Однако на плечах мага не роскошный соболиный плащ, а нечто тёмное и грубое. И вся одежда его говорила не о богатстве, не о роскоши но о том, что предстоит долгая и трудная дорога. Высокие сапоги со шнуровкой, просторные порты, широкий гномий пояс с пристёгнутыми сумками, куртка из грубой, но прочной кожи.
Щёголь, некогда представший перед Эльтарой и Старым Хрофтом в Снежном Замке, исчез бесследно.
Под глазами Горджелина лежали синеватые тени. Стали куда заметнее вздувшиеся жилы на висках и ладонях; нет, не даром прошли все эти годы, не пронеслись они над чародеем, совершенно его не задевая, как было прежде
Дочь. Аратарн. Он коротко кивнул, так, словно они расстались только вчера. Всё сходится. Нет, всё уже сошлось.
Он выдохнул так, словно сбросил наконец с плеч давящий, сделавшийся почти неподъёмным груз. Тяжело опустился на лавку рядом с чародейкой.
Я знаю, почему ты здесь, Аратарн. И почему ты здесь, Лидаэль. Что ж, не буду терять время мы можем спасти маму, дочь. Мы можем помочь и тебе, Аратарн, если ты поможешь нам.
Я моя мать
Крепко спит и хворь её спит ещё крепче, поднял руку Горджелин. Я знаю. Мы сможем помочь, я и Лидаэль.
Я уже нашел целителя!
Ты думаешь, местный волшебник потягается со мной, сыном Истинных Магов? Бровь Горджелина дрогнула, как бы в насмешливом удивлении. С твоей матерью ничего не случится, Аратарн. Но нам без твоей помощи не выручить нашу.
Лидаэль беспомощно глядела то на отца, то на Аратарна. Тот сидел, набычившись, упрямо и хмуро нагнув голову.
Слово Истинного Мага, хоть и не прошедшего посвящений. Я помогу тебе во всём.
Я прошу тихонько проговорила Лидаэль, кладя ладошку на локоть Аратарна. Взглянула на отца в упор, в глазах медленно разгорался гнев. Я поверю тебе. В последний раз. Но если ты обманываешь меня или его
Снежный Маг опустил взгляд, тяжело вздохнул.
Многое мог бы тут сказать, промолвил он глухо. Очень много и очень красиво, поверь. Но не буду. Скажу лишь, что мне удалось я надеюсь! разрешить загадку Эльфрана. Много лет на это ушло, не один десяток. Как говорится, три пары сапог железных истоптал, три посоха железных изломал, три хлеба железных изгрыз. Есть одно место, в Южном Хьёрварде
Я знала, я знала! аж подскочила Лидаэль. Я догадывалась! Место, нужно найти место!
Снежный Маг кивнул, взгляд его оставался тяжёл.
Будь оно всё так просто, дочь, Проклятие Эльфрана было б уже давно снято. Эльфы хорошие мореходы, снарядили бы экспедицию, отыскали б «алтарь» или что-то ещё, да и сровняли бы с землёй. Провели б очистительные обряды, рассеяли, разъяли чары и Проклятие бы сгинуло.
Но они этого не сделали, кивнула Лидаэль.
Не сделали, отгородились от мира, неся бремя в одиночку. Хотя и напридумывали себе гордых гербов и всяких «Великих Домов». Когда я задал им эти вопросы, ответить не смог никто, даже сам король Эльфрана. А я вопрошал с пристрастием, о да, с немалым!
Надеюсь, отец, при этом
Ни один король при этом не пострадал, усмехнулся Снежный Маг. Они не знают, дочь. Они просто не знают. Забыли от нестерпимых стыда и ужаса или же вовсе не знали. Для них Проклятие Эльфрана нечто вечное и неизменное, как солнечный восход.
Лидаэль презрительно фыркнула.
Тоже мне, великие Перворождённые! Перворождённые трусы, если хотите знать!..
Неважно, Горджелин отмахнулся. Трусы или не трусы, но единственное, что я понял там есть нечто, кроме самого кенотафа, скрывающего в себе сердце Проклятия. Нечто, делающее просто разрушение его бессмысленным. Но даже мне не удалось понять, что это, в точности. Зато я понял, что потребуется кровь Эльфрана твоя кровь, дочь, чтобы заставить смерть говорить.
А я? Я зачем?
Ты, Аратарн, есть огонь и сила. Губитель, твой отец, носил в себе великую мощь, такую, что Молодым Богам пришлось сотворить его прямую противоположность, Возрождающую. Я Горджелин утёр пот и угрюмо прикусил губу. Я очень долго ставил опыты и вычислял. Отбрасывал вариант за вариантом. Строил магические модели, как такое проклятие могло бы действовать и какая потребуется мощь, чтобы его разрушить. Без твоего пламени, Аратарн, нам не справиться.
Сын Губителя тоже угрюмо кивнул.
Великий маг. Но почему бы тогда тебе сперва не помочь мне с излечением матери? Это несложно. Путь вверх по Эгеру займёт не так много времени. А потом я, клянусь силой отца, помогу тебе во всех начинаниях.
Горджелин Равнодушный замер. Лидаэли показалось даже растерялся. Меж бровей легла недоумённая складка, брови чуть поднялись.
Помочь тебе? А ты поклянёшься помочь мне потом?
Что, это так удивительно, достопочтенный? Ну да. Моё дело ничтожно по сравнению с твоим; нам не надо искать никаких кенотафов и не надо снимать никаких проклятий в несколько тысяч лет давностью. Всего-то излечить одну старую женщину, дать ей пожить ещё хоть сколько-то.
Но ты же поклянёшься? Лидаэль вновь схватила его за локоть.
Поклянусь и с радостью помогу. Отправлюсь в путь с лёгкой душой. Это так трудно понять, почтенный маг?
Горджелин потряс головой, словно пытаясь сбросить наваждение. И вдруг сказал, глядя Аратарну прямо в глаза:
Да. Ты прав. Я действительно не привык к подобному. Но в таком случае давай не будем мешкать. Старика Фейферса с собой не бери. Я сам отправлюсь к нему, заплачу сколько-то за беспокойство. И завтра же в путь.
Нет нужды описывать их путь вверх по Эгеру, великой реке Северного Хьёрварда. Движутся на север многовесельные речные ладьи, припряжные быки тянут порой целые плоты к Рыцарскому Рубежу Орден Звезды живёт себе, поживает и, как говорится, ещё простудится на ваших похоронах.
Трое магов странствовали налегке ни к чему тащить с собой сейчас всё, заготовленное Горджелином для долгого и опасного путешествия на юг.
Снежный Маг, кажется, до сих пор не понял, как же это вышло, что он кому-то помогает просто так, авансом, под одно лишь обещание.
Лидаэль с Аратарном говорили, говорили и говорили.
А когда пираты полезли на абордаж, я их лозой, лозой!..
Ого! уважительно прищёлкивал языком сын Губителя. Вырастила на старых досках? Прямо на палубе? Сильно!..
Ага. Вырастила, краснела Лидаэль. Скупая похвала Аратарна значила куда больше, чем цветистые комплименты галенских чародеев.
И что же? В воду побросала?
В воду? пугалась девушка. Не, зачем? Они ж плавать не умеют. Просто связала. Их потом обезоружили и отпустили.
Отпустили?
Ну да. Я ж караван защищала. Моего слова и слушались
Горджелин молчал, косился на дочь, хмыкал, вскидывал бровь, но в разговоры почти не вступал.
До хутора они добрались без особых приключений ну, выскочил разве что на них какой-то чудом уцелевший кособрюх, древний, весь покрытый мхом, почти беззубый; видать, привлёк запах магии, как предположил Горджелин, так и его убивать не стали.
Такие теперь великая редкость. Эх, эх, надо бы забрать в Снежный Замок, в зверинец бормотал Равнодушный, тщательно отмечая на карте логово зверя, куда они его без труда и загнали.
На хуторе при их появлении поднялась, само собой, ужасная суматоха. Аратарн лишь отмахнулся дескать, бояться вам нечего.
За Саатой и впрямь смотрели хорошо. Ничто в её горенке не говорило, что здесь лежачая больная. Вкусно пахло травами, пол тщательно выметен, и сама Саата лежала чистая, умытая и прибранная.
Мама!..
Аратарн поспешно коснулся её виска нет, всё в порядке, как оставлял, так всё и есть. Фух
А теперь позволь уж мне, решительно оттеснил его Горджелин.
Маг закрыл глаза, ладонь его медленно двинулась над лицом спящей вниз, не касаясь тела.
Он сумеет, шепнула Лидаэль на ухо Аратарну.
Вижу, одними губами ответил тот.
И в самом деле, Снежный Маг творил сейчас поистине волшебную волшбу. «Волшебную» то есть глубокую, тайную, совершенно Аратарну непонятную. И сила, что ощущал сын Губителя, тоже была особой, невиданной ну, как будто ты только и способен, что взбаламутить воду в бадейке, а другой безо всякого труда заставляет её танцевать.
Тварь прошипел вдруг Горджелин, лицо напряглось, резко пролегли морщины, разом прибавляя годов. Что ж это за бестия? И откуда только взялась?..
Простёртая над грудью мирно спящей Сааты рука мага дрогнула, он тяжело дышал. Лидаэль осторожно стёрла пот у него со лба. Стёрла и удивилась собственному порыву. Не она ли во времена óна выбежала из врат Снежного Замка, поклявшись ненавидеть этого человека (впрочем, человека ли?) всю оставшуюся жизнь?..
«Но ведь и ты не человек мягко шепнул неслышимый другими голос. Наполовину эльф, наполовину кто?»
Тварь Горджелин наружу не вытаскивал, сказал невозможно. Призрачная бестия, дух болезней и немощей, когда-то, очень-очень давно, бывшая кем-то куда более могущественным.