В Сибири?
Там, красавица. В Тобольской губернии.
Сиделка тихо ушла, но в комнате тут же появилась статная дама, с такой увядшей русской красотой и припухшими от слез глазами.
Я поднялся, поклонился. Она представилась официально Ольга Борисовна Столыпина.
Мамочка, отец Григорий пришел! Наташа пошевелилась в кровати, но тут же сморщилась и чуть не заплакала.
Не отец он, доченька, и не пророк простой сибирский мужик, даже не рукоположен.
Я лишь пристально смотрел в глаза жены премьера. Промолчал.
Не надо меня мессимизировать, господин Распутин. Я во все эти сказки не верю!
Не веришь и не надо я пожал плечами, принюхался, прошелся вдоль левой от входа стены. Женщины смотрели на меня в удивлении.
Тяжкий тут дух-то Поди недалече спальня Катьки Мужеубийцы.
Ой, и правда Наталья посмотрела на меня в удивлении. Сиделка говорила, что за соседней стеной Екатерина Великая умерла. А почему мужеубийцы?
Поди вам в гимназиях не рассказывали?
Столыпина нахмурилась, произнесла, цедя слова:
Не надо пугать девочку! Делайте то, ради чего посланы, и убирайтесь!
Мамочка, ну пусть Григорий Ефимович расскажет!
У Екатерины муж был, Петр Третий я посмотрел на Столыпину. Заткнет или нет?
Жена премьера лишь сжала губы.
Знаю, кивнула Наталья. Внук Петра Первого.
Ему сосватали невесту. Из немецких принцесс. Будущую Екатерину Вторую. Но семейная жизнь у них не задалась я замялся, не зная, как продолжить про любовников Фике. Посмотрел на Столыпину. Та лишь незаметно покачала головой.
И она убила своего мужа?? не выдержала Наталья.
Не сама конечно же, подручные у нее были.
Прошелся еще раз по комнате, встряхнул руками.
Тяжкий дух, тяжкий я покачал головой. Но святая молитва завсегда помогает. Почистим сейчас ваше обиталище.
Я встал на колени перед кроватью Натальи, начал «Отче наш». Молился громко, медленно.
Столыпина быстро потеряла терпение, вышла из комнаты. А Наташа на последних словах даже присоединилась ко мне, перекрестилась.
Исповедуешься ли, чадо? спросил я.
Исповедуюсь и причащаюсь, кивнула дочка Столыпина.
Тверда ли твоя вера?
Тверда, отче!
Тогда и пугаться нечего. Поправишься ты. И ходить будешь. Веришь ли моему слову?
Верю, Григорий Ефимович!
* * *Вот в этом вся российская власть. Нужен был подали к крыльцу ландо, привезли. Нужда отпала? Иди домой пешком.
А мы не гордые Я вышел из Зимнего, вдохнул морской воздух полной грудью. Рядом Нева несла свои свинцовые воды, дул холодный ветер. Но октябрьское солнышко постепенно нагревало город и уже успело расплавить снег. Дворники сгребали конские яблоки, по брусчатке мимо проехала богатая карета, запряженная четверкой лошадей.
Ко мне подошел усатый городовой с шашкой-селедкой на боку, строго спросил:
Почто колобродишь у дворца? Кто таков?
Тобольский крестьянин, Распутин. Вызывали к Столыпину.
К самому первому министру? поразился городовой.
К нему.
И зачем же ты ему нужон?
То дело секретное, касаемо его детей.
Городовой снял фуражку, в сомнении почесал затылок.
Ладно, иди.
И я пошел по Невскому. Он практически не изменился за сто лет все так же по нему фланировала разодетая публика, сияли начищенные витрины магазинов и рестораций. По проспекту шла самая настоящая конка, и я не удержался проехал пару остановок. Это было необычно!
У дома Гейденрейха я вышел, заглянул на почту. Дал две телеграммы в Покровское. В одной коротко сообщал жене, что со мной все в порядке, я молюсь за нее и детей, высылаю переводом денег. Во второй, адресованной шурину Николаю Распопову, спрашивал не хочет ли он, вместе с моим покровским сомолитвенником Ильей Ароновым приехать в столицу. Имена односельчан я узнал из писем судя по дружескому тону в переписке, это были люди, на которых можно положиться. А мне такие в Питере ой как нужны!
Пятьдесят рублей разделил так. Двадцать послал жене, тридцать Распопову на дорогу. Третьим классом как-нибудь доедут. Обратным адресом указал собственный дом Лохтиных.
Я точно собрался из него съезжать от увядших прелестей Ольги надо бежать, но куда?
Остро стоял вопрос с деньгами. В кармане звенела мелочь, все свои капиталы я выслал в Покровское. Срочно нужен был источник пополнения финансов. Царь? Деньгами в семье заведовали скупая Алекс и министр царского двора. С этих поди получи хоть что-то.
Можно было бы взять патенты на разные изобретения, которые появятся в будущем. Но когда от них пойдет отдача? А деньги нужны прямо сейчас.
В мрачном расположении духа я вернулся к дому Лохтиных и обнаружил перед ним толпу народа.
Народ гудел, переругивался. Многие щелкали семечками, сплевывая на мостовую. Я увидел пару журналистов с камерами на треногах.
Была чистая публика стояла даже чья-то коляска-двуколка. Но в основном клубился простой люд крестьяне, мастеровые.
Я встал за углом, прислушался. Одна женщина в платке рассказывала соседке:
ожег меня своими глазищами, я вся замерла аж А внутри так тепло стало
Другой старичок на клюке интересовался:
Как же старец-то излечивает? Силой молитвы, али какие заклинания знает?
Ему отвечали:
Да православный он. Заклинания-то читать грех большой!
Ясно. Мне предстоит целое представление.
Быстрым шагом я вышел из-за угла и сразу стал крестить народ:
Господи помилуй! Поздорову ли, православные?
Григорий, он!
Распутин, Распутин!
Толпа подобралась, стала напирать. Ослепляюще щелкнули вспышки магния в фотоаппаратах.
Почто стоите тут, кого ждете? я взобрался на крыльцо, скинул армяк на перила. А прохладненько так! Солнышко зашло за тучки переменчивая питерская погода показала свой обычный норов.
Благослови нас, отец родной!
Помоги деньгой!
Исцели, исцели!
Просьб о лечении было больше всего.
Не я врачую, лишь Бог. Через молитву святую! Ежели и правда хотите оздоровиться, помните! Исцеления телесного без духовного не бывает! Молитесь, причащайтесь да исповедуйтесь. И не грешите.
Благослови нас, святой человек!
Толпа еще что-то кричала, но я затянул «Царь Небесный» третью из тех молитв, которые знал более-менее:
Царь Небесный, Утешитель, Дух истины, везде сущий и всё наполняющий
Народ дружно подхватил.
Молились мы в унисон, и на последних словах выглянуло солнце. Луч света появился сначала на крыше дома, спустился на крыльцо и, наконец, попал в толпу. Никаким чудом это, разумеется, не было, но люди решили иначе.
Свят, свят! раздались возгласы.
Я перекрестил всех, зашел в дом. Можно сказать, даже сбежал.
Внутри уже ждала бледная Лохтина. Пока меня не был, Ольга переоделась в темное платье, накрылась платком. Женщина схватила мою ладонь, стала целовать.
Ольга Владимировна! я попытался отнять руку, но какое там
Прости, отче! шептала она. Согрешила я утром, не удержалась! Бес в меня вселился. Грех это святого соблазнять!
Я не святой! почти выкрикнул я.
В прихожую заглянул широкоплечий бородатый мужик в хорошем шерстяном костюме. Его глаза навыкате смотрели на нас с испугом.
Слышу шум, а драки нет, пробасил гость, потирая рваный шрам на щеке.
Кто ты? невежливо ответил я, наконец выдергивая руку у Лохтиной.
Это сосед наш, по даче. Капитан Стольников представила мне мужика хозяйка. Дело у него до вас, Григорий Ефимович. Важное
Не до дел мне сейчас. Общения с толпой хватило с лихвой. Хотелось покоя.
Не откажи, отче! губы капитана задрожали. Умираю я!
Я оглядел здоровенную фигуру Стольникова. Не похоже, что он умирал. Разве что рак какой внутри. Так тут я не помощник.
Духовно погибаю добавил капитан. Сил нет, хоть в петлю лезь!
Ну пойдем в гостиную, тяжело вздохнул я, повернулся к Лохтиной. Ольга Владимировна, нам бы чайку.
Сейчас все будет, прислуга уже вернулась.
Как только мы расположились в гостиной, кукушка в часах прокуковала дважды. Время обеда, а в желудке пусто.
Измучило меня мое горе, отче.
Не священник я, не рукоположен.
Так даже лучше покивал Стольников. Был я у попов в лавре и вообще Обошел все главные монастыри. Нигде мне не захотели помочь, везде гнали бородатые вороны.
Какой же грех на тебе? удивился я.
Смертный повесил голову мужчина. Ольга Владимировна сказала, что я капитан. Но на самом деле я в отставке уже пять лет как. До этого работал в одесском пароходстве. Возили каторжан на Сахалин.
Их разве не железной дорогой отправляют?
Дорого и долго, пояснил Стольников, морем быстрее. Как открыли Суэцкий канал, так наши корабли начали возить кандальников. Тот рейс сразу не задался. Сначала котел сломался. Пока чинились, пропустили свою очередь в канале. Жара стояла невообразимая. Прошли Суэц, Аден, Коломбо, что на Цейлоне. Малаккским проливом добрались, наконец, до Южно-Китайского моря. И тут нас шторм накрыл. Да такой, каких я ранее не видывал. Мотало туда-сюда два дня. Не видно ни зги и ветер все усиливается. Котел опять сломался, нас понесло на рифы. Смотрю по карте, не вырулить нам. Как ударились носом, я сразу дал команду спасаться. Спустили с трудом шлюпки, а каторжане будто почувствовали долбят в трюме, кричат. Жалобно так, сердце разрывается.