Да ты просто героиня! с восхищением произнес Александр. Я очень сильно удивлен, как ты выдержала катание на всех этих штуковинах. Обычно для девушек один-два аттракциона, и они уже устают, из сил выбиваются. А ты почти на всех испытание провела, и ничего, «бодрецом» держишься.
Я ведь не как все обычные девушки, самовлюбленно ответила ему Алла, меня не надо сравнивать с обычными девушками, разве ты этого ещё не понял?
Именно поэтому я и восторгаюсь тобой, Аллочка, сравнивая тебя со всеми остальными, зачарованный Александр был опьянен от общения с девушкой. Как можно равнять тебя с другими, боже упаси! Ты настолько индивидуальна, что всем остальным до тебя далеко.
Шурик, ты же комсомолец, а про бога говоришь, не стыдно тебе? лукаво улыбнулась девушка.
Это конечно, Аллочка, просто так, к слову пришлось, ведь тебя можно сравнить только с чем-нибудь высоким, божественным, Александр упивался своими изречениями, ты такая неземная и возвышенная, что мне неудобно сидеть рядом с тобой, а хочется встать.
Тогда встань, Шурик, чего же ты? девушка томно потягивала молочный коктейль из стакана через трубочку. А лучше, встань на колени!
О, моя богиня, начал Александр, опустившись на одно колено, правую руку завел за спину, а левую грациозно поднес к девушке, выставив ладонь параллельно земле, я восхищаюсь твоим грациозным мужеством, с которым ты сегодня преодолела столь трудные испытания. Для меня огромная честь находится рядом с тобой, имея возможность общаться и видеть твои очаровательные черты лица, слушать твой нежный голосок, о, моя повелительница.
Ты, Шурик, не в то время родился, заметила девушка, тебе бы в девятнадцатом веке жить, когда гусары, балы всевозможные, шляпки, вуали и все такое. Из тебя бы неплохой поэт вышел, может, даже похлеще Пушкина. А в наше время твой талант можно в землю зарыть, а жаль, ты действительно интересный мальчик. Но, если будешь настойчивым и упорным, ты многого добьешься.
Для меня будет счастьем, если только ты оценишь мой талант, Александр продолжал стоять в своей позе перед Аллой, а другие мне не важны. Что толку от большого количества людей, если у человека нет того единственного, ради которого он готов на все? Лучше посвятить себя одному, который сможет тебя оценить полностью, чем быть непонятым никем.
Что ж, пожалуй, ты на правильном пути, Алла пристально посмотрела на парня, так и быть, я соглашусь быть твоей музой, это как раз в моем духе. Мне ещё никто не посвящал столь высокопарных речей.
Тогда я могу надеяться на взаимность, Алла? с надеждой в голосе спросил Александр. Ты не возражаешь?
Посмотрим, как все сложится, девушка торжественно подняла глаза вверх. Но шанс у тебя появился, Шура, я тебе его даю. Сумеешь воспользоваться или нет, это уже от тебя зависит, только лишь от тебя
***
Танька, знаешь, что я сейчас увидела? Катерина влетела в комнату, словно пчела.
Нет, откуда мне знать, Татьяна отложила книгу, которую читала, в сторону. Опять Катерина прерывает её на самом интересном месте, что за несносная натура.
Около деканата объявление висит, что в нашем институтском клубе открывается новый кружок танцев, пояснила подруга, может, запишемся? Ты же хотела пойти куда-нибудь научится танцевать? А тут, пожалуйста, под носом все, и к «общаге» близко, и бесплатно к тому же.
Да ну, Кать, у меня настроения что-то нет, безучастно протянула Татьяна. А ты запишись, чего на меня ровняться. У тебя энергии столько, что можно заменить любую ГЭС.
Да ты что, Тань, хватит все в комнате сидеть, давай вместе сходим, не унималась Катерина. И попляшем с тобой, и для здоровья полезно. Может, ещё одну специальность получим, кто его знает, что в жизни может пригодиться? Образование педагога, конечно, хорошее, но в последнее время учителям зарплату маленькую платят по сравнению со всякими кооперативами. У меня вон землячка в том году наш институт окончила. Домой, в нашу дыру вернулась, поработала полгода, еле концы с концами сводила, так сейчас пошла на рынок торговать, там совсем другие деньги платят.
Так зачем же ты продолжаешь учиться? резонно заметила Татьяна. Для работы на рынке не обязательно иметь диплом о высшем образовании, тем более, учиться в Москве?
Так уж учусь, зачем бросать-то? спокойно пожала плечами подруга. Да и родители не поймут, если брошу на полпути. Может, ещё и здесь, в Москве, какую-нибудь работенку найду, чем черт не шутит.
Так уж учусь, зачем бросать-то? спокойно пожала плечами подруга. Да и родители не поймут, если брошу на полпути. Может, ещё и здесь, в Москве, какую-нибудь работенку найду, чем черт не шутит.
Ну-ну, посмотрим, Татьяна была настроена явно пессимистически, кому мы с тобой нужны в столице, если на нас даже московские парни не смотрят. О какой работе ты говоришь, в своем уме или где?
Не все потеряно, Танюха, Катерина, напротив, была воодушевлена. Жизнь только начинается, какие наши годы? Пошли в клуб, запишемся, я прошу тебя. Мне как-то неловко, там все незнакомые будут. Сходишь один раз, а как я перезнакомлюсь, можешь меня там одну оставить.
Ладно, сходим, тяжело вздохнула Татьяна, поняв, что её соседка просто так не отстанет, и почитать дальше спокойно её сегодня уже не удастся. Сейчас, только дай мне одеться.
Вот это другое дело, вот так бы сразу, Катя потирала от удовольствия руки, давай, одевайся, я пока умыться схожу.
Пока соседка ходила плескаться в общий туалет, Татьяна, с трудом найдя в себе силы, надела свои старые, затертые почти до дыр, индийские джинсы, которые родители купили ей, когда она ещё училась в восьмом классе. Цивильной одеждой их назвать было сложно, так как они потеряли и цвет, и форму, на коленях и внизу штанин были множественные дыры. Но Татьяна все равно носила их, поскольку и вещей-то у неё было не так и много, да и нравилась ей такая удобная одежда. Затем она натянула серый, с широким горлом свитер, и, засунув ноги в поношенные кроссовки, стала причесываться.
«Господи, до чего она себя довела? Катька действительно права, надо срочно чем-нибудь заняться. Иначе можно с ума сойти от безумия. Милый Сашенька прочно сидел у меня в голове, хотя я, конечно, всеми фибрами понимаю, не пара он мне, и никогда даже и не посмотрит мою сторону, в этом тоже подруга права. Надо забыть его, как страшный сон, переключившись на что-нибудь другое. Но это-то я понимаю, да сделать с собой ничего не могу, потому что млею лишь от одной мысли о нем, будто наваждение какое-то».
Вот, молодец, причесалась хотя бы, Катя, войдя в комнату, похвалила Татьяну. Ну что, пошли в клуб?
Пошли, раз ты настаиваешь, Татьяна, в который раз коря себя за неумение отказывать другим людям, нехотя накинула на себя легкую болоньевую куртку, ты прилепишься, словно репей, так от тебя не отвяжешься ни за какие коврижки.
Ты мне ещё спасибо будешь говорить, Тань, помяни мое слово, на ходу наставляла её Катерина. Будто я ей зла желаю, что за человек такой?
Успокойся, Катька, ты мне всю печень уже пропилила, Татьяна взяла подругу под руку. Я прекрасно понимаю, что ты стараешься мне помочь. И ни в коем случае тебя не обвиняю ни в чем. Просто у меня сейчас такое аморфное состояние, из которого очень трудно выйти.
Когда у меня в детстве умерла младшая сестра, то я вообще-то тоже хотела утопиться, от такого неожиданного откровения подруги Татьяна оторопела. Я никому в институте об этом ещё не рассказывала, но тебе сейчас доверю свою тайну, потому что понимаю твое состояние.
У тебя что, была сестра? Татьяна остановилась на месте, словно «вкопанная». Ты меня удивляешь! Молчала все время, будто партизан, даже не закинулась ни разу.
Мне очень больно об этом говорить, пойми, Тань, Катерина вмиг стала серьезной. И пообещай, что никому больше об этом не расскажешь, ладно?
Конечно, конечно, спешно заверила подруга Татьяна. Что я, «болтушка» какая-нибудь?
Мы практически ровесники были, погодки, Катерина продолжила рассказывать. Когда мне девять лет было, а ей восемь, соответственно, то Марина, так звали сестренку, заболела «свинкой». Её долго лечили, она почти полгода провела в больнице, а я её навещала почти каждый день. Бегала туда после школы, обеды ей носила, в куклы вместе играли, уроки делали, чтобы она от школы не отстала. Затем сестренку выписали, прошло две недели, и у неё началось обострение какое-то. Вечером увезли на «скорой», а утром, когда мать поехала к ней в больницу, то там сказали, что Маришка умерла. Так я, никому ничего не сказав, пошла на речку, где у нас мост есть, и собралась уже прыгать вниз головой. Решила, что все, жизнь окончена, более мне свет не мил без сестры, и что моему несчастью никто и ничто помочь не сможет. Это сейчас я понимаю, какой дурой была. Родителям и так нелегко пришлось, мама сразу после похорон в больницу с сердцем слегла. Но в тот момент я не задумывалась об этом и уже ножки свои перекинула через перила. Вдруг ко мне подходит мужик молодой и, останавливая меня, начинает мне рассказывать какие-то небылицы: про то, что скоро в космос летать будет всякий желающий, про какие-то метеориты, короче, заговорил он мне голову, а я, высунув от удивления язык, и забыла, зачем пришла. Затем мужик, как бы, между прочим, и говорит мне, что, мол, девочка, не стоит тебе сейчас делать такой решительный шаг, поскольку вон, сколько интересного в жизни, но ты, если решишь перешагнуть за перила моста, этого никогда не узнаешь. Я, хоть и маленькая была, половины из того, о чем он говорил, не поняла, но главное для себя на всю жизнь усвоила: прежде, чем делать какой-либо важный шаг в жизни, хорошенько подумай, чего ты можешь лишиться. Именно ты, а не кто-нибудь другой, потому что в жизни столько интересного и загадочного, что хочется обо всем узнать, причем самому, а не понаслышке. А затем уже делай этот шаг, если после своих раздумий захочешь.