А кто с ним лично знаком? спросил Хюбнер.
Всех я не знаю, но с Генрихом Штайнером знакомы барон Клаус фон Фрич и Адольф Ничке.
Хорошо, Мозер, организуйте мне встречу с этим Штайнером.
Я постараюсь, господин Хюбнер.
* * *Генрих имел свободный доступ на посещение немецкой авиашколы. Он встречался с немецкими специалистами, обсуждал характеристики той или иной авиационной техники. Многие немцы к нему относились приветливо, а некоторые настороженно. Однажды, делая предполетный осмотр самолета разведчика «Хейнкель ХД17», он познакомился с пилотом Вилли Гертцем. По характеру Гертц был спокойный и любознательный, он часами проводил время около самолета, помогая технику устранять неполадки. Также, учитывая недоработки в конструкции самолетов, он старался внедрять новшества. Этот интерес к инженерным разработкам и сблизил Штайнера и Вилли Гертца. Когда Генрих познакомился с ним, то узнал его человеческие качества. Гертц был из простой семьи и своим трудом и целеустремленностью выбился в летчики. Он симпатизировал Советскому Союзу, и как то, встретившись на аэродроме, при разговоре с Генрихом упомянул:
Завидую я тебе, Генрих, ты живешь при социализме во имя идеи всемирного коммунистического братства, и это хорошо свобода и равенство.
Ты говоришь правильные слова, Вилли, но я тебе советую, ради твоего блага, никому не произносить этого, потому что своих сторонников среди немцев вряд ли ты найдешь.
Я благодарен тебе за предостережение, но я останусь при своем мнении.
Понимаю тебя, и за твою прямоту я тебя уважаю, но все-таки будь осторожнее.
Спасибо, Генрих, я это учту на будущее.
Вилли подошел ближе к Генриху и шепотом сообщил:
Хочу тебя предупредить: тобой заинтересовался Хюбнер, я находился в кабинете майора Штара, в тот момент, когда он звонил.
Зачем я ему понадобился?
Я не знаю. Берегись его, он очень опасен.
Штайнер рассмеялся и заметил:
Вилли, я на своей земле, мне бояться некого и нечего.
Не упрощай, серьезно отреагировал Гертц.
Хорошо, Вилли, я прислушаюсь к твоему совету. Если еще что-нибудь узнаешь, сообщи мне, но никому более, понял?
Я все понял, Генрих.
Спасибо тебе, Вилли, за все.
* * *В Берлине, на окраине района Далем, в садовой беседке расположились двое пожилых людей мужчина и женщина. Он худощавый, с морщинистым лицом профессор Эйген Зэхт, седоголовый интеллигентный ученый в возрасте шестидесяти лет, не выпускал из рук сигару и постоянно дымил. Она элегантная, модно одетая фрау Мария Ориск. Ее утонченная фигура говорила сама за себя. Эта женщина следила за своей фигурой, хотя была моложе своего собеседника лишь на десять лет, а соперничать смогла бы даже с молодой девицей. Выглядела она абсолютно безупречно. Эта женщина была удивительна не только своим внешним видом, но и внутренним миром она была умна и талантлива. Наряду с положительными чертами ее образа были и отрицательные, которые, впрочем, она ловко скрывала.
Профессор, промолвила она, вы все время курите эту гадость. Неужели вам не жалко своего здоровья?
Дорогая Мария, об этом я не думаю, меня заботит лишь моя работа и вы, мой главный вдохновитель. После того, как я побываю у вас, я заряжаюсь энергией для плодотворной последующей работы. Умеете вы настраивать меня на творческий лад.
Благодарю вас за комплимент.
Что вы, никаких комплиментов я не рассыпаю. Я говорю вам истину. А ароматный табак, как и мой близкий друг, помогает мне сосредоточиться на научных исследованиях. Кстати, чертежи, которые мне были предоставлены, слишком поверхностны, там нет детальных узлов.
Я постараюсь вам помочь.
У вас есть что-нибудь новое? осведомился профессор Зэхт.
Сегодня я получила письмо от сына из России. Он пишет, что случайно встретил человека, который способен прояснить ситуацию.
Неужели он имеет в виду «Хаунебу»?
Да, дорогой Эйген.
Глава 5
Генрих сменил место жительства. Жданович ему подобрал жилище, это был небольшой дом в центре города. Теперь он жил в частном доме, хозяйкой которого была интеллигентная пожилая полька, в прошлом учительница. Из пяти комнат, имевшихся в доме, две комнаты занимал Генрих. Этот дом его вполне устраивал, и с хозяйкой они нашли общий язык. Ежедневно она готовила ему еду.
В один из летних вечеров после тяжелых полетов, сильно уставший и с плохим настроением, Генрих возвратился домой. Хозяйка Ядвига Адамовна приготовила ужин.
От такой обильной закуски у меня слюни потекли, пробурчал Генрих и продолжил: Ядвига Адамовна, к такому столу не хватает лишь стопки.
А я не только стопку, но и графинчик водочки найду.
Хозяйка достала из буфета наполовину наполненный графин и поставила на стол, при этом пододвинула стаканчик.
А вы выпьете со мной? предложил он.
Нет, я не пью, ответила хозяйка и продолжила: Летчики должны питаться хорошо. Сегодня вам привезли продовольственный паек. Я его положила в чулан. Вы присаживайтесь к столу, а я пойду соседку навещу.
Спасибо вам за все, отозвался пилот.
Генрих сел за стол. Выпил стопку водки и принялся за еду. Он ел и думал:
«Сегодняшний полет меня насторожил, я чувствую приближение опасности. Откуда она исходит, я пока не знаю. Мой техник самолета вдруг неожиданно заболел. Вместо него проводить предполетную подготовку самолета назначили другого техника: новичок, которого сегодня я увидел впервые. После взлета на своем фоккере я набрал высоту около двух тысяч метров и ушел в зону. При отработке фигуры высшего пилотажа отказал мотор. Я пытался запустить его в воздухе, но безуспешно. Мотор не запускался. Пришлось планировать, и я еле дотянул до посадочного поля. Кругом овраги и деревья мог бы не долететь. Чудом уцелел. Да, невеселая история. Когда осмотрели мотор, то причину установили сразу. Оказалось, что помпа подкачки топлива была умышленно повреждена. Доложили руководству отряда и в ОГПУ. Приехали чекисты и арестовали нового техника, который выпускал самолет в полет. Началось следствие».
Генрих выпил вторую стопку, и, нервное возбуждение поутихло.
«Кто это сделал и почему? Кто то намеревался меня ликвидировать. За что? Значит, я кому-то мешаю. Кому?»
Поужинав, Генрих вышел из за стола и пошел в свою комнату, где прилег на кровать. Он размышлял, перебирая в памяти всех летчиков и техников, имеющих доступ к его «фоккеру». Мысленно анализируя, он, уставший от дневных потрясений, уснул крепким сном.
* * *
Жданович находился в своем служебном кабинете здания Ливенского ОГПУ. Его тревожили мысли о том, что произошло накануне с Генрихом Штайнером.
«Это ЧП в воздухе ему не нравилось. Оно ломало все его планы относительно Штайнера. Оперативную комбинацию, которую он затеял, неожиданно кто-то решил сломать одним махом убрав Генриха. Придумано грамотно. В случае, если бы их замысел удался, то это был бы несчастный случай. Доказательств никаких. А сейчас что мы имеем? Сломанная помпа и арестованный техник. Никаких зацепок. Техник все отрицает, хитрит. Молодец, Генрих, сумел самолет спасти и сам уцелел вот что значит талант летчика. Убрать Штайнера кому-то не удалось. А значит, враг затаится, а потом повторит свой коварный замысел. Надо что-то придумать, а иначе мне грош цена, зря штаны протираю я в этом кабинете».
* * *
Наступило раннее утро. Крик хозяйского петуха разбудил Генриха. Он резко встал и принялся делать зарядку. Сделав несколько упражнений налегке, он взял гири и стал усиленно заниматься. Закончив с гирями, Генрих вышел во двор и побежал на спортивную площадку, которая располагалась за соседним забором, рядом со школой. Там уже находился его приятель Сергей Орлов, с которым они занимались утренней пробежкой.
Ну как настроение после вчерашнего происшествия? спросил Сергей.
Сейчас уже нормально, ответил Генрих.
Они побежали вдвоем по известной им тропинке, которая была истоптана любителями бега. Тропинка проходила мимо деревьев, огибая постепенно школьную площадку, на которой школьники занимались спортивными играми. Пробежав несколько кругов, физкультурники завершили свою спортивную программу и присели на скамейку. Немного отдышавшись, Генрих сказал:
Сергей, я долго думал и пришел к убеждению, что тот, кто это сделал, знает о моих отношениях с ОГПУ.
Не может быть. О твоей оперативной работе знают ограниченный круг лиц: некоторые сотрудники ОГПУ, начальник штаба и я. Это все преданные и проверенные люди.
Да, да, я знаю, но факты вещь упрямая, они сами за себя говорят.
По-твоему, мы все под подозрением? спросил Сергей.
По логике так и есть, за исключением Ждановича.