Ассоциации явных полярностей. Полярности явных ассоциаций - Борис Михин 6 стр.

Если на окошко сядет голубь 
Расскажу ему и покажу:
Я в работу ухожу как в прорубь,
С головой в работу ухожу.

В ледяную прорубь с головою
Ухожу я с проблеском зари,
Чудной круговертью мировою
Зачарован, что не говори.

Всплеск и блеск! И в это же мгновенье
Озаренье бьёт из-подо льда,
Бьёт снопом слепящим озаренье
И кипит крещенская вода!

Проворкует на прощанье голубь,
Будто у вселенной на краю
Есть большая-пребольшая прорубь
У вселенной будто бы в раю

А где-то справа возле «нет»,
в пространстве с привкусом удона,
хромает вечность.
У «мадонны
для жизнелюбов» мало дней,
и свой остаточный ресурс
не тратя на тревоги женщин,
на выяснения, кто грешен,
она даёт:
с утра росу,
любовь в шестнадцать, рядом  нас,
отсутствие достойных пенсий.
А мы изничтожаем бесов,
которых нет, но им сдана
почти вся площадь городов
и все причины опозданий.
Пора на задних стенках зданий
нумеровать все «от и до»,
все непрощения.
Пора
не гнать бы вечность гордо с кухни.
Но мы всё хакаем секунды.
И ты ведь знаешь, что я прав.

От пересудов, от скорбей
От злых насмешек не бегите.
Блажен бесстрастный скарабей,
Обожествляемый в Египте.

Шар из навозного добра
В благословенную погоду
Слепил и катит, словно Ра
Лучистый диск по небосводу.

Докатит до укромных мест,
Где будет некого бояться,
Своё сокровище  и съест.
А в свежий шар отложит яйца.

И вылупятся из дерьма
Жучки, один другого краше
И это жизнь. И суть сама.
И радости. И скорби наши.

В нашей столице
на помощь не кличут, и это всё длится
слишком всегда.
В наши задачи
не входит жить вечно, и это удачным
кажется. Да.

Дар телефона
нас разъедает, но мы для проформы
часто звоним.
В наших привычках
перфоманс себя, а всё прочее вычеркнуть
следом за ним.

В городе нашем
нам машут рукой, но любовь-то не пашет,
как ни маши.
В нашей вселенной
жутко. Со смертью зато веселее
нам, небольшим.

Рваный век вместился в годы,
Годы  в несколько минут.
Годы  гунны, годы  готы,
Скифы тоже тут как тут.

Тьмы сбиваются в мгновенья,
Звенья  в строфы стройных строк.
«Так диктует вдохновенье», 
Говорит провидец Блок.

В райском поле по листочку,
По цветочку буду рвать;
Буду в точку, в точку, в точку
Мысли точные вбивать.

Как темно и одиноко!
Как ничтожен каждый миг!
И чего мне ждать от Блока,
Если сам уже старик?

То не атомная бочка
За околицей гудит
Как рванёт однажды точка 
Так вселенную родит!

Очень просто уйти в андеграунд,
в отрицалово и в тату.
А с тобой вовсе и не играли
выдавая жизнь, да не ту.
Ату!
Безобразно крутые машины
демонстрируют пустоту
их владельцев. Как в мешанине
позолот помнить: трон  это стул?
Ату!

Нет, там ни холодно, ни жарко,
Там не четыре этажа,
Равна могила олигарха
Могиле драного бомжа.

Там коммуняки и гэбня,
братва под камнем, депутаты 
воры в законе.
Тускло как-то,
когда в стране неудобняк,
когда не до'жить  позрослеть
и крест из золота «с гимнастом» 
писк моды, деньги  главный кастинг
и знают все тюремный сленг.

Не стоит расчехлять баян
про яростный бригадный хостел,
про то, как в жутких девяностых
арменам рвали бабаян.

Господа мы называем на Ты,
А записной образец срамоты:
Вора в законе, гнилого вельможу,
Властного пса и похмельную рожу 
Кто перед Господом ниже травы 
Мы величаем учтиво на Вы?..

Господа мы называем на Ты,
А записной образец срамоты:
Вора в законе, гнилого вельможу,
Властного пса и похмельную рожу 
Кто перед Господом ниже травы 
Мы величаем учтиво на Вы?..

Виват прокравшимся в отцы
народов, прочим Рэмбо,
пока мы били огурцы
и выбирали добрых мэров,

под птичий треск пока дьячку
грехи сдавали мы брезгливо,
и тысячи чужих причуд
на собственные не сподвигли;

пока причина не нова
им вошкаться вверх в кандалакшах,
мы пальцы складывать в шалашик
продолжим с грустненьким «виват».

Мы Россию крепко любим,
Мы ей бороду отрубим, 
Не ходить же молодой
По Европе с бородой!

Мы сведем концы с концами,
Разберёмся со стрельцами.
У кремлёвского костра
Императору: ура!

Он  Юпитер, он  кондитер,
Он испёк чудесный Питер,
Что на краешке стола
Во главе стоит угла!

Режьте, гости! Мой дружочек,
Съешьте лакомый кусочек!
Мы готовим и про Вас
Императорский указ!

Мы присвистнем молодецки,
Мы Вам крикнем по-немецки:
От ревнителей пера
Императору: ура!

Сто километров от Москвы
и дальше спившихся домишек
с бумажкой «продаю» излишне.
И еду мимо. Воет «Queen».

Сто километров от Москвы
и выше звёзды исполиньи,
и даже бог, их исполнитель,
к ним, невозможным, не привык.

Сто километров от Москвы
и позже наступает вера,
иначе каждый будет прерван,
иначе не дожить, увы.

Сто километров от Москвы,
не меньше, вещи, люди те же.
Похоже, русский был не сдержан
в распространении молвы.

Сто километров от Москвы
и хватит (тихо, не сияя)
для обретения себя И
прямые, видишь ли, кривы.

Какая весёлая сила,
За дали степные маня,
И голову мне закружила,
И заворожила меня!
И глядя с земных колоколен,
И стоя на звёздной меже,
Я был непривычно спокоен,
Как будто предвидел уже,
Что в жизни за высшее благо
Останется, сколь ни ряди,
Весёлая эта отвага,
И лучшего нет впереди.
И лучшего нет и не будет
Ни в буднем, ни в праздничном дне.
А молодость нас позабудет 
Не будет, не будет вдвойне!
Не будет прощенья у Бога,
И память покуда жива,
Навстречу несётся дорога,
И кругом идёт голова!

В четыре завтрак, в пять на смерть
(в штыки на пулемет не выжить).
Вперёд.
А пулемет всё ближе,
а не вперёд,  то жить не сметь.

Война  не зло, а зло-диез:
культи, кишки, дерьмо и трусость,
и  ноты намотать на струны 
завидовать чужой стезе.

Когда однажды без очков
я больше не увижу звёзды,
зачем мне будет быть?
Издёвка
гранаты с вырванной чекой.

Закрашеная седина 
боязнь себя (живым пристало).
Ты всё ещё непересталым.
Но как быть с теми, кто до нас?

Белый свет ему не внове,
Он летает триста лет.
Всё взывает: «Крови, крови!..»
Крови, видите ли, нет.

Неразумный, ты откуда?
Чёрный ворон, ты поверь, 
И тебе придётся худо
На пророчествах теперь!

Обитатель транзитных миров,
где нет чая с айвовым вареньем,
нет Айовы и в каждом втором
нет от первого повторения,
неизвестным типажем застыл,
как в картинах маститых голландцев.
А стреляют не холостым
и потом лезут поцеловаться
девиантные страсти.
Пора,
мир изменится пополудни,
ты  с собой меня, и протарань
нашу целостность полулуний,
нашу жажду не наших харизм,
ведь свою найти застебался

От же ж, я, капец, раздухарился,
параллельного обитатель.
Может статься, что ты проводник,
значит сам не смог что-то построить.
Обитатель в ответ: «Не гони,
«первый»  копия со второго».