Спрашивай.
Мы как теперь работать будем без Ксенофонта? Надо бы нового управника искать.
Серьёзно? Чтобы он тебя лапал? удивилась я, закрывая папку. Нет, уж как-нибудь без Ксенофонтов обойдёмся. Управлять я буду сама.
Она посмотрела на меня удивлённым взглядом. Видимо, мадам Корнелия тут появлялась лишь деньги забрать. Но мне нечего было ей объяснять. И без неё проблем хватает. Муссат это явно игристое вино. А сколько у нас там пинта? Никогда не знала, но, видимо, придётся измерить, чтобы мыслить нормально, в литрах
Ладно, это тоже потом. Сперва мне надо разобраться с девушками.
Что там Ксенофонт говорил? Кто тут без документа?
Так Авдотья, с готовностью ответила Аглая. Позвать?
Зови.
Я закрыла папку, отодвинув её в сторонку, и села так, чтобы корсет давил поменьше. Господи, да как они вообще тут живут с этим пыточным приспособлением? Нет, я так больше не согласна. Попрошу сделать мне лифчик. А можно и вообще без него, что за глупые предрассудки!
В кабинет вошла худенькая маленькая девушка. Это она штопала чулок. У Авдотьи были остренький носик и огромные голубые глаза, как у Мальвины, только волосы, такие же вьющиеся, как у куклы, оказались с рыжиной. Грязные, кстати, волосы. А-та-та, детка, мыться нужно не по воскресеньям, а каждый день!
Мадам звала? спросила девушка кротким тонким голоском.
Я кивнула:
Садись. Скажи мне, как тебя зовут, и откуда ты.
Спасибо, мадам, я постою. Авдотья я, по фамилии Заворотнюк. Сами мы из Артамоновска, туточки в Михайловской губернии. Маменька наша померла родами, а папенька наш полицмейстер тамошний, шестерых растил сам, да после женился снова.
Авдотья замолчала, потом пожала плечиками, словно ей было зябко в одном корсете, сказала:
Мачеха выжила. Так я туточки и оказалася.
Почему у тебя документов нет?
Так ведь нельзя нам жёлтый билет, папеньке доложат. Никак нельзя, чтобы папенька узнал
Я закатила глаза к потолку, спросила безнадежно:
А как же ты раньше работала? В полицию не забирали?
Авдотья улыбнулась всё так же кротко:
Так Ксенофонт меня прятал.
Прятал? Где?
Так вот туточки, в кабинете.
Она повела рукой, указывая на низенький шкафчик. Бог мой, неужели она сидела в шкафчике, согнувшись в три погибели? Встав, я заглянула в шкафчик. Там были полки, а на полках стопки не то простыней, не то полотенец. Авдотья хихикнула, видя моё недоумение, и, откинув невидимый крючок, толкнула полки внутрь. Они со скрипом повернулись, открывая лаз в стене, а Авдотья пояснила:
Чуланчик тамочки. Пересидеть можно.
Понятно, ответила я и закрыла лаз. Документ нам с тобой всё-таки придётся сделать, Авдотья.
Мадам, умоляю, будьте милой, только не жёлтый билет! личико девушки всё скукожилось, и мне стало её жалко. Я ответила:
Не жёлтый билет, а настоящий документ. Паспорт, например.
Существуют ли в этом мире паспорта? Как же мне всё тут узнать, изучить, желательно сразу? Почему мадам Корнелия не приложила мне камешек к башке и не вложила в неё все необходимые знания?
Для паспорту, мадам, мне выйти замуж нужно, вздохнула Авдотья. А как же работать после этого?
Глупости, мы что-нибудь придумаем, ободряющим тоном сказала я. Да и не будем мы работать, как прежде.
Как это, мадам?
Так это. Скоро всё узнаете. Зови, кто там ещё есть.
Авдотья похлопала глазками, видно, по привычке и вышла из кабинета. Я прошлась вдоль стены, погладив по спинке красивый изогнутый диванчик. А пыли-то, пыли Надо клининговую службу вызывать! И вообще Может, и дизайн изменить. Размахнуться я могу. И даже идеи есть.
Звали, мадам?
Кошачий голосок, развязный тон, манеры вкрадчивые. На миг даже показалось, что в дверь вошла Кисуня, моя коллега и условная подружка. Но, как только я обернулась, наваждение рассеялось. Девица, стоявшая в кабинете, была маленькой, фигуристой, глазастенькой и улыбалась так, будто я была мужчиной.
Как твоё имя?
Пелагеей крещена.
Петь умеешь?
Что, мадам?
Что слышала.
Кошачий голос начал слегка раздражать. Она всё прекрасно расслышала. Играет. Я села, закинув ногу на ногу, повторила:
Ты умеешь петь, Пелагея?
Так петь-то мы все умеем, схитрила она.
Ты тут почему?
А почему девки идут в заведение? Пелагея сморщила носик и рассмеялась так, что я поняла она тоже жертва. И у неё история, как у остальных выгнали, стала ненужной. Только Пелагея решила скрывать свою историю за показной беспечностью и таким же показным смехом.
Конкретнее, потребовала я бескомпромиссно, прекрасно зная, что девушка соврёт.
Да замуж хотела я, а он меня совратил и бросил.
Ага, понятно. Ну, может и правда.
Что ты умеешь, Пелагея?
У меня возникла слабая идея, очень слабая. Кафе тут не сделаешь, ресторан тоже. Нет, можно, конечно, если выгнать всех девушек и сделать большой ремонт. Но куда они пойдут?
Умеешь ли ты играть на каком-нибудь инструменте? Танцевать? Петь?
Я, мадам, хорошо умею разговаривать с мужчинами и денег у них просить.
А вот теперь она сбросила личину кошки и встала передо мной, будто голышом. Ноздрями дёрнула. Плечами повела. Сказала грубо:
А больше нам ничего уметь и не надо.
Хорошо, пробормотала я. Иди. Позови мне Настасью.
Пелагея вскинула голову и вышла с таким гордым видом, словно была потомственной аристократкой. Я вздохнула. Ну, не всем же быть милыми няшками Всегда есть стервы. И мне попалась Пелагея. Прямо себя увидела в ней. Я тоже стервой была когда-то, пока не поняла, что все одинаковые, и всё одинаково.
Настасья вошла, кутаясь в платок. Угловатая, курносая, с некрасивым, но милым личиком. Простенькая. Именно таких любят хорошие дядьки знакомых и родных. Обстоятельства таковы Так случилось А она не такая. Как и все, ждёт трамвая.
Настасья, почему ты здесь?
Так ить лучше, чем в ночлежке, удивилась она. Тама и убить могут, а тут Ксенофонт не дал бы.
А ты петь умеешь?
Петь? она запнулась на миг, потом раскинула руки, улыбку изобразила на лице и вывела низеньким речитативом: Ай как у нас на вишнях девки собиралися! Ай как собира-али, да не всё собра-али! А вишня попадала-а, барин осерча-ал!
Стоп! Тихо! рассмеялась я. Не надо больше.
Мадам, а мадам! Вы меня только не выгоняйте, а! взмолилась девушка. Я ведь всё умею, всё! Я и стирать могу, и убирать! Я горшки могу выносить, я бокалы натирать могу! И шить, и штопать!
Настасья, строго сказала я. Почему ты думаешь, что я тебя выгоню?
Так Пелагеюшка вона сказала Кто петь не умеет, того вон!
Я встала. Так-так, уже начинает воду мутить Пелагея. А ведь только минуту, как вышла из кабинета Её надо держать на виду, эту кошку драную. Вкрадчивые манеры способна предать. Поэтому Нет, я её выгонять не буду. Но и головы дурить не дам.
Слушай меня. Скажи девушкам, что никого выгонять я не стану и каждой найду место по способностям.
Мадам так добра, пробормотала Настасья чуть ли не в слезах.
Но! Наше заведение станет другим.
Как это? Не поняла.
Потом поймёшь, мне надо подумать. Скажи мне, кто там ещё остался, кто ко мне не приходил?
Разве только Аннушка, обернулась на дверь Настасья. Я видела, что ей не терпится побежать к своим и рассказать о том, что я ей поведала.
Зови. И вот что, есть тут что поесть, или где-нибудь заказать еду? Я голодна, да и вы, наверное, тоже.
Могём сбегать в трактир, мадам! на радостях воскликнула Настасья. А уж там что желаете: и щец, ежели есть, и кулебяки можно взять, али каких солений!
Возьми всего понемногу, а денег
Так я скажу на ваш счёт записать, мадам!
А так можно?
А как же! Записывали, бывало!
А там долг есть?
Я спрошу, ежели желаете!
Спроси. Бумагу пусть напишут. Я расплачусь.
Настасья выскочила из кабинета, а я снова встала. Надеюсь, мадам Корнелия не оставила мне слишком много таких долгов. Подъёмный капитал-то она мне дала, а вот хватит ли его, чтобы осуществить ту туманную идею, что родилась в голове
Мадам, звали?
Аннушкой оказалась самая тихая и самая интеллигентная с виду девушка. Она была высокой, худенькой и почти плоской. Ни груди, ни попы. Если бы не корсет и длинные волосы, закрученные в вычурную причёску по типу моей, можно было бы назвать Аннушку мальчиком, переодетым в женское платье. Да и лицо у неё было таким Вытянутым, со впалыми щеками, с выпуклыми скулами.
Девушка скромно остановилась у двери, сложив руки на животе. Я спросила рассеянно:
Ты петь умеешь?
Нет, мадам.
А что умеешь?
Играть на рояле.
Серьёзно? вскинулась я. А что играешь?
Этюды, симфонии Могу подобрать популярные романсы.
Училась?
Шесть лет с учителем музыки, мадам.
Подожди, ты училась музыке?! удивилась я, принялась рассматривать её пристальнее. Интеллигентный вид может скрывать всё, что угодно. Аннушка зябко поёжилась и сказала тихо, словно стесняясь: