Эти ритуалы происходили в давние времена, хотя, впрочем, и в наши дни подобное встречается нередко. Советую в такие тайные общества не вступать, это налагает огромную ответственность, и секреты, в которые тебя посветят, будет присутствовать с тобой до конца жизни. Я знаю одного человека, который из этого круга посвященных не может выйти до сегодняшнего дня. Да, эта тяжелая ноша всю жизнь нести этот крест, добровольно лишив себя свободы. Ну а чтобы увидеть Германию, не обязательно родиться там, нужно быть просто немцем и любить ее, тогда Германия откроет перед тобой свои врата.
Генрих внезапно почувствовал, что снимок, который он только что держал в руках, вызывает в его подсознании тревогу. Он ощущал на поверхности кожи зуд, а по всему телу прокатилась волна горячей крови, словно кто-то извне предупреждал его. Генрих невольно вспомнил небесных Ангелов, которые ему привиделись, когда он плавал в родном заливе в тот день, когда дед Карл нашел кованый ящик с посланием от Фрица Бича.
«Это сигнал!» подумал он.
Глава 4
Наступило лето. Начались интенсивные тренировочные полеты. Летчик истребитель Штайнер с каждым полетом набирался опыта. Он освоил практически все типы самолетов, находящиеся в немецком авиапарке, в том числе самолет разведчик «Хейнкель ХД17». Однажды, приземлившись на «Хейнкеле» и выйдя из кабины, он встретил Ханса Мозера.
Хорошо летаешь, Генрих! Не хотел бы я быть твоим противником в воздушном бою, но поскольку это учебные полеты, то я тебя вызываю на поединок.
Я готов! быстро отреагировал Генрих, но прежде я согласую этот полет с командиром эскадрильи. И добавил: Если мне дают разрешение, то тогда, Ханс, встречаемся в зоне через полчаса, высота две тысячи метров, дистанция сближения пятьдесят метров, первым нападаю я.
День выдался ясный и тихий. Видимость была хорошая. Солнце с востока ярко пылало в виде огромного красного ослепительного шара. Опытный немецкий фронтовой истребитель вышел в условленную зону. Он ожидал нападения и увеличил обороты. Истребитель набирал скорость, делая пологий разворот. Штайнер пошел в атаку, пикируя на самолет условленного противника со стороны солнца. Мозер в последний момент заметил нападающего и едва успел повернуть свой истребитель в крутой вираж, не давая советскому летчику зайти в хвост. Улучив момент, Мозер сделал неожиданный переворот через крыло и очутился в хвосте у Генриха. Бешеные акробатические фигуры следовали одна за другой, советский летчик не позволял германскому пилоту одержать над ним верх. Истребители, выделывая фигуры высшего пилотажа, постепенно удалялись из зоны.
С земли с большим интересом смотрели на схватку двух летчиков. Вот советский пилот, набрав скорость, повел самолет в петлю. За ним стал пристраиваться немецкий истребитель. Когда советский истребитель перевалил горизонт, его летчик решительным движением чуть отдал ручку управления от себя, чем сразу же приостановил обычное движение самолета по кривой. Следовавший за ним германский пилот не ожидал такого маневра и по привычке полетел вниз. Используя эту ситуацию, советский истребитель несколько секунд пролетел кверху брюхом, а потом свалился на крыло и зашел в хвост своему противнику. Не давая ему уйти, он прижал его низко к земле. Победа Генриха Штайнера была явной. Помахав крыльями вправо и влево, довольный Генрих повел самолет на посадку.
Командир эскадрильи похвалил его за отличный пилотаж и в то же время отметил серьезный недостаток:
Товарищ Штайнер, вы нарушили дистанцию сближения, в учебном бою это недопустимо: и сами погибнете, и невинного товарища утащите за собой.
Генрих был счастлив. Он готов был целыми днями летать в воздухе.
* * *
За воздушным боем наблюдал Гельмут Хюбнер. Он видел, как два истребителя кружились, мастерски выделывая фигуры высшего пилотажа. Он спросил у проходившего мимо летчика:
Кто устроил поединок в воздухе?
Инструктор Мозер и советский летчик, ответил пилот.
Тогда посмотрю, чем все это закончится, произнес он.
Постояв некоторое время, Хюбнер увидел результат боя. Он подозвал служащего и приказал пригласить Мозера в его кабинет. Долго ждать его не пришлось. В дверь постучали.
Войдите, крикнул Хюбнер.
Вошел Мозер и доложил:
Инструктор Мозер по вашему вызову явился.
Вошел Мозер и доложил:
Инструктор Мозер по вашему вызову явился.
Хюбнер гневно посмотрел на летчика и сказал:
«Мозер, Мозер, вы меня совсем разочаровали. Мало того, что я запретил устраивать поединки после недавней трагической гибели двух летчиков, так вы, мастер высшего пилотажа, прославленный летчик первой мировой войны, проиграли поединок какому-то молодому русскому».
Вы не правы, господин Хюбнер, ответил летчик и добавил: Генрих Штайнер, хоть и молодой, но он летчик от Бога, настоящий ас.
Какой Штайнер, что вы тут мелете, я говорю о русском летчике.
Он не русский, он немец, но советский летчик Генрих Штайнер.
Наступило молчание, Хюбнер с удивлением смотрел на подчиненного. Мозер пояснил:
Штайнер советский летчик из немецких колонистов, да, он настоящий ас и истинный немец.
Хюбнер внимательно смотрел на Мозера, потом, как будто бы опомнившись, изрек:
Вы свободны, Мозер, но делайте выводы.
Когда Мозер вышел, Хюбнер задумался: «А я ведь слышал раньше эту фамилию».
Он поднял трубку и позвонил начальнику школы майору Вальтеру Штару.
Господин майор, мне нужна полная информация по советскому летчику Генриху Штайнеру.
Зачем он вам нужен, черт возьми? услышал он в ответ.
На его счет у меня есть кое какие соображения, парировал Хюбнер.
Хорошо, Гельмут, справку о Генрихе Штайнере завтра вам предоставят, недовольно ответил майор Штар.
На следующее утро Хюбнер ознакомился с предоставленной справкой о Генрихе Штайнере. Информация о нем была скупая. Тогда он решил познакомиться с ним лично.
«Личное знакомство несравнимо ни с какой справкой, именно оно дает верное представление о человеке», подумал он.
Хюбнер пошел в учебный корпус, где проходила предполетная подготовка с курсантами. Обходя классы, он увидел инструктора Мозера.
Ханс, каковы успехи твоих курсантов? обратился он.
Занятия провожу с группой курсантов по теории воздушного боя. Хочу отметить наиболее лучших из них, это Ешонек, Шперле и Рихтсхофен.
А остальные курсанты? спросил Хюбнер.
У остальных курсантов уровень подготовки пока средний.
Хюбнер вошел в класс, и курсанты встали в знак приветствия. Он обратился к ним:
Господа курсанты, будущие летчики истребители Люфтваффе! Я обращаюсь к вам от имени руководства рейхсвера. Германия, униженная Версальским договором, пытается создать мощные вооруженные силы. Для этого она затрачивает огромные деньги для обучения на секретных базах в России военных специалистов. Для вас требуется стать хорошими летчиками, чтобы в будущем быть надежным щитом воздушных рубежей Германии. Поэтому я не приемлю плохой подготовки, это унижает достоинство немецкого летчика. Активное стремление к знаниям, к новейшей технике и ее грамотное освоение вот та благодарность, которую мы ждем от вас, господа
После эмоционального выступления Хюбнер пригласил к себе инструктора Мозера. Через несколько минут с некоторой осторожностью тот вошел в кабинет.
Заходите, Ханс, не стесняйтесь.
Хюбнер, устроившись удобно в своем кожаном кресле, улыбаясь, сказал:
Ханс, вы, когда расправлялись с русскими асами в войне с Россией в четырнадцатом году, так не стеснялись. Что с вами такое случилось? Или вы на меня обиделись после вчерашнего разговора?
Нет, не обиделся, господин Хюбнер, но мне было неприятно.
Ладно, выбросьте из головы эти обиды, давайте будем друзьями. Что нам с вами делить? Этого советского летчика? Так он не стоит того, чтобы на него обращали внимание.
Я не согласен с вами, господин полковник.
В чем дело, Ханс? удивленно спросил Хюбнер.
Инструктор мгновенно отреагировал:
Вы только что в классе упомянули о том, что Германия нуждается в хороших летчиках. А почему бы нам не перетянуть на свою сторону Генриха Штайнера? Ведь он такой же немец, как и мы, но только волею судьбы родился в России.
Вот! перебил собеседника Хюбнер. Он родился в России, и он уже впитал в себя этот дух дух коммунизма.
Вы не правы, господин Хюбнер. Я был с ним в компании, и мое мнение о нем совершенно иное. Однозначно скажу, что он не коммунист, он обычный парень, как и миллионы в Германии, по сути такой же, как и мы все здесь. Больше могу сказать: это не только мое личное убеждение, но и мнение наших летчиков, которые его знают.