Полотна и интуиции. Поэзия XXI века - Валентина Заманская

КНИГА
       КУЛЬТУРНЫХ
                  АССОЦИАЦИЙ
                           И
                                 ДИАЛОГОВ

Я встретила Человека.
Влюбилась.
Вместе с любовью мне, не написавшей прежде
ни одной поэтической строчки, явился стих.
Нарративный. Говорной. Свободный, вольный. Живой.
Он сохраняет пространство жизни.
Он сохраняет ее вкус и аромат, ритм души, духа, бытия.
Он звучит. Он дышит.
Не скованный силлабо-тоническими и прочими
условностями и схемами, он  льется сам
И я в нем  словно по вольной реке вольно плыву и плыву
Девятый год и пятьдесят первую книгу я в плену у стиха.
О чем бы ни писала: о любви, Москве, природе.
О войне и мире О жизни
Репортаж из сладостного плена моего стиха посылаю Вам,
Дорогой Читатель

Ты  моих стихов начало,
Ты  моих стихов конец,
Ты  моя непризнанная слава,
Ты  судьбы моей венец.

Ты  мое ночное вдохновенье,
Утр моих ты радостный привет,
Ты  мое священное стихотворение.
И не я, а ты  поэт.

(начало цикла)

Однажды мы уйдем
     в священное небытие,
Свой мир с собой легко
     и безвозвратно унося.
И лишь творенья наши
     известят о нашем житии:
Каков твой мир  потомки из
     грядущего тебя не спросят.

А Бог неповторимым
     каждого из нас творил 
И через этот мир одну
     из тайн Своих поведал.
И если ты по лени мир
     в творенье не раскрыл,
Не свой талант 
     благословенье Бога предал.

Нет, иллюстрации полотна
     не копируют, не повторяют.
Творение неповторимо, случается
     единожды  как жизнь.
И лишь неповторимостью
     полотна души покоряют 
Как жизнь. Ты оглянуться не
     успеешь  жизнь убежит.

Жизнь  полотно, творенье,
     дух и первозданность.
Ее неповторим сюжет, нюансы,
     цвет, звуки, аромат.
Полотнам-жизни не грозит
     старение, забвенье, давность 
И сквозь веков завесы в полотнах
     живая жизнь сияет.

А для кого-то лик с того портрета
     жив был, мил и ясен:
В родных чарующих чертах не
     красота манила  простота.
Едино-кровием, едино-верием лишь
     для тебя он был прекрасен,
И после тайны ночи волшебным
     утром  светилась каждая черта.

Ресницы сокрывали ласки нежность
     и стыдливо трепетали.
Не звездами сияли  живой простой
     любовью полнились глаза.
И как струилось в поцелуе счастье
     близкими устами 
Художник тщился передать и
     не сумел сказать.

Плата за творенье та ж, что за любовь,
     за понимание, за жизнь:
Не расточение по мелочам  но
     источенье духа без остатка.
Художник, чуду жизни невинно и
     наивно-детски удивись 
Познаешь, как источать себя
     в творенье непостижимо сладко.

И плата за творение, тебе доставшаяся,
     выше денег, славы:
Сколь сладостно опустошенье
     породившей полотно души
Не иллюстрацией  полотнами, нам
     продиктованными свыше, мы
          жизнь и Бога славим.
О, как вы, дни освобождения от
     сотворенного душой творенья 
          просты и хороши.

По залам

Третьяковской галереи

Крещение Руси

Явлением Владимира воскрес
     Креститель Иоанн 
И солнце Света во мгновенье
     воссияло над Россией.
Жезл на крещение языческой
     Руси ему был Богом дан:
И, видно, долго предки у Господа
     благословение просили.

Восставший Иоанн путь
     Господу на Русь готовит,
Прямыми делает лесные
     да степные стези Его.
О, Боже, дай Отчизне Небесна
     света, Лета многая:
Не пожалел Креститель
     для России сердца своего.

Вихрь

О, как чарует и безумствует
     Малявин в «Вихре»!
Зеленый  в красном, алый 
     в зелени, и мир  в огне.
Не бабы русские живые, а киевские
     каменные  взвихрились.
И не понять, то действо на земле,
     на небе, иль  ада на дне.

И не понять, от века были ль
     прежде линии и очертанья
У тел, у трав, у неба, у земли,
     у вихря алых маков.
И есть ли вихрю остановка 
     в пространстве станция.
Нет, то не вихрь,
     то кисть художника пылает,
         и сердце навзничь  кроваво-алое.

У туалета. Автопортрет

То ль в спальне
     у зеркала, а то ли у омута
Женщина утром
     стыдливо-бесстыдно застыла.
То ль в омут она  то ль
     на нее из омута смотрится
Волшебная, колдовская,
     неопознанная сила.

То ль пишет портрет, а
     то ли колдует-чарует
Имени трепетным сребром
     да золотом кисти.
А все же  счастлива иль
     в счастье тоскует?
Сама ли ответит, что
     в полотно  выплеснула?

Они парят
     бестелесно над Витебском
Да по небу
     неизвестно куда шагают.
Иль просто
     из веков былых воскресли
По мановению
     магической кисти Шагала?

И кто  художник
     перед нами  маг ли?
Таинственно точен 
     бессловесно зовет в полет.
Под кистью мага 
     заговорит словами и маугли.
Из Витебска, из оболочки тела, из
     галактики  куда он нас зовет?..

Блики полотен Коровина
     настойчиво снятся 
Лишь неизвестно, в странах
     далеких каких и кому:
Тем ли, чей дух в бессмертных
     полотнах растаял,
Тем ли, чей взор в аллеях
     светлых садов уснул.

Лики Коровина подлинны
     и не уловимы 
То ли материя, то ли
     энергия света льется.
Богодухновенно само
     импрессионизма имя:
Так блаженно, искристо лишь
     вино драгоценное пьется.

Демон поверженный

И где неуловимая граница
     между мрамором и плотью?
И где граница меж безумием
     и остротою трезвого ума?
И только ль путь один 
     к небытию и тлену из молодости?
Художник промолчал  взгляд
     врубелевского Демона сказал.

И если невозможно мир победить,
     то подвергай сомненью.
И на разрыв аорты, духа, сердца,
     в сомнении слепом  иди.
Сомненьем  можешь стать ты
     равным Божию творению
Не тщись, титан! Не станешь равным
     Коль не дано испить тебе
          Надежды, Веры и Любви!

Сирень

Сирень безумная бореньем
     Вышних Сил явилась 
Цвет тайны, колдовства и
     встречи Тьмы и Света.
Кто победит? В пьянящем аромате
     жизнь остановилась
И только Врубелю сирень явилась,
     никем не воспетая

И только Врубель сам сиренево
     во мгле изнемогает 
И только он меж раями и адами
     на миг или навек завис.
Художник  дышит иль не дышит?
     Но отчего добро он тьмою, зло 
          светом называет?
О, отчего на перекрестке странном
     он не различает, где:
           верх  тьмы, и света  низ?!

Утро в сосновом лесу

Шишкина мишки листвой шелестят:
Утренний шорох звучит с полотна.
Только проснулись  уж меду хотят.
Ан, улья ни одного  лишь леса стена.

Шишкина мишки безмолвно грустят:
Утро не в радость и дразнит оса.
И не от восторга ветки хрустят 
Мишка в сердцах, все что думал,
          лапой сказал.