Жизнь личности это ежедневный поиск жемчуга на глубине. При этом всё лёгкое, наносное не выдерживает глубинных давлений, всплывает, смешивается с травчатым планктоном и пенистой волной выплёскивается на берег.
Ловцы жемчуга ныряют с камнем. Дополнительный вес позволяет им опуститься на глубину. В обмен на камень они собирают глубоководные раковины и возвращаются на поверхность моря с драгоценными жемчужинами в руках и сверкающими глазами.
Однако бывают случаи, когда человеку привязывают к поясу камень насильно. Тут уж не до жемчужин. Такому невольнику вырваться живым из глубины большое везение. Гулаг в этом плане глубина классическая. Тюряги, конечно, гораздо демократичнее Гулага, но со своими «коралловыми» особенностями. А уж армия по сравнению с ними сущий курорт. Вот только курорт ли? Давление воды меньше, но соприкосновение со смертельной опасностью то же. Ведь дышать невозможно на любой глубине.
Да, существуют профессиональные обстоятельства охрана на вышках, вертухаи за спиной, холёные офицеры, обтянутые человеческой кожей. Кто они? люди. А кто тогда те, кого эти люди убили как нелюдей, Вернадский Мандельштам, Гумилёв?..
Хороший вопрос! Его поставила жизнь перед Венечкой с первой же недели пребывания в симферопольской учебке младшего комсостава.
Найти ответ, вернее, объяснить себе право на насилие одних людей над другими Веня пытался всю оставшуюся жизнь. К примеру, социальное насилие это нормальное явление в демократическом обществе? Если «да», то вертухай человек необходимый, и мы должны ему быть благодарны за то, что он взял на себя труд исполнять социально грязную работу.
Если же слеза ребёнка, расстрел Гумилёва, лагерные мучения и смерть Мандельштама, отца Павла Флоренского, Вавилова и прочих гениев русского мира недопустимы ни при каких обстоятельствах, тогда приговорщики и исполнители приговоров безусловно не люди. А кто?..
Краткий послужной список нашего героя:
По окончании симферопольской школы сержантов Венедикту Аристову, единственному из пятиста выпускников учебки, за «беспримерное» поведение не назначили звание «сержант», а присвоили (как плюнули на погоны) «почётное», вернее, оскорбительное звание «ефрейтор».
В воинской части, где Венечка служил по распределению после окончания школы сержантов, командир полка лично сорвал с погон Венедикта две одинокие лычки. Так судьба, позаботившись о «неприкосновенности» своего протеже, вернула бывшему ефрейтору Аристову звание рядового и с ним «девственную послужную невинность».
«За проявленную дисциплинарную и политическую (!) халатность в отношении священного воинского долга» так было записано в приказе по части.
«На свободу с чистой совестью!» троекратно прокричал дембель Венедикт, выходя «под ёлочку» с чемоданчиком за порог КПП (парни осеннего призыва знают, что такое «ёлочка»).
Что ж, милый читатель, не будем поспешны в оценке проявленной Венедиктом непатриотичности. Ведь автор умолчал о многих испытаниях, через которые пришлось пройти нашему незадачливому герою с тайными слезами на глазах.
И вообще, пора понять: мы неодинаковы! Одинаковые обстоятельства одним из нас благожелательны, как зонтик в непогоду, другим губительны, как садоводу град с куриное яйцо!
5. Мама Галя
Венедикт поцеловал входящую мать, взял у неё из рук сумки и проводил в прихожую.
Ма, а помнишь, как ты всякий раз, застав меня дома, задавала один и тот же вопрос: «Сын, ты опять пропустил институт?»
Венедикт рассмеялся. Воспоминания прошедших лет заставили улыбнуться и мать.
Кто же знал, что из тебя получится серьёзный человек? мама присела на край дивана. Можно я попозже приготовлю ужин? Поговори со мной, сынок.
Она расправила усталые плечи и приготовилась слушать.
Мама, помнишь, на той неделе ты вот так же вошла в дом и увидела меня взъерошенного и ничего не понимающего?
Помню, сын. Я тогда подумала, что у тебя случились ужасные неприятности. Ты был совершенно не в себе.
Это так. Твой приход прервал мою беседу знаешь с кем?
С кем же?
С моим собственным Альтер эго.
Не понимаю.
Ну, это вроде внутреннего голоса. Иначе говоря, того, кем я хотел бы быть.
И
Он сказал, что мы с ним смотрим в одном направлении, но с противоположных точек зрения.
Не понимаю.
Ну, это вроде внутреннего голоса. Иначе говоря, того, кем я хотел бы быть.
И
Он сказал, что мы с ним смотрим в одном направлении, но с противоположных точек зрения.
Как это?
Очень просто. Мы оба смотрим вверх. Но он уже прошёл то, что мне предстоит пройти, и знает то, что мне ещё только предстоит узнать. А это значит, что он и я обо всём судим по-разному.
Сын, ты говоришь загадками.
Мама, сколько раз я изменял прекрасному и возвышенному ради, как мне казалось, ещё более прекрасного и возвышенного! Что за лукавый путал мои мысли и заставлял начинать, как школьника, всякий раз сначала? Ты помнишь, как я тяжело болел от всего этого, едва не потерял веру в самого себя.
Ты вернулся к тому, с чего началась твоя жизнь к художеству.
Да, мама, да! Это стало равносильно прозрению слепца.
Сынок, тебе скоро исполнится тридцать лет. У тебя есть работа, тебя уважают, в этом я не раз убеждалась, наблюдая тебя в храме. Когда-нибудь ты порадуешь меня и женишься на хорошей девушке.
Мама опустила голову, чтобы Венедикт не приметил набухшие на глазах капельки слёз.
Главное, знай, я всегда с тобой. Хоть немного от меня теперь помощи, но
Мама, да ты у меня!.. Венедикт обнял мать так же крепко, как она обнимала его в детстве.
Он помнил её объятья жаркие любящие клети. Как хорошо было высчитывать минутки, наблюдая поверх маминых рук за секундной стрелкой на часах. Вот непоседа вскарабкалась вверх и подбежала к цифре «12». Мама, мамочка, держи меня ещё! Но вот захват слабеет, и клеть разваливается. «Мама, зачем ты меня так рано отпустила!» щебечет маленький Венечка, раздумывая, заплакать ему или улыбнуться.
И теперь он, держа мать, краем глаза увидел те самые часы и ту самую секундную стрелку. Она подбиралась к цифре «12», как тридцать с лишним лет назад!..
«Пора», усмехнулся Венедикт и расцепил руки, недодержав мать в объятьях до полной минуты секунд десять. Женщина будто прочитала мысли сына и, улыбнувшись, сказала:
Зачем же ты меня так рано отпустил?
6. Армейская школа жизни
Несмотря на всю схоластику армейского времяпровождения, служба не прошла даром для Венедикта. До деталей разработанное противостояние отдельно взятой личности и общей системы подавления (основы армейского распорядка) в течение двух долгих лет вразумляло Венедикта особым образом.
Подобно обратному току в электротехнике, особенностью армейского воспитания является никогда не догадаетесь! обучение человека эффективному поведению в экстремальных условиях цейтнота. Ежедневная практика выживания учит принимать наилучшее решение в самых провальных ситуациях. Этакий бытовой армейский блицкриг. Должностные и личные отношения с младшими и старшими командирами, со старослужащими, алчными до человеческого позора, с соратниками по призыву, пугливыми на окрик командира, учат солдатика отстаивать право на продолжение жизни, какой бы стороной ни повернулась к нему служба.
Несмотря на двухгодичную сутолоку и моральные «кривотолки» армейских дней, Венедикт задолго до возвращения домой задумал во что бы то ни стало продолжить учёбу в институте.
Тихо вдвоём с мамой отпраздновав долгожданный дембель, на утро следующего дня Веня оделся по форме и отправился в институт. «Хочу учиться!» отрапортовал он декану профильного факультета.
А раньше о чём думали, молодой человек? декан не был настроен на служебные поблажки.
Дураком был, ваше высокопревосходительство, гаркнул Веня (фолит, опять фолит этот житейский выскочка!).
Вот, значит, как, замер декан (как тот физик на приёмном экзамене), и чем же вы подтвердите серьёзность ваших намерений?
Прошу мне верить, ответил Венедикт, других подтверждений не имею.
Декан уступил напору Венедикта и восстановил его в праве учиться в блистательном МИФИ. Со своей стороны наш герой, как нельзя лучше, оправдал сказанные им слова, став единственным на курсе круглым отличником.
Предваряя вопрос читателя о причине столь разительной перемены в учебном настроении Венедикта, скажем так: «Армия!»
Как армия?.. переспросит озадаченный читатель.
А что же ещё? улыбнётся в ответ автор. Единственное, что разделяет Веню-пофигиста и Венедикта-отличника два года непрерывного сражения с армейской действительностью! Да-да, из долговязой и заносчивой размазни, как из детского пластилина, армейские уставные (и неуставные) отношения вылепили достаточно цельную личность (однородную благородную массу), способную управлять собой в критических ситуациях (например, при сдаче экзамена) и из окружающего негатива извлекать личную пользу!