Капитан повесил голову, к чаю, что нам принесла прислуга, даже не притронулся.
Нет в том твоего греха я тяжело вздохнул. На все воля Бога.
Так это еще не все Стольников потер лицо руками, продолжил: Я уходил последним, открыл замок на люке трюмном и сразу в лодку прыгнул. Отходим, а они высыпали на палубу. Корабль-то уже погружается, на правый бок его заваливать начало. Каторжане в воду и к нам.
Тут уже и у меня внутри похолодело, а капитан и вовсе закрыл руками лицо. Плечи вздрагивают.
Ну-ну
Мы их веслами по головам, а они цепляются за борта, молят
Стольников заплакал. А я даже и не знаю, что делать. Как утешить этого здоровяка?
И это еще не все спустя пару минут капитан справился с собой. Отошли мы от места крушения, взяли путь на юг. Шторм-то усиливается. Сначала одну лодку перевернуло, потом другую только мы их и видели. Нашу понесло на запад. День плыли, два. Уже и шторм стих. Только вот лодка все сильнее текла. Откачивали воду круглые сутки, а ее все больше и больше. Но повезло. Увидели землю. Это были острова Ай-рабу. Поплыли к ближайшему. Гребли так, что руки отваливались торопились. Там поймал нас прибой и как поволок по рифам. Всю лодку изломало, пятеро нас выплыло.
Капитан замолчал. А я уже понимал, куда все идет. Это только в сказках Робинзон Крузо себе персональную цивилизацию выстраивает на острове. А в реальности
Островок маленький, за десять минут обойти можно Стольников тяжело сглотнул. В центре скалы крохотное озеро. Вода собирается дождевая. С водой-то нам повезло
А с едой нет закончил я за капитана.
Вообще ничего. Ни одного кокоса. Креветок да мидий мы в первый день подъели. Пытались ловить рыбу руками бесполезно. День голодаем, второй. Через неделю решили тянуть жребий.
Я встал, подошел к окну. Видеть капитана уже не мог. Но и остановить его исповедь тоже рука не поднималась.
Решили так глухо продолжал Стольников. Кто вытянет короткую щепку Ну вскроет ножом себе жилы. Потом его съедим.
За окном продолжал толкаться народ, появилось несколько новых калек. Один юродивый в обносках что-то вещал толпе, показывая пальцем на крыльцо. Узнать бы что
Жребий Юрчику выпал. Юнге нашему, совсем тихо произнес капитан.
Я уже все понял все-таки не выдержал. Сколько вас осталось?
Трое.
А спаслись как?
Еще через неделю корабль мимо проходил. Китайский. Вытащили нас.
И ты, вернувшись домой, пошел к попам, думал, очистят они тебя от греха-то смертного?
Стольников скрипнул зубами:
Гнали взашей.
Юродивый увидел меня в окне, поклонился в ноги. На шее у него закачались железные вериги.
Вы не думайте, отче, я не с пустыми руками.
По столу что-то стукнуло. Я обернулся и увидел, что капитан достал саквояж, открыл его. Он был забит пачками денег.
Тридцать тысяч. Рубль к рублю. Копил на часовенку или даже церквушку, чтобы, значица, отмолили мои грехи там. Но священники не взяли. Отдам все вам. Только умоляю, отчитайте грех. Жить так больше не могу хоть в петлю лезь. Как засыпаю перед глазами Юрчик.
Юнгу уже не вернешь, а вот капитана еще можно спасти Я посмотрел на Стольникова, подошел, закрыл саквояж.
Плохие деньги.
Ольга Владимировна сказала, всхлипнул капитан, что вы святой человек
Звать-то тебя как?
Никодим.
Одной отчиткой тут не обойтись. Жизнь за жизнь надо вернуть, Никодим. Двоих убили вы, осквернились двоих спасти надо.
Капитан согласно закивал.
Все сделаю! Жизни не пожалею. Только научите, отче.
Остальные моряки где?..
Один с ума сошел, в одесском желтом доме содержится. Другой в Москве осел, что с ним не знаю. Но адресок есть.
Жди тут.
Я вышел в коридор, шуганул лакеев, что подслушивали разговор. В своей комнате нашел Молитвослов, пролистал его. Самая сильная молитва для отчитки была «Живый в помощи Вышняго». Читали её в самых критических ситуациях, от врагов и во время бедствий. Состояла она из упоминания обещаний Бога сохранить и спасти своих. Самое то для профилактики самоубийства. Да и народ её уважает.
Будешь при мне я вернулся обратно, показал капитану Молитвослов. «Живый в помощи» над тобой буду читать каждое утро. Ежели сможем через тебя помочь людям каким, а паче спасти кого и почувствуешь ты себе облегчение, значит, все у нас сработало.
Стольников бросился целовать руку.
Жди тут.
Я вышел в коридор, шуганул лакеев, что подслушивали разговор. В своей комнате нашел Молитвослов, пролистал его. Самая сильная молитва для отчитки была «Живый в помощи Вышняго». Читали её в самых критических ситуациях, от врагов и во время бедствий. Состояла она из упоминания обещаний Бога сохранить и спасти своих. Самое то для профилактики самоубийства. Да и народ её уважает.
Будешь при мне я вернулся обратно, показал капитану Молитвослов. «Живый в помощи» над тобой буду читать каждое утро. Ежели сможем через тебя помочь людям каким, а паче спасти кого и почувствуешь ты себе облегчение, значит, все у нас сработало.
Стольников бросился целовать руку.
Глава 3
В полночь меня разбудили.
Григорий Ефимович, просыпайся. Над кроватью стояла со свечой Лохтина. На женщине была только белая ночнушка и больше ничего.
Что случилось?
Из дворца казаков прислали. С царевичем Алексеем беда.
Я ждал этого. Встал, быстро оделся. Саквояж с ассигнациями засунул подальше под кровать. Надо что-то решать с деньгами, хранить такую большую сумму в доме Лохтиных было безрассудно. Отдать обратно капитану? Расспросив Стольникова после молитвы, я понял, что моряк не так уж и беден. На суше он устроился концессионером принимает заказы на перевозку грузов, работает по всей России, зашибает большие деньги.
Где там старец?! Чево тянете? недовольно спросил мужской голос в коридоре.
Я вышел из комнаты и нос к носу столкнулся с рослым усатым казаком в башлыке и бурке.
Ты Распутин? Что-то не похож на старца!
Много ты их видел!
Что?..
Казак цапнул плетку, что была у него за поясом. А я обхватил его руками так, что он не мог пошевелиться. Сила у Распутина была будьте нате легко, словно ребенка, я удерживал крупного казака, прижав его к стене коридора.
Службу забыл? рявкнул я в лицо усатого. Кто таков?
Казак еще поерзал, но потом все-таки сдался:
Вахмистр Собственного его императорского величества конвоя. Петр Северцев.
Приказ тебе какой даден?
Доставить Распутина со всей быстротой во дворец.
Я отпустил вахмистра, тот поправил башлык, покачал головой:
Силен!
Вот и доставляй, раз приказали!
Мы вышли во двор, и я понял, что срочная доставка будет осуществляться лошадью обыкновенной: второй казак с факелом держал под уздцы гнедого жеребца, тот приплясывал, косил черным глазом.
Ночью поломаемся по дороге.
Ничо, сюда же доскакали! успокоил меня Северцев.
Умею ли я ездить на лошади, никто даже не поинтересовался.
Почему не телефонировали? спросил я, хватая поводья жеребца.
То нам неведомо пожал плечами вахмистр.
Ясно. Секретариат спит, а сам царь звонить не будет. Дал команду выполняйте как хотите. Автомобиль прислать? А казаки зачем?
Я одним рывком вскочил на лошадь, сжал колени. Жеребец заплясал подо мной, а я прислушался к телу. Есть, есть навыки Ездил Распутин на четвероногих друзьях, да и как крестьянину-то без лошадки в селе?
Ну, с Богом! я махнул встревоженной Лохтиной рукой и стукнул коня пятками.
Спустя два часа мы были в Царском Селе. Охраняют его весьма и весьма два поста подряд, один с пулеметом.
Тело затекло, я с трудом слез с коня возле парадного крыльца Александровского дворца и поразился обстановке как будто в другую Россию приехал. Парк был мило так освещен электрическими фонарями, встречать нас выбежали не только конюхи, но и виляющие хвостами пухлые сеттеры.
Я чуть не сплюнул. Темная, голодная Россия с покосившимися заборами и эта пастораль
Извольте сюда, скорее.
Меня чуть ли не под руки внесли внутрь, служитель при входе отряхнул специальной щеткой снег с плеч, принял армяк.
Лакеи в старомодных ливреях и напудренных париках открывали массивные двери, долговязый, чопорный дворецкий с церемониальным посохом вел меня по хорошо освещенной анфиладе дворца. При этом успевал наставлять:
В ноги его императорскому величеству не падать, рук не целовать!
Что с царевичем? перебил я его.
Кровотечение. Дежурный доктор никак не может остановить.
Откуда?
Из носа.
Я чуть не фыркнул. И ради этого была вся эта безумная скачка по ночным дорогам?
Дворецкий что-то почувствовал, остановился. Наклонился ко мне, деликатно пояснил:
Ее императорское величество очень волнуется. Кровь из носа идет не первый раз, но никогда не шла ночью.