Я уповаю на эту свою способность и сейчас и, отложив мысли о Викторе на потом, направляюсь в офис. Служба в Ростехнадзоре, как говорится, и опасна и трудна. Поэтому подавляющее большинство сотрудников мужчины. Первое время мне часто приходилось сталкиваться с предвзятостью, но благодаря тем самым педантичности и строгости, доставшимся мне от тёти, мне удалось заработать себе репутацию настоящей железной леди. Ну или бабы-кремень, для тех, кто попроще.
Герцена! Эй, Герцена! Да постой же, коллега Михаил догоняет меня в коридоре.
Я оборачиваюсь и смотрю на него вопросительно. Он приводит в норму сбившееся дыхание, проводит рукой по неопрятной русой копне волос. Мнется нерешительно так, что у меня даже возникают подозрения.
Слушай, тут такое дело, наконец говорит Михаил, избегая прямого зрительного контакта. Откажись проводить экспертизу на руднике под Петрогорском.
И сама просьба, и обстоятельства кажутся мне подозрительными. Я, прищурившись, оглядываю Михаила. Он выглядит нервным, даже, можно сказать, напуганным. Маленькие глазки бегают из стороны в сторону, на обветренном лбу видна испарина. Он напряжённо теребит свою облезлую дерматиновую папку для документов и ждёт моего ответа.
С чего бы это вдруг? спрашиваю я, поправляя очки на переносице.
Он, бледнея, вскидывает брови удивлённо, и я понимаю, что ответ мой прозвучал слегка грубовато, даже как-то хабалисто. Совсем не в моём характере.
Я имею в виду, что если ты подходишь ко мне с такой просьбой, то должен быть готов объяснить причину, добавляю я и поднимаю бровь вопросительно.
Ну, понимаешь, там серьёзные люди, начинает мямлить он.
И что? не выдерживая его неуверенности спрашиваю я. Мы тут вроде бы тоже не посмеяться собрались.
Ник, просто с ними правда лучше не связываться. Серьёзно. За владельцем компании след ещё из девяностых тянется. Так что в твоих интересах либо выдать им разрешение, либо вообще откреститься от этой проверки, к чёрновой матери.
До меня постепенно начинает доходить, отчего Михаил сам себя не похож. В целом, ситуация очевидная и простая, как белый день. Какой-то главнюк, с роду не соблюдавший правил, и в этот раз захотел решить вопрос без напряга. Такие моменты к сожалению в нашей работе случались сплошь и рядом. Меня интересовал лишь один вопрос:
Миш, а тебя запугали или заплатили? я смотрю, как последняя краска сходит с его лица. Значит, запугали всё-таки.
Дура ты, Ника, произносит он как-то болезненно. Я же как лучше хотел.
Он достаёт из кармана сигареты и уходит на улицу. А я остаюсь смотреть ему вслед с лёгким ощущением горечи на языке. Кажется, я теряю хватку. Зачем сорвалась на нём? Он ведь и правда, скорее всего, хотел как лучше. Из груди вырывается тяжёлый вздох. Я разворачиваюсь и иду к себе в кабинет. Нахожу на столе папку с проектом взрывных работ в шахте «Стачинская» и просматриваю документацию. В целом, никаких нарушений по документам не вижу. Если сами работы будут проводиться в соответствии с проектом, то проблем быть не должно. Но что-то мне подсказывает, что если Михаил так беспокоится, значит в самой шахте всё плохо. В любом случае , все эти рассуждения в стенах кабинета не имеют никакого смысла. Надо ехать и смотреть. В целом, разговоры с «опасными людьми» меня не пугают. Я умею доносить до «больших начальников», почему так важно соблюдать стандарты и правила.
«Если имеют место нарушения, то я укажу, что надо исправить. На том и разойдёмся», так я думала. Однако обстоятельства сложились совершенно иначе.
О месторождении под Петрогорском давно ходили разные сплетни. Как только его открыли, тут же встал вопрос, кому принадлежит право собственности на эти территории. В результате бандитского передела погиб бывший мер города Петрогорска. Но на этом происшествия не закончились. Во время проведения подземных горных выработок пострадала бригада строителей. До уголовного дела не дошло, но шумиха в прессе была знатная. После смены собственника ситуация, вроде как, улучшилась, но дурные слухи так и продолжили ходить вокруг. Некоторые любители всякого сверхъестественного тут же начали строить целые легенды вокруг этого места. Мол, два века назад сюда каторжников невинно осуждённых сгоняли и заставляли работать до смерти, оттого из души никак покоя не найдут до сих пор, и всякому, кто за месторождение берётся, чинят препятствия. Ещё поговаривают, что из-за особенностей рельефа на этом месте образовалась аномальная зона, отчего периодически грибники да туристы замечают тут всякую нечисть.
Я в городские легенды не верю. Давно вышла из такого возраста. Как-никак двадцать семь, у большинства подруг уже дети в школу пошли. Так что на месторождение я еду без всяких заморочек. Как говорила мне в детстве тётя: «Самая страшная нечисть это люди. Потому что они самые реальные». Но и этих я не боюсь, поскольку единица я ведомственная, и о том, куда именно направляюсь, в моей конторе знает каждая собака. Если я к четырём часам вечера не вернусь и не сдам назад служебный «Бобик», то начальство моё тут же поднимет кипишь. Ведь меня-то ещё можно заменить, а вот новый «Бобик» им пришлют, в случае чего, очень не скоро.
Едва оказавшись на месте, я сразу замечаю несоответствие между данными в документации и тем, что происходит в реальности. Местные работники начинают лебезить передо мной, намекать на то, что на уровне начальства все вопросы решены. Я отвечаю, что со мной лично ничего не решено, и я заключение буду писать по факту.
У вас своя работа, а у меня своя.
Одно за другим, дело доходит к осмотру шахт.
Не надо вам туда, барышня, говорит один из заместителей начальника, усатый мужик в летах.
Спасибо, конечно, за барышню, а проверять всё равно придётся, отвечаю я.
Он смотрит на меня с опаской и вздыхает.
Что не так? я удивлённо приподнимаю брови.
Так мы заряжать уже начали, говорит он, понимая, что я всё равно не отступлю.
У меня от возмущения кончаются приличные слова. Разрешение, значит, не получили, а заряды уже заложили. Молодцы, нечего сказать! Не боятся ни штрафов, ни Бога, ни чёрта.
Уже и время проведения работ назначили? спрашиваю, прищурившись. Он кивает, утирая усищи.
Ты, Ника Алексевна, не думай, что мы тут все неграмотные собрались. У нас хоть и нет твоей подписи на бумагах, а составлены они по правилам. Всё чин чином. И работы в шахтах у нас ведутся по всем нормам и инструкциям. Не веришь, так иди и проверяй, он то ли идёт на попятный, то ли пытается взять меня на слабо. Вот только если костюм красивый испачкаешь, то уж не серчай.
Разумеется я не верю и иду проверять, хотя и понимаю, что это в некоторой степени опасно. Едва я оказываюсь в шахте, как у меня вновь начинается приступ. Не такой сильный, как прошлой ночью, но всё же неприятный, а самое главное, несвоевременный. Я стараюсь держаться, но перед глазами всё равно мутнеет, и слабость одолевает. Из-за этого я не сразу понимаю, что что-то пошло не так. Вначале внезапно гаснет свет в шахте, а затем своды над головой начинают сотрясаться, осыпая нас каменной крошкой.
Это что за чёрт? ругается мой провожатый. Давайте-ка назад, Ника!
Мы разворачиваемся и стремительно направляемся к выходу, но прежде чем успеваем выбраться, окружающее пространство начинает дрожать и с грохотом обрушаться, будто какая-то симуляция. Меня охватывает страх. Я вжимаюсь спиной в каменную плиту и прикрываю голову руками. Откуда-то издалека до меня доносятся крики, но я не разбираю слов. В голове бьётся последняя внятная мысль: «Только бы заряды не детонировали». Но в следующий момент тьму вокруг озаряет ослепительная вспышка. Уши закладывает, а тело пронзает острая боль. Ощущение такое, будто меня расплющивает чем-то тяжелым. Впрочем, возможно, так оно и есть. От шока я перестаю нормально соображать. Хочется, чтобы это поскорее закончилось.
То ли я глохну окончательно, то ли вокруг всё действительно утихает. Тяжесть, давящая на меня сверху, становится легче. По крайней мере, я могу нормально дышать. Удивительно, но в воздухе вокруг больше нет пыли и пороха. Пахнет лесом пряной, перепревшей листвой и мхом. Я пробую приподняться на локтях. С головы мне под руку сыпятся хвоя и сухие листья. Что за ерунда происходит? Это что, моя предсмертная агония?
Морщась от болезненных ощущений, я откидываю в сторону накрывавшую меня сверху еловую ветвь, а вместе с ней и волох листьев. Оглядываюсь вокруг и не могу поверить своим глазам вокруг меня и правда осенний лес. Сквозь поредевшие кроны проглядывает солнце. Слышны крики птиц и стрекотание насекомых. Всё так тихо и спокойно. И ни одной человеческой души вокруг не видно. Но чувство такое, будто за мной наблюдают.
Озадаченно вздохнув, я ощупываю себя. Часть одежды и волосы обгорели, но сама я, если не принимать во внимание обширные ссадины, не пострадала. Я аккуратно поднимаюсь и, чуть подумав, решаю пойти туда, где лес кажется не таким густым. Сплю я или умерла, всё рано или поздно выяснится. Главное, не сидеть на месте.