Едва проснувшись, Гавриил начал обдумывать возможное место для тайника. Следовало бы поукромней припрятать ценности. Единственным достойным местом был подпол. В углу комнаты, половицы стояли не слишком прочно. Аккуратно сняв одну доску, парень удостоверился в надёжности своей затеи. Сложив обёрнутое в материю злато и серебро в деревянный ящик, Гавриил поставил его прямо на землю. Дома ведь в 18 веке строили без фундамента. Делая небольшое углубление, ставили на него сруб или же возводили каменный дом. Поэтому в домах было всегда сыро, а большие дома, вовсе не успевали прогреваться. Тепло просачивалось как вода сквозь сито. Итак, бо́льшая часть схрона была определена к месту. На житьё была оставлена лишь горстка монет на тяжёлые дни, да два колечка выбранные Златой. Половицу прибивать пока не стали, а закрепив гвоздиком поставил на неё тяжёлое, старое кресло. Гавриил был поставлен в известность, что Злата планировала сразу же после родов, использовать драгоценности для некоторого цыганского ритуала. В её семье издревле совершали цыганский обряд купания ребёнка в золоте. Именно поэтому прятать золото слишком глубоко и надёжно, смысла не было. О цыганском ритуале, я поведаю немного позже
Отдохнувший и удовлетворённый своими свершениями, Гавр прижался к животику Златки и начал нежно его целовать.
Златочка девочка моя, я тебя так люблю. Верь мне, молю тебя, я сделаю для тебя всё что ты хочешь.
Я знаю любимый. Я так сильно волновалась за тебя.
Волновалась? Почему? Ведь ты мой Ангел, именно ты хранила меня всё это время и сейчас оберегаешь. Ты у меня такая маленькая, но такая сильная, словно оберег мой.
Поэтому и волновалась, что теперь не смогу жить без тебя.
Я тоже не смогу без тебя Золотце моё, шептал он целуя еле заметный животик.
Поцелуи становились всё жарче опускаясь ниже, лаская её нежные, смуглые и изящные бёдра. Небольшая грудь упруго возвышалась, маня прикоснуться к ней губами. Гавр бережно целовал губы, вновь возвращаясь к груди, балуя крупный сосок своим горячим языком. Снова горячий живот, бархат волос. Он прикасался к её телу как к шедевру, словно боясь разрушить нежное тело, пахнущее полынью и разнотравьем. Нежные прикосновения очень будоражили Злату. Лёжа с закрытыми глазами, она звучала словно арфа, извиваясь от его лёгких прикосновений. Злата старалась предугадать, куда дальше устремятся его сухие и горячие ладони. Вот они уже снова ласкают бёдра, скользят по внутренней их части проникая в тайну. Продолжая ласкать, руки помогают стойкому солдату войти в жаркое тело. Движения то медленные, то вдруг ускоряющиеся до резкого рывка. Кричать нельзя, чтобы ни в коем случае не потревожить эмоциональную Ирис. Злата закрывает рот ладонью и плачет от удовольствия
Вечером, они совершили импровизированную помолвку, а может быть даже свадьбу. Приглашать никого не стали, даже Ирис, ведь для неё они уже были женаты. В документах дарованными высшими силами стояли печати. Обменявшись кольцами, они словно скрепили свои узы официально. Никто не был виновен в том, что судьба поставила их в такие жёсткие рамки. Время было тревожное, за каждую осечку мог грозить расстрел или каторга. Они как не крути, тоже совершили преступление, хоть и невольно. Из песни слов не выбросишь, пусть это останется на их совести. Тяжесть греха, оставим на усмотрение Господа.
Двойня
В начале апреля Златка родила двойню. Родила сама, с небольшой подмогой Ирис. Гавриил так сильно волновался, что места в доме не находил. Сначала он носил воду из колодца, грел её, а потом бесцельно ходил вокруг дома, пытаясь отвлечься наступившей весной. Понимавшая его тревогу Злата, насколько это было в её силах старалась не пугать его, поэтому почти не кричала. Вот такие мы женщины. Мужчина же ни в чём себе не отказывает. Вы ведь знаете, как они переживают боль и хвори? Словно на горизонте конец света.
Ирис то и дело задавала Злате вопросы.
Злата всё хорошо? Справишься?
Отстань Ирис, не нужно. Мешаешь.
Повитуха рядом живёт сбегать?
Нет. Справлюсь, приказным тоном убеждала девочка.
Мальчика назвали Андрэ, а девочку Ганна. У цыган, рождение близнецов или двойняшек недобрый знак, но Злата была убеждена в другом, такое чудо может случиться только от большой любви и у очень счастливых людей.
По древней цыганской традиции, купать в самый первый раз ребенка должна родная бабушка, а лучше обе бабушки матери родителей. Так как у Златки с Гавром родни не нашлось, то этот почётный ритуал, они попросили совершить старшую женщину в доме и в семье Ирис.
По древней цыганской традиции, купать в самый первый раз ребенка должна родная бабушка, а лучше обе бабушки матери родителей. Так как у Златки с Гавром родни не нашлось, то этот почётный ритуал, они попросили совершить старшую женщину в доме и в семье Ирис.
Злата надела побольше золотых украшений, так положено у цыганских женщин. Она как истинная цыганка, любила золото и должна была носить его всегда не снимая. Но время было не то, чтоб кичиться зла́том да се́ребром. Тем более, что сейчас Злата для всех была русской женщиной Марфой Егоровной.
Узрив на Злате такие богатства, Ирис опешила.
Златка, откуда?
Родительские. Берегу, храню.
А, родительские? Это святыня.
Перед первым купанием, в роток да на зубок, клали серебряную ложечку, каждому малышу свою. Так жизнь сытой и хлебной станет, да зубки легко прорежутся. Судьба распорядилась так, что Гавр принёс в схроне как раз две мельхиоровые ложечки, словно Господь указал ему истину. Для Андрэ ложечка побольше, Ганне поизящнее. Нужно было проговорить сакральное, заговорное таинство. Цыгане до сих пор глаголят и озвучивают ритуалы своими словами. Важнее не заученные наизусть слова заговорные, а их искренность и любовь мирская. Ирис конечно же была впечатлена золотыми дарами новых друзей, но раз уж велел обряд, а она теперь бабушка, тоже принесла и приобщила свои драгоценности, опустив в корыто. Ведь при первом купании в золоте, следует собрать все золотые вещи родни, находящиеся в доме. Только соблюдая все правила ритуал становится действенным. При первом купании используют магические травы, Злата, заготовила их заранее. Череда, ромашка, любисток, девясил, душица, добавила к ним материнского молока для здравы, да мёда дабы деньги липли, а жизнь сладкой была. Золото и монеты для богатства. По одной монетке, сохранялось на будущую жизнь каждому дитятку, в качестве талисмана. Сюда же положили два нательных золотых крестика, с которыми позже покрестят малышей по христианским канонам. Злата густо окурила комнату полынью, так делали в её таборе, чтобы дым над полем туманом стоял. Всё это вершат для того, чтобы дети никогда не нуждались в деньгах, чтобы мули злые цыганские духи не досаждали, да хвори миновали, в пути заплутали. В ванночку к ножкам деток, сложили все золото которое нашлось в хате чтоб всю жизнь в золоте купались и друг с другом делились.
Малышей окунули одновременно, только Ганну завернули в белую ритуальную пелёнку, чтобы кожа белой была, а на Андрэ одели белую рубашечку-распашонку, чтоб защитником рос. Вот так в одёже да в золоте, детки были посвящены в новый безбедный мир. Помимо всего этого, при купании, Ганне под головушку Злата положила немного пепла из четырех углов печи, чтобы не сглазили и не опорочили. Андрэ под голову обручальное кольцо отца подложили, дабы символически возвести вокруг ребенка магический защитный купол, который будет хранить, когда он подвергнется опасности.
Ирис после ритуала купания в золоте, подарила своим внукам перстни, доставшиеся ей от благородных родителей. Она искренне приняла малышей, словно была их кровной бабкой. В этом мире Господь не оставил ей никого для любви и заботы, да и она сама была никому не нужна. Отец её в Российской Империи, слыл не последним человеком при царском дворе. Обер-егермейстер, чин второго класса, позволял Авксентию Илларионовичу заведовать императорской охотой. Был он царским ловчим, государевым стременным и руженосцем, распоряжался и заведовал хозяйственной частью.
Именно поэтому, с приходом советской власти Ирис стала изгоем. Вероятнее всего лишь в силу своей мудрости, покладистости, возраста и магических способностей, она не подверглась расстрелу или каторге. Жила тихо, не выделяясь и смиренно подчинилась новой власти. Также как и Злата с Гавриилом, старалась свести к минимуму свои контакты, не считая редких старых знакомых, забегающих за мистической помощью. Тяжело было Ирис привыкнуть к постоянно меняющимся жильцам, тем более что сейчас, она была с ними на равных, не хозяйка-владелица, а временно проживающая на данной территории гражданка. Ирис каждый божий день благодарила Господа и судьбу, что именно к ней они направили Гавриила и Злату. С тех пор как молодая пара появилась в доме, жизнь наполнилась иным, невиданным доселе смыслом.
Время шло и Гавриилу становилось всё сложнее готовиться к занятиям. Находясь в одной комнате с малышами, сосредоточиться было невероятно тяжело, а про сон, вообще лучше не вспоминать. На счастье, студенты летом разъехались по домам и целых три комнаты оказались в распоряжении молодых родителей. Гавр подал запрос на имя директора школы, об увеличении жилплощади и ожидал ответа.