Рассказы без хэппи-энда
Виталий Штольман
Корректор Валентина Корионова
Иллюстратор Kovaris
© Виталий Штольман, 2022
© Kovaris, иллюстрации, 2022
Интерлюдия
Он сидел под тусклым светом ночной лампы и что-то писал в своем блокноте. Жалюзи в его комнате были закрыты и почти не пропускали дневной свет. Рядом стояла початая бутылка дешевого коньяка и железная кружка. К нему пришла муза, воодушевившая на новый рассказ, но пришла и жена, нарушившая творческую идиллию.
Ты что, охренел, скотина?! Время обед, а ты уже хлещешь.
Отстань, Жень, ко мне муза пришла.
Хуюза.
Она резким движением выхватила бутылку и вылила ее в раковину. Далее очередь пошла за стаканом.
Это преступление против человечества. Что ты творишь, женщина? Не видишь, я творю. Надо ценить эти моменты и уважительно относиться к музе.
А к своей сеньоре ты не хочешь уважительно отнестись? Задолбал уже сидеть на моей шее. Возомнил из себя писателя, сил моих больше на тебя нет. Все пишет и пишет, пишет и пишет. Когда ты уже на работу устроишься?
Я вообще-то писатель. Это моя работа.
Да-да, я уже это 1000 раз слышала. Виталий Штольман непризнанный гений русской литературы. Недо-Толстой! Где деньги-то с твоей писанины?
Ты что, обалдела, так называть мои творения? Просто эти люди не хотят видеть очевидное. Они меня не понимают. Мы живем в мрачном мире. Посмотри в окно. Я пишу на злобу дня о людской черноте.
Очевидного не видишь ты. Спасибо твоей бабушке, что оставила эту квартиру.
Нормальная квартира. Нормальный райончик.
Ага. В Люберцах. Просто прекрасный райончик.
Да, здесь живут самые настоящие люди. С самыми настоящими жизненными драмами. О них я и пишу.
Да тут одни алкаши и наркоманы бродят.
Везде бродят. Вообще, тут много хороших людей, Жень. Открой глаза!
Я с тобой разведусь, скотина!
Не разведешься. Ты знаешь, что я гений.
Ты алкаш и тунеядец.
Сейчас опубликую «Красные кирпичи» и будут тебе деньги. Не ори!
Ты же был нормальным, работал, как все. Зачем вообще ты решил стать писателем?
Не хочется быть как все. Я вижу красоту в этом сером мире. И каждая мрачная история навеивает мысли.
На какие мысли? Что ты вообще несешь? Доктору покажись!
На самые разные. Люди, читающие одну и ту же книгу, получают разное послевкусие.
Ты можешь выйти из образа?
Такова жизнь, Евгения.
Я сейчас скалку возьму и как огрею тебя по хребтине.
Каждый великий писатель не умирал от естественных причин. Пушкин. Лермонтов. Мне продолжать?
А чего это ты себя в один ряд с ними ставишь? Тебе до Золотого века русской литературы как до Китая раком.
Многие известные люди при жизни были никем, а после смерти их имя накрыло величие.
А какое мне дело до твоего величия? Коммуналка вон снова выросла. Продукты. Проезд.
Все ты о мирском да о мирском, любовь моя!
Для кого ты вообще этот мрачняк пишешь?
О-о-о-о-о, ты все-таки читала?
Немного.
У каждой истории есть своя аудитория.
Деньги когда будут? Хватит мне спагетти на уши развешивать.
Говорю ж, сейчас опубликую «Красные кирпичи», сборник рассказов скомпоную и вуаля, а там сяду «Гриффонов с колоннами» переписывать. Все будет, Евгения, не переживай.
Ты пьяный эти названия придумал?
Естественно. Я и написал их тоже синим.
Я точно с тобой разведусь, алкашина.
Ты просто такая же, как они. Не понимаешь полета мысли. Полета мысли глубоко мыслящего человека. Виталий Штольман слишком гениален для тебя.
Она взяла скалку и подошла вплотную. Он резко подорвался на другую сторону стола.
Жень, и еще в идеях «Свидания Данилы Алексеева».
Ты, блять, серьезно собрался описывать похождения своего блядского дружка?
Даня норм чел.
В него полетела скалка. Бросок оказался метким.
Ты просто не понимаешь, это сатирический роман про отношения.
Наладь свои сначала отношения. Завтра же пойдешь искать работу, ты меня понял?
Нет.
Убью, кинулась на него она и начала душить.
Завтра отнесу все в издательство, прохрипел он.
И пойдешь устраиваться на работу.
Хорошо. Послезавтра.
Завтра. Я сказала.
Гений русского писателя разбит о быт. А кем? Родной женой. Кто бы мог подумать? Даже к Бруту меньше претензий. Спасибо, любимая!
Мне снова взять скалку?
На вот, лучше прочитай.
Что это?
«Батя» рассказ называется.
Батя
Он смотрел на меня диким взглядом, за которым скрывалась чернота, разъедавшая его изнутри. Когда-то я называл его Батей, но сейчас в нем осталась лишь оболочка, смутно напоминающая родного человека.
Сколько я его помню, он всегда бухал, а все бегали за ним и пытались спасти. Первое время ему было стыдно, затем он стал воспринимать все это как должное. Апогеем сего стало принятие рабства, лежащего на дне бутылки. Батя портил все, к чему прикасался. Он пил, когда ему было хорошо, он пил, когда было плохо. Бутылка стала ему подругой, женой и матерью одновременно. Своих-то всех он свел в могилу.
Ушла бабушка, его мать, а затем и моя. Я ненавидел его, а он ненавидел всех, кто мешал ему пить. Мать. Жену. Врачей. Меня. Он ненавидел даже моего младшего брата, который пошел по его стопам, потому что тот мог выпить его горючее.
Я долго не видел его. Он скитался где-то по миру. Миру маргиналов и отребья, которые, открыв глаза, имели только одну мысль нажраться. Спиртовой эгоизм отправлял этих людей в агонию пред неутомимым желанием. Желанием напиться и забыться.
Пусти, заорал он, это мой дом!
Пошел вон отсюда, дочь разбудишь!
Пусти! еще громче заорал он и ринулся на меня.
Я молча ударил ему в грудь, и он упал. Затем сел.
Дай выпить!
Он не просил, а требовал, словно весь мир обязан ему. Я прекрасно понимал, что диалог вести с этим животным нет никакого смысла. Ведомый инстинктом, он пришел туда, где его когда-то любили, ценили и уважали, пока он не перешел все границы. Дома спали мои жена и дочь, и меньшее, чего я хотел, так это устраивать семейную встречу с обезумевшим дедом.
Щенок, иди и принеси мне выпить! Я знаю, у тебя есть, продолжал орать он.
Из-за двери выглянула пожилая соседка: «Опять припорол сюда обожратый? Скотина! Никак не оставит ребенка в покое!»
Затем она громко хлопнула дверью.
Сука! Старая сука, пробормотал тот, ненавижу!
Я просто закрыл дверь.
Выродок! Ненавижу! доносилось оттуда.
Встала жена.
Опять?
Ага.
Сделай что-нибудь, пока он Аньку не разбудил.
Я вышел и придал ускорение этому телу в сторону выхода из подъезда.
Убивают! Люди добрые, помогите!
Время два ночи. Заткнись, начал закипать я.
Он встал и поплелся к колонке. Пару раз упал, но все же дошел. Еще 5 минут пытался попить, но падал. Я решил помочь, нажав на рычаг колонки. Струя холодной воды ударила четко ему в голову. Он начал приходить в себя.
Семен?
Полегчало?
Есть выпить?
Давай шурши туда, откуда пришел.
Здесь мой дом.
Здесь тебе больше не рады!
Но здесь же. Мой дом, начал рыдать он, Семен, ты мой сын, а я твой отец.
Выпить не дам.
Сука.
В этот момент во двор заехал милицейский «бобик», из которого выгрузились два стража порядка.
Буянит?
Ага. Весь дом всполошил.
Родственник или сосед?
Да я без понятия, кто это, заберите его уже, я пошел спать.
Семен, сука! завопил пропоец. Какая же ты сука!
Доброй ночи, пожелал мне сержант.
И вам, надеюсь, тоже доброй.
Я шел в сторону дома под звуки ударов берец о человеческую плоть. Мне не было его жалко. Он уже давно не человек.
У двери в квартиру меня ждала жена. Она наблюдала все происходящее через окно.
Сём, он ведь снова вернется?
Однозначно, это ж Батя, он всегда возвращается.