Воздух под напором ветра спрессовался, загустел. Казалось, его можно резать на куски, как снег. Резко холодало. Дыхание курилось паром. Если бы сейчас пошёл дождь, то он хлестал по земле ледяной дробью. Вместо дождя ветер принёс снег. Белые космы трепыхались на ветру с треском рвущегося полотна. Ни одна снежинка не оставалась на земле, ветер всё сбрасывал в море.
Из обязательных работ Яне оставалось сложить очаг. В снегопад он защитит огонь, нагретые камни можно занести в палатку для обогрева. Ведро с углями тоже выручит. Чего доброго, к ночи ударит мороз.
Руки на ветру коченели. Яна вспомнила о рукавицах. Отец бережёт руки, с лопатой, ломом работает только в рукавицах, всегда берёт их в экспедиции. И сейчас две пары новеньких рукавиц лежали в ящике с инструментами. Из толстого брезента, по всем статьям хороши, только великоваты, не для девичьей руки. Захватить свои перчатки ей и в голову не пришло. На дворе июнь, лето, какие перчатки. Оказывается, на острове в Баренцевом море пара крепких перчаток может пригодиться даже летом.
В рукавицах камни не леденили руки, работать было приятнее и удобнее. Очаг у неё получился вроде маленького тоннеля, перекрытого плоскими камнями. Не поленилась и в торце выложила трубу. Если бы класть на глине, то получилась настоящая печь. Но и так хорошо, никакой ветер не загасит пламя.
Из щепок Яна сложила в очаге колодец, подложила сухую лучину. Осталось чиркнуть спичкой, и первое чудо природы одарит её теплом и светом.
В Архангельске они с отцом заходили в охотничий магазин, и там Яне понравились спички. Коробок обычный, но спички толще, с синей головкой, вспыхивают хлопком, горят жёлтым шаром, на ветру не гаснут. Развести костёр хватит одной.
Яна протянула руку к нагрудному карману куртки, всегда застёгнутому на клапан. В нём она держала спички. Ещё не коснувшись кармана, сжалась в тревожном предчувствии. Пустота под пальцами подтвердила спичек нет. Она старательно искала в тесном матерчатом пространстве коробок, словно это крохотная бусинка, способная закатиться в шов.
Хотя уже понимала бесполезность поисков, на всякий случай проверила боковые карманы. До мельчайших деталей вспомнила последнюю минуту на борту катера.
Они закончили погрузку. Отец стоит в шлюпке, осматривает груз, вспоминает, не забыто ли что-нибудь. Она перегнулась через борт, берёт в руки штормтрап, чтобы спуститься. Рядом стоит боцман, сопит большущей можжевеловой трубкой, хлопает себя по карманам в поисках спичек. У Яны мелькает озорная мысль дать ему прикурить от охотничьих, и она протягивает коробок.
В этот момент отец кричит ей:
Прыгай!
Они оба видят бегущую на катер крутую накатную волну. Если замешкаться, немедленно не отвалить, то она вмажет шлюпку в стальной борт. Яна перекидывает ноги через борт, едва придерживается за штормтрап и прыгает в шлюпку. Отец изо всей силы отталкивается от катера, одновременно дёргает пусковой шнур, мотор ревёт, они на секунду опережают волну и ложатся курсом на остров. Спички остаются на катере.
Ветер закрутил над палаткой крутую спираль, больно стеганул по лицу колючим снегом. Снежинки едва ли не с шипением растаяли на пылающих девичьих щеках, засверкали чистыми росинками. Яна не могла вспомнить, когда ей было также досадно и стыдно, как сейчас.
Надо же так промахнуться по собственной глупости, укоряла она себя. Боцман прекрасно обошёлся бы без моих спичек. Нет, захотелось поозоровать, поглядеть, как он испугается. Вот и поглядела.
Яна нырнула в палатку. Холод и ветер остались снаружи, за лавсановым пологом. Присела на топчан и сразу почувствовала, как устала за день, проголодалась. Завтракали они на катере вместе с командой. Её укачивало, в рот ничего не лезло. От котлет с гречневой кашей отказалась, через силу пожевала хлеба и выпила полстакана крепкого чаю.
Её японские часы «Сейко» показывали половину пятого. Вот это номер, удивилась она. Время спать, а мы ещё не ели. И вообще с кормлением предстоят проблемы. Ни чаю, ни горячего ей не видать до прихода катера. Пока гудит шторм, ждать не имеет смысла. Сколько он прогудит, никому не известно. Может к утру стихнуть, а может и неделю бушевать.
Надо искать способ добыть огонь. Температура в палатке неизбежно упадёт и скоро сравняется с наружной. Обморозиться сложно, но простудиться можно. Бесконечно греться физическими упражнениями, вроде заготовки дров, нельзя, надо всё-таки отдыхать, спать.
Она заставила себя встряхнуться, вспомнить золотые правила геологов. Жить, решая задачи поэтапно раз. Кто не ест, тот не работает и даже не соображает, два.
Развязала мешок из прорезиненной ткани, куда сама складывала хлеб, соль, сахар, пшено, вермишель. Сейчас её интересовал только хлеб. Холодную тушёнку есть не хотелось. Под руку попался незнакомый увесистый свёрток. Яна развернула бумагу, и над островом, перекрывая свист урагана, понёсся ликующий клич:
Ура! Живём! Папуля, ты гений! Умеют же одарённые дети выбирать родителей.
Перед ней нежно розовел кругляш ветчины, приличный кусок сыра и две плитки шоколада «Гвардейский». Бруно знал, как неравнодушна дочь к двухслойным бутербродам и шоколаду с горчинкой. Решил побаловать ребёнка. И очень кстати.
Пара приличных бутербродов с ветчиной и сыром отняли у неё не очень много времени. Плитку шоколада она разломила пополам, чуток поколебалась и ограничилась четвертинкой. Иногда Яна проповедовала воздержание и тогда убеждала себя, как важно быть умеренной в еде. Сегодня был не тот случай. Она не курила, не признавала спиртного, но любила вкусно поесть.
Шоколад ещё хрустел на её крепких, ослепительно белых зубах, когда она решительно поднялась, потуже затянула капюшон, натянула рукавицы и с ножовкой в руке приготовилась добыть огонь. Предвкушение скорой схватки с обстоятельствами щекотало нервы, внушало уверенность. Она уже знала, что добудет огонь способом поморов. Папа описывал его подробно. Там всё просто, надо лишь хорошенько поработать.
Стоило выйти из-под защиты скалы, как ветер ударил ей в спину и швырнул наземь. Похоже, ей предлагали передвигаться на четвереньках. Способ известный, но не подходит. Она поднялась, отвалилась спиной на ветер и медленно двинулась к навалам плавника. Ветер толкал в спину, нёс на себе, оставалось только передвигать ноги.
Сохранивший гибкость еловый корень она отпилила быстро. Пришлось потрудиться над коротким, сантиметров двадцать длины и такой же толщины чурбачком. Ножовка вязла в смолистой древесине. Ель не успела вымокнуть в морской воде. Может быть, ещё зимой красовалась на обрывистом берегу Двины, весной полые воды подмыли её и вынесли в море.
Обратный путь оказался ещё труднее. Ветер наваливался тяжеленной резиновой стеной, врывался в лёгкие, не позволял сделать вдох, ледяной ладонью зажимал ей нос, рот. Она покрепче обхватила свои заготовки, пилу, приготовилась хоть ползком, но добраться до палатки. Собственно, другого выхода у неё и не было.
Силищу ветра нельзя побороть, но можно перехитрить. Она согнулась в три погибели, и сопротивление сразу уменьшилось. Закрыла лицо рукавицей и приспособилась делать короткие мелкие вдохи.
Едва добралась под укрытие скалы, как с плеч свалился груз неимоверной тяжести. Над головой ветер ревел, трепал снежные космы, а тут царил покой, в плавном хороводе кружились снежинки. Теперь она понимала, почему на северных метеостанциях от жилья до площадок с приборами натягивают леера, и люди ходят, держась за них. Иначе ветер унесёт, закинет куда-нибудь в овраг да ещё снежком присыплет. Совершить ещё такую вылазку она бы не смогла, не хватило бы ни духу, ни сил.
Яна расколола принесённый чурбачок точно пополам. В одной половинке на плоской стороне, в другой на выпуклой провертела углубления острым носком топора. Отрубила от гибкого корневища изогнутую часть, прихватила ровную палку и пошла в палатку доделывать приспособление. Оставалась чистая работа.
Ножом она застрогала конец прямой палки на конус, натянула на изогнутый корень тетиву из капронового шнура. Получился лук. Перехлестнула тетиву на середине палки. Поровнее положила половинку чурбака плоской стороной вниз, вставила в приготовленное отверстие палку, сверху прижала её второй половинкой чурбака. Если всё правильно сделано, то возвратно-поступательное движение лука заставит вращаться палку. Трение в коническом отверстии вызовет тление древесины. Что и требуется доказать.
Решила сначала испытать приспособление на холостом ходу. Если понадобится, подстрогать, подчистить, потуже или послабее натянуть тетиву. Не на шутку разволновалась.
Мужчины и дети на сеанс факира не допускаются, попыталась Яна себя успокоить. Душевнобольных просят удалиться.
Несколько раз протянула лук на себя, от себя. Вертикально поставленная между чурбачками палка вращалась. Несколько минут Яна сосредоточенно работала. Наконец, не утерпела, потрогала конец палки и ойкнула пальцы обожгло, словно схватила уголёк. Значит, она на правильном пути, огонь можно добыть. Надо тщательно подготовиться к приёму желанного гостя и приступать.