Прошу, пожалуйте за мной, я вас провожу!
Э, спокойно. Я новая хозяйка э-э-э заведения!
Реакция за моими словами последовала, в принципе правильная. Девицы переглянулись между собой, потом уставились на меня, оглядывая платье и шляпку. А хлыщ преобразился разогнулся, улыбнулся понимающе и протянул мне руку:
Мадам, какая радость! Прошу вас, пожалуйте в кабинетец, я сервирую бокальчик, введу вас в дело
Потом, руки я ему не подала, настолько тип был неприятным. Итак, у вас тут
Я оглядела девушек, подняла брови, поправилась:
У нас тут бордель.
Что вы, что вы, исключительно увеселительное заведение для мужского досуга, снова залебезил хлыщ. Он подтолкнул девушку в шали поближе ко мне, но сделал это шлепком пониже спины. Девушка ничего не сказала, но бросила на мужчину такой взгляд, что мне сразу всё стало понятно. Однако всё же уточнила:
А вы чем здесь занимаетесь?
Служу, мадам, сервирую, распределяю девиц по гостям, снова склонился он и украдкой посмотрел на одну из них самую юную и самую пока ещё свежую. В глазах его словно разлили масло так они блестели.
Сколько я перевидала подобных взглядов
Недаром сразу решила, что тип мне неприятен. Со вздохом спросила:
Имя?
Ксенофонт, мадам.
Отлично, ты уволен.
Глава 3. Управляю
Простите? Я не ослышался?
Он играл такое искреннее изумление, что я даже поверила. Но всего на секунду. Я мадам, чтоб Корнелию черти взяли! Я хозяйка. Поэтому
Ты глухой? Вещи собери свои и вон.
Ксенофонт оскорбился. А вот девушки явно обрадовались. Я могла потрогать их счастье, таким оно было осязаемым! Отлично, значит, мне не придётся извиняться перед этим типом. Он всё ещё стоял столбом, и я шагнула ближе, придвинулась чуть ли не вплотную, стараясь не дышать от запаха, которым были пропитаны его волосы, сказала тихо:
Если ты не уберёшься отсюда немедленно, я вызову полицию.
Вот этого я вам, мадам, не посоветую, пижонские усики дёрнулись вниз, улыбка обнажила не слишком здоровые зубы. У девиц-то наших не у всех билетики в порядке.
Билетики? А, да, жёлтый билет вместо паспорта Бог знает, откуда мне это известно. Ладно, один ноль, но битва не проиграна. Я тоже улыбнулась, но мои зубы блестели эмалью, как мои глаза правотой:
Если что, я могу и сама по уху съездить! Вон из заведения! Если я тебя увижу ещё раз в своей жизни убью. Понял?
По-видимому, мой взгляд был достаточно убедительным, потому что Ксенофонт слился практически сразу. Он отнырнул от меня, схватил с барной стойки шляпу-котелок, откуда-то добыл трость и перчатки и как-то очень быстро испарился.
Если честно, мне даже стало дышать легче.
Я помахала рукой, чтобы нагнать свежего воздуха, и сказала сама себе, в пространство:
Я хотела завязать! Завязать
Подняла голову к потолку и пожаловалась высшим космическим силам:
Но не так же!
Опомнившись, взглянула на девиц. В комнате воцарилась мёртвая тишина. Только одинокая, рано проснувшаяся муха жужжала над блюдом с подвявшими булочками. Я стояла, глядя на девушек, а они все смотрели на меня большими глазами. Раньше как-то мне не приходилось принимать решения, не приходилось заботиться о ком-то. Только о себе. Сама работала вначале, потом прибилась к сутенёру, потом от него к «мамке» на квартиру. А теперь я сама «мамка»
Нет, так нельзя. Я же завязала.
Девушек было пять. Не все красавицы, не все куколки. Но накрашены густовато губы подведены, щёки нарумянены, а на глазах не то жирный карандаш, не то уголь из печки Учить их и учить. Ладно, пока надо решать, что делать дальше.
Не могу же я в самом деле стать «мамкой» и продавать девочек клиентам!
У кого ключ от заведения? спросила глядя поочерёдно на каждую. Все молчали, только та, с шалью, бросила, прежде чем отвернуться и отойти к дивану:
У Ксенофонта.
Дубль?
Они смотрели на меня непонимающе. Я махнула рукой:
Короче, никого не пускайте, сегодня мы закрыты.
Девица в шали тут же обернулась, возмущённо цыкнула:
Это как же! А платить мы чем будем?! Как так?
Тебя как звать? обратилась я к ней персонально.
Аглая.
Низкий голос, стать, рост. Хороша. И прямо видна в ней порода может, аристократка? Как в этом мире можно стать проституткой? Что с ней случилось? Ладно, это потом. Всё потом. Решать проблемы надо по мере их поступления.
Кто из вас тут дольше всех работает?
Оглядев товарок, Аглая подбоченилась, распустив шаль руками:
Ну, я, допустим.
Пойдём, кивнула ей. Как там этот холуй сказал? В кабинетец.
Она вильнула плечом, приглашая меня за собой. Девицы смотрели тревожно, переглядывались, кто-то шепнул подружке что-то, чего я не разобрала. Но с ними я разберусь позже, пока мне надо всё узнать. А кто лучше может мне рассказать о заведении, чем девушка, которая дольше других работает в нём?
Кабинет оказался отдельной комнатой, в которой, кроме узкой односпальной кровати, стояли стол со стулом и шкаф с книгами и папками. Я взяла одну из них, открыла. Бумага, написанная витиеватым почерком с вензелями, а сверху надпись «Полицейское управление Михайлова, губернское управление Михайловской губернии, Российская империя». Уфти! А ниже «Сие дано Головкиной Аглае в удостоверение, что она является путаной и имеет жёлтый билет».
Головкина это ты? спросила я у Аглаи. Она кивнула. Я прищурилась, оглядев её с ног до головы, потом продолжила допрос: Откуда ты пришла в заведение?
Она снова вильнула плечом, сказала своим шикарным грудным голосом:
Так батюшка мой купец был, разорился. Сам повесился, имение с молотка пустили, завод забрали. А нам куда, детям? Братцев моих забрали в ремесленники, а я вот помыкалась да к мадам Корнелии прибилась.
Ясно-понятно. Таких историй я слышала море. Только вместо купца инженер, а вместо торгов коллекторы.
Отложив папку, взяла вторую. Полистала. Дело Настасьи Менихиной. Спросила:
Настасья, это кто?
А курносенькая наша, с пасьянсом, охотно ответила Аглая. Из крестьян она. Новенькая.
Аглая, как вам тут работается?
Я убрала папки в шкаф. Потом посмотрю. Обернулась к девушке. Аглая пожала плечами:
А как и у других. Нигде не лучше, нигде не хуже.
О чём ты говорила, когда я сказала закрыть заведение?
Так ведь девушки платят мадам каждый день, она усмехнулась и подняла на меня круглые чёрные глаза такие красивые, такие яркие. За комнату, за пропитание, за чулки и бельё.
Дело только в этом? Да не вопрос, Аглая, за сегодня вы не платите ничего.
Мадам любезна, коротко ответила она, хмурясь. Я спросила:
Что такое?
Мадам любезна только сегодня? Ксенофонта выгнали, за постой не возьмёте А завтра что?
Она смотрела пристально, цепляя взгляд глазами. Такими яркими, такими выразительными Я вдохнула, выдохнула. Сказала ей:
Сядь, Аглая. Поговорить надо.
Отчего б не поговорить, мадам, улыбнулась она. Улыбка разилась со взглядом. Девушка умела, как и все путаны, улыбаться одними губами. А вот глаза остались тревожными. Понять её можно, конечно: как не волноваться, когда новая метла приходит и начинает мести? Но я не изменю своей цели. А цель моя сделать из этого заведения нечто совершенно другое, нежели обычный бордель. Потому что я завязала.
Сколько стоят твои услуги?
Аглая пожала плечами, стянув шаль на груди, ответила:
Целковый за свечу.
И это значит?
Она обернулась, взяла с комода свечу и показала мне:
Пока горит целковый. Прогорела пожалуйте на выход, или Ксенофонт ещё целковый возьмёт.
Свеча была маленькой, тонкой и низкой. Что ж, сколько она может гореть? Полчаса? Знать бы ещё цены в этом мире Пометила в мозгу: узнать цены. Взяла у Аглаи свечу, спросила:
И как, хватает мужчинам?
Девушка подняла глаза к потолку, фыркнула, как будто засмеялась, и сказала:
Есть такие, что хватает, а есть такие, что сразу по три свечки берут.
Не удивлена, пробормотала я. Отложив свечу, пробежалась взглядом по папкам на полке: А что тут? Не только же досье на девушек?
Ксенофонт тут хранит всякие счета. Он же каждую бумажонку подшивает: за булочки из кондитерской, за чулочки из галантереи, даже за свечи!
Тут? я вынула папку наугад, и Аглая кивнула:
Ага, мадам, это счета за алкоголь. Заказывали муссат в винном доме господина Краузе, а вот пиво дрянное, экономил Ксенофонт
Да ты всё знаешь, Аглая! восхитилась я, разглядывая каллиграфический почерк продавца. Две пинты муссатного вина это же просто поэма!
Я, мадам, спросить хотела, сказала она, и я вновь подивилась её голосу. В нашем мире из неё вышла бы оперная певица. А в этом жрица любви
Спрашивай.
Мы как теперь работать будем без Ксенофонта? Надо бы нового управника искать.