хранил молчание. В его душе шла борьба между упреками совести и заманчивым предложением получить миллионы Конечно, миллионы восторжествовали над совестью, потому что он сказал:
Это дело может затянуться. Надо признать, может пройти год, а то и вовсе несколько лет. Князь, несмотря на свое физическое истощение, может прожить еще несколько лет и вовсе не погибнуть от рук анархистов, наконец, даже если он умрет, нельзя же сразу жениться, на какие средства я буду существовать до тех пор, и жить хорошо, как подобает любовнику такой женщины, как княгиня Лавизина? Вы сами знаете, что я разорен, по уши в долгах.
А я для чего? заметил князь, который, предвидел подобное возражение Поскольку дело идет о приобретении двадцати пяти миллионов, и я нахожу справедливым и необходимым снабдить моего партнера деньгами.
Что? Хотите сами?..
Без сомнения возможно, вы напрасно потратите силы и время на соблазнение. Возможно, она не полюбит вас до такой степени, чтобы выйти замуж, и вы рискуете остаться всего лишь любовником женщины, муж которой упорно не желает умирать. Со своей стороны я должен для успеха нашего предприятия рискнуть и дать вам возможность сохранить вид богатого человека Если позволите, я оплачу ваши долги и буду давать вам деньги до момента свадьбы.
Поскольку барон стоял молча, с головой опущенной на грудь и ничего не отвечал, князь Орсилов через мгновение добавил:
Подумайте хорошенько Я не требую принять решение немедленно. Послезавтра княгиня Лавизина дает большой бал в своем отеле в парке Монсо. Если угодно я представлю вас, но не забудьте: ваше присутствие на этом балу будет условным знаком, что вы принимаете мое предложение и в случае успеха отдадите половину состояния княгини.
Барон де Мерье гордо поднял голову и, глядя на своего соблазнителя, сказал:
А если я не отдам вам этих миллионов?
Тогда я убью вас, спокойно ответил князь, затем также спокойно поклонился и вышел.
Глава III
Бал, устроенный князем и княгиней Лавизиными для русских обитателей французской столицы и великосветских парижан, ближе к полуночи был уже в полном разгаре. Это была путаница чудесных туалетов, беспорядок из шелка, кружев, золота, жемчуга, бриллиантов и обнаженных частей тела. Княгиня появлялась повсюду: в залах, гостиных, оранжерее, даже на площадке парадной лестницы. Изредка целовала в губы, по русскому обычаю, молодую девушку, свою соотечественницу или подругу. Она была той женщиной, которую в нескольких словах описал князь Орсилов: квадратный, выпуклый лоб, сильно выдающиеся скулы, глубокие огненные глаза, толстые губы и широкий приплюснутый нос.
Хотя нос был неправильной формы, трепещущие широкие ноздри, придавали ее лицу необыкновенную живость и весьма оригинальное выражение, от этого глаза сияли еще ярче, поскольку были глубоко посажены в глазницы, а скулы казались еще более выпуклыми. Что касается губ, то их толщина делала их настолько сладострастными, насколько это возможно.
Голова была под стать красивому телу, с тонкой талией, широкими плечами, роскошными формами. Мощная шея подчеркнутая полоской белокурых волос, другими словами, у княгини было красивое тело вакханки.
Князь Лавизин сознавал, что его изящная жена благодаря фигуре, росту и грации всегда будет выделяться в среде великосветских львиц, и как обычно любовался. Когда, проходя через залы и помогая принимать гостей, князь встречался с женой взглядом, на бледных губах вспыхивала улыбка, сгорбленная талия распрямлялась, потухший взгляд оживал. Княгиня, казалось, не замечала восторгов мужа, ей было не до него. Казалось, она не находила в этих случайных встречах удовольствия, которое испытывал он однако утверждали, что она его очень любила несомненно, слишком сильно любила, и поскольку он больше не в силах активно отвечать на ее порывы и излияния, она сердилась на него за то, что он остановился, тогда как она все еще горела желанием продолжить путь.
Князь Лавизин сознавал, что его изящная жена благодаря фигуре, росту и грации всегда будет выделяться в среде великосветских львиц, и как обычно любовался. Когда, проходя через залы и помогая принимать гостей, князь встречался с женой взглядом, на бледных губах вспыхивала улыбка, сгорбленная талия распрямлялась, потухший взгляд оживал. Княгиня, казалось, не замечала восторгов мужа, ей было не до него. Казалось, она не находила в этих случайных встречах удовольствия, которое испытывал он однако утверждали, что она его очень любила несомненно, слишком сильно любила, и поскольку он больше не в силах активно отвечать на ее порывы и излияния, она сердилась на него за то, что он остановился, тогда как она все еще горела желанием продолжить путь.
Во время очередного своего перехода, поспешно идя к новому гостю навстречу, она увидала князя Орсилова, который стоял на площадке лестницы. Его глаза, устремленные вниз, внимательно рассматривали беспрестанно прибывающих гостей. Князь ждал кого-то тревожно и нетерпеливо. Эта тревога выражалась в том, что он едва отвечал на поклоны проходивших мимо гостей, а ему кланялись все высокопоставленные в обществе особы. Князя очень уважали в Париже. Несмотря на свое богатое состояние, он жил очень скромно и расчетливо: не играл на бирже или в карты, не имел любовниц и не был женат. Увидав его, княгиня сказала:
Что вы здесь делаете, князь? Стоите, прилепившись к стене, как статуя.
Жду барона де Мерье, которого просил позволения представить вам.
Подвижные ноздри княгини дрогнули, но она спокойно заметила:
Да, правда, я совсем забыла А он не едет, может быть, не желает быть представленным.
Может быть а я, признаюсь, хотел держать пари, что он все же приедет.
И верно проиграли бы. Барон де Мерье, которого не имею удовольствия знать, но о котором много слышала, выезжает беспрестанно, его принимают везде наш бал его не заинтересует. Говорят, он очень богат? Его похождения наделали столько шума. Многие женщины едва не умерли от любви к нему. Это редкость в наше время и я, из любопытства, часто задаюсь вопросом: какими качествами нужно обладать, чтобы доводить других до подобного финала?
Спросите его самого, княгиня. Вот он!
Глаза князя сверкнули, а на губах появилась торжествующая улыбка.
Идите ему навстречу и представьте мне. Жду вас здесь, сказала княгиня.
Князь Орсилов спустился в переднюю и, подойдя к барону, который так же искал его глазами. Они быстро переговорили и, даже не поклонившись:
Княгиня вас ждет.
Строго соблюдая общественные приличия, барон, одетый безукоризненно, весь в чёрном с гарденией в петлице, улыбаясь и вместе с тем волнуясь, что его будущность стоит на карте, поднимался вслед за князем. Спустя мгновение состоялось знакомство. На приветливый поклон княгини Софьи он несколько секунд стоял, почтительно склонив голову, потом быстро поднял ее и встретился с ее взглядом, устремленным на него, словно исследующим.
После чего, он больше не опускал глаз и смотрел так же, как смотрели на него.
Я вас удивляю, барон, вы считали меня уродиной? спросила княгиня, которая будучи знатной дамой не боялась задавать прямые вопросы.
Пугающей.
Насколько?
Настолько, насколько это вообще возможно, потому что мужчина, осмелившийся влюбиться, может умереть от этого.
Мужчина, который полюбит меня может быть но прежде надо полюбить, а это трудно об этом никто не задумывается.
Что вы об этом знаете, княгиня? Любить вас помешает разве только уважение.
Уважение! заметила княгиня, презрительно пожав своими красивыми плечами. Вы вальсируете?
Когда меня приглашают, ответил он, улыбаясь.
Я приглашаю вас на вальс. Первые аккорды я слышу Дайте руку
Несколько минут спустя, они вошли в танцевальный зал и смешались с толпой танцующих. Он обхватил ее руками, обнял за талию и крепко прижал к себе. Она позволила ему это сделать, не пытаясь вырваться из этих объятий. Сделав круг по всему залу, они долго и быстро вращались на одном месте быстрее, еще быстрее, до безумия. Обхватив стройную талию своей дамы, барон не видел ничего, кроме ее роскошных плеч, чувствовал ее горячее дыхание и лучистый взгляд больших блестящих глаз. Их груди и колени соприкасались, они буквально впивались друг в друга, сохраняя при этом свое хладнокровие, чтобы как можно лучше играть свою роль. Она, с трепещущимися ноздрями, проникновенным взглядом, взбудораженными нервами, возможно, подчиненная этой самой холодности, опьяненная музыкой, ароматами, распространяющимися в воздухе, поднимающая цветы, плечи, грудь, и смутно размышляющая о любовных отношениях, об успехах этого неутомимого мужчины, который заставлял ее кружиться. Задаваясь вопросом, не обязан ли он всем своим успехам этой холодной силе, которой обычно отвечали взаимностью. Наконец оркестр смолк, они остановились