Родион тащил оглушённого барана до ручья, а на берегу, пока тот не пришёл в себя свернул барану шею. После чего скинул барана в ручей, и почти версту волок его по течению для того, чтобы если какие-то следы крови могли остаться прервались бы у ручья. Родион вообще был очень осторожным человеком. Где-то может быть даже излишне осторожным.
Притащив тушу барана в своё логово, он разделал её, зажарил и с аппетитом поел. С тех пор Родион стал убивать не только диких животных, но ещё и домашних. Домашних, однако, он старался убивать редко, чтобы не вызвать у окружающих людей излишнего беспокойства. Если люди поймут, что скот регулярно пропадает в лесу могут открыть настоящую охоту. А если убивать их редко никто и не забеспокоится. Ну, пропал баран, бывает наверно заблудился, или волк его утащил.
Так прожил Родион и второй год в лесу, и перезимовал уже более сытно и спокойно. А потом однажды в лесной чаще возле своего силка, поставленного на дичь Родион увидел Ваньку.
***
Об этом доме можно было сказать то, что обычно говорят о человеке «неладно скроен, да крепко сшит». Выглядела избушка неказисто, на первый взгляд была слишком маленькой и тесной, но даже невооружённым взглядом было видно, что сделана она добротно и крепко, так, чтобы в ней можно было жить и зимой. Все щели были тщательно замазаны глиной, крыша была покрыта толстым слоем мха и дёрна. Из крыши торчала труба, а из трубы шёл дым.
Родион первым пошёл в избу. Внутри избы всё тоже выглядело добротно, чисто, домовито. Была большая русская печь с лежанкой, крепкий дубовый стол, лавки, два топчана, сундук. Возле печки стояла баба, и ухватом вытаскивала из печки горшок. Баба была брюхата, судя по животу месяце на восьмом.
Она обернулась на скрип двери, тут же бросила ухват подбежала к вошедшему и обняла его:
Родионушка!
Здравствуй, Маруся!
Каждый раз как уходите, страшно мне становится, ух страшно! быстро заговорила Маруся. Ты сам знаешь, я не из пужливых, но каждый раз хожу по избе, места себе найти не могу, сердце так и колотится, боюсь я за тебя!
Ничего, дорогая Маруся! Бог не выдаст свинья не съест. поговоркой ответил ей Родион.
Вслед за ним в избу уже входили и остальные, а потому Маруся снова взяла ухват, и принялась вытаскивать из печи чугунки один за другим.
А Ванька где? спросил Родион Что-то мы его не видели. Приходил он?
Приходил. ответила Маруся
Муку тебе отдал?
Муку отдал. Да что мука он целую кобылу притащил.
Так и где он?
Да на улице где-то, не дам же я ему в избе её разделывать. Ещё не хватало, чтобы весь пол кровью залил!
Родион усмехнулся, представив себе Ваньку, разделывающего лошадь прямо на полу избы. Картина эта показалась ему довольно забавной.
Ну ладно, мы пойдём Ваньке подсобим, а потом есть придём. Ты стряпай. сказал он Марусе, и вышел из избы.
Обогнув избу, все действительно увидели Ваньку, сидевшего на чурбаке и снимающего ножом шкуру с лошади.
Давай подсоблю! тут же сказал всегда готовый помочь Сысой. Чего делать надо?
Ногу вот держи на весу. сказал Ванька.
Сысой взялся за копыто, и поднял лошадиную ногу, с которой Ванька тут же ловко снял шкуру.
Всего через несколько минут шкура была снята, и Ванька, вспоров лошади брюхо, принялся вытаскивать внутренности.
«И куда их теперь девать?» думал Родион, смотря на вывалившиеся кишки «В лесу свежевать надо было, а теперь такая вонь стоять будет, что из избы не выйдешь. Эх, жалко собаки нет!».
Ванька! Ну и куда ты теперь всю эту требуху девать собираешься? сердито сказал Родион.
Девать-то? Ээээ задумался Ванька.
Короче, возьмёшь все эти кишки да потроха и в лес оттащишь, подальше от избы. Там волки их сожрут. Понял?
Понял, атаман. просто сказал Ванька.
Надо сказать, что свежевать дичь им во время своей разбойничьей жизни приходилось уже не раз, но всегда это происходило не рядом с избой, а в лесу.
Главным охотником в шайке считался Егор. И хотя он не умел стрелять из лука, и шёл на охоту с одним шестопёром, периодически он убивал в лесу кабана, оленя или лося. Убив дичь, он, как правило шёл к остальным, потом шёл с ними назад, показывал место, прямо на месте дичь свежевали, мясо клали в мешки и оттаскивали к своему разбойничьему логову, где за дело уже бралась Маруся. Сейчас же Родион просто-напросто забыл сказать Ваньке, чтобы разделал лошадь в лесу, а Ванька сам и не сообразил.
Когда внутренности были вынуты, за дело взялся Родион. Он сказал Сысою и Егору держать труп лошади за копыта, чтобы не перекатывался по траве, достал топор и принялся разрубать тушу на куски. Ванька тем временем по локоть в крови потащил потроха в лес.
Ванька! Как назад будешь из лесу идти прихвати хвороста на растопку! крикнул Ваньке Селиван. Он собирался разводить костёр а потому направился к дровнику.
Мясо можно было приготовить и в печи но на это ушло бы слишком много времени потому что зажарить в печи всю тушу не получилось бы, а потому лошадь пришлось бы готовить по частям.
Поэтому оптимальным решением был костёр. И жечь его надо было прямо сейчас, пока ещё хоть и светло но всё-таки очень рано, и нигде рядом точно нет ни одного человека, ибо все ещё крепко спят. Вообще это было общим правилом даже избу топили почти исключительно ночью. Днём топили в редчайших, исключительных случаях и потому Маруся, вела преимущественно ночной образ жизни, и стряпала всегда по ночам. Да и всех остальных тоже их «ремесло» так или иначе, обязывало не спать в тёмную ночь.
Итак, Селиван принёс дров, из дровника же принёс мох, который всегда заготавливали заранее на растопку, достал кремень, кресало, и принялся высекать искру. Тут как раз подоспел из лесу Ванька, тащивший большую охапку хвороста. Это было как нельзя кстати, и вот уже через минуту во дворе запылал костёр.
Родион и Сысой сидели на чурбаках, и обрезали ножами мясо с костей. Мясо кидали в большую деревянную бадью. Когда бадья наполнилась Ванька оттащил её Селивану и притащил другую бадью наполнять её.
Селиван, между тем, подвешивал куски мяса над огнём и жарил. Конина стала обугливаться, в костёр закапал жир. Все остальные, закончив работу подошли к костру.
А где Егор? оглядевшись, вдруг спросил Селиван.
Все огляделись. Егора и впрямь не было.
Мы думали, что он тебе помогал дрова таскать. сказал Селивану Родион.
А я думал, что он вам помогал лошадь разделывать. ответил Селиван.
Опять как в воду канул! злобно прорычал Родион. Ну и чёрт с ним. Мы дело сделали теперь пусть шляется по лесу сколько влезет, нам мяса больше достанется.
Он принюхался, и спросил у Селивана:
Готово, что ли?
Это уже готово. сказал Селиван, указывая на ту же деревянную бадью, полную теперь уже жареного мяса. Можете тащить в избу.
Ладно. Как закончишь приходи. ответил ему Родион, и повернулся к Ваньке Эй Ванька! Хватай бадью, да пошли в избу! Жрать охота!
Ванька, подхватил трёхпудовую бадью как пушинку, и первым пошёл в избу. За ним двинулись Родион и Сысой.
Егор так и не появился. Маруся, хлопотавшая в избе, оглядев вошедших, первым делом как раз про него и спросила:
А где Егор?
Кто его знает, по лесу наверно где-то бродит. пробурчал Родион Ничего, есть захочет придёт. Дай нам поесть, Маруся!
Ванька, между тем водрузил бадью на стол, и сразу же взял себе здоровенный кусок конины. Остальные уселись за стол, и тоже взяли по куску. Немного погодя зашёл и Селиван. Маруся, между тем, вытаскивала из печи чугунки. По числу едоков она поставила на стол четыре чугунка. В чугунках была пшённая каша.
Едоки тут же схватили деревянные ложки, и стали черпать кашу из своих чугунков, заедая мясом. Маруся, между тем, поставила на стол каравай недавно испечённого хлеба, а потом поставила ещё один чугунок. В пятом чугунке была вода, которая от жара печи превращалась в кипяток. Кипяток черпали из чугунка деревянными ковшами, ждали, пока чуть остынет, и запивали свою нехитрую трапезу. Так как и хмельное, и мёд, и даже квас появлялись у разбойников крайне редко, и были, по большому счёту на вес золота, то обычно с утра до вечера пили они либо студёную ключевую воду из ручья, либо ту же воду, доведённую до кипения.
В избе стояла почти полная тишина. Ели молча и жадно, откусывая большие куски мяса и хлеба, заедая их пшённой кашей, и запивая кипятком.
Наконец все наелись, животы были набиты до отказа. Пора было спать. Родион полез на печь, и повалился на лежанку, Сысой лёг на лавку, Селиван на топчан, а Ванька на другой огромный топчан, который сам же для себя и сделал ибо ни на лавке, ни на сундуке он не помещался.
Маруся, между тем поела сама, убрала со стола, помыла чугунки, подбросила дров в печку. После чего, она полезла на лежанку к Родиону, и легла рядом с ним. Через несколько минут в избе уже все крепко спали.