Хищник обнаружил в объятиях притихшую звезду, глубоко вдохнул запретный аттрактант и услышал шёпот на груди:
И что это было?
Я крепко прижал её к себе, накинул маскировку и оказался за домом Бригов на густом газоне. Упал спиной в траву и малодушно опустился до уговоров:
Я всё ещё могу быть нужным. Не гони! Не обратив внимания на передислокацию, девочка приподнялась на локтях и захлебнулась в эмоциях: «Прости!». Я с трудом привлёк её внимание. Стоп. Слушай и принимай. Виновен я! Я выместил всю злость и справедливо поплатился. И исправлять всё буду я.
Вампир аккуратно отвёл прядку ото лба. Но растроганное чудо обхватила ладонями моё лицо, грозя снести всё самообладание:
Нет, это риск. Неоправданный. Бессмысленный. Я не соглашусь на твоё самопожертвование. Давай, простим друг друга и Прошу. Не трать на меня своё время, меня умоляла заплаканная королева. А я смахивал слезинки с её щёчек:
Сокровище, не плачь. Я это уже слышал. И я, на удивление, понятлив. Хотя, порой, произвожу противоположное впечатление. Однако Вашу просьбу отклоню.
Почему? Она выглядела настолько трогательно и правильно на моей груди, что я раскинул руки на травяном ковре и открыто засмеялся в небо:
Ты нужна мне. Я с трудом контролировал свой темперамент. Но сдержать девочку, доверчиво лежащую на мне, влюблённому вампиру оказалось не под силу:
Да ты не понимаешь, насколько больше ты даёшь, чем получаешь! Я боюсь! Я терял голову от близкого горячего шёпота. Но её слова меня заинтриговали:
Чего же ты боишься, если мы друзья? Определение вызвало оскомину.
Леди отстранилась и отвела влажные глаза:
Зависимости. Камилла воспользовалась моим шоком и выскользнула из объятий. Лучше вернуться к бета-блокаторам, антидепрессантам и антагонистам серотонина, чем зависеть от тебя.
Снова подминая под себя гибкое тело, я рисковал, но притворно возмущался:
У меня снова конкуренты? Пожалей моё самолюбие, Камилла! Жадно вглядываясь в лицо печальной королевы, хищник грезил опиатом и эксплуатировал образ обольстительного негодяя. И вдруг сквозь слёзы она рассмеялась:
Гордон, ты авантюрист! Леди была красноречива в средствах убеждения. Цитрусовый аромат стихийно трансформировался в манящий опиат. Я сделал вдох, и меня парализовало. Сладкий, леденцовый, ласковый, как моя девочка, афродизиак иланг-иланг и чувственная роза. Камилла восстанавливала баланс нервной системы и возвращала мне легальный доступ. А мои железы гипофиза были атакованы. Отдуваясь от экспансии эндорфинов, я придерживался правил нашего безобидного флирта:
У меня есть и другие исключительные таланты. Я пожирал своё сокровище голодными глазами. Ладонь уже скользнула вверх по грациозной шее, пальцы запутались в тяжёлых локонах. Язык рвался ощутить вкус тёплой кожи. Усилием воли хищник сосредотачивался на диалоге. Но она не поддержала игру:
Есть. Ты моя идеальная анестезия. На меня навалилась вина. Я резко сел и рефлекторно прижал черноволосую голову к груди. Изумлённая моей экспрессией, Камилла трепетно поглаживала пальчиками область сердца и мягко успокаивала кающегося грешника. Всё это очень странно. Но когда ты рядом, я живу. Умиротворяющий тон постепенно уступал место гипнотическому шёпоту, под действием которого оголодавшее животное впадало в транс. Чтобы не загреметь в отставку по второму кругу, я оказался на ногах, но свою добычу из рук не выпустил. Из окна донёсся настойчивый сигнал телефона. Я должна ответить. Это родители.
Камилла категорично высвободилась из тисков и поспешила к двери. Мгновенно взбунтовавшийся хищный инстинкт напомнил о прогрессирующей аддикции, пока до мраморного истукана не дошло:
Ты одна?! Я не дышал: «Чёрт, она была одна. Одна! Пять дней!».
С двумя динозаврами. Только сейчас я обратил внимание на непрекращающийся собачий вой. Голоса звучали контрапунктом. Ли сдержанный рык и жалобный скулёж моей казанской сироты. Жак потерял голову без папочки.
Едва Камилла открыла дверь, как меня атаковали любвеобильные питомцы. Пока я обнимался с истосковавшимися гигантами, на крыльце появилось моё чудо с телефоном. Я только застал конец её прощания с обеспокоенной Тамарой Львовной и безраздельно завладел её вниманием:
Как ты себя чувствуешь?
Рычащая пантера озорно сощурила глаза и закусила ворот моей рубашки:
Как ты себя чувствуешь?
Рычащая пантера озорно сощурила глаза и закусила ворот моей рубашки:
Голодной хищницей. Обескураженного гостя подхватили под руку и повели в кухню. Камилла уже была гостеприимной заботливой хозяйкой. А теперь завтрак!
После двух часов жёсткого оспаривания моего исключительного права на участие меня всё-таки снабдили спецодеждой. Мы вошли в зимний сад. Хищник просканировал оранжерею и не совладал с иронией:
Не я один подвергся репрессиям? Мой несчастный апельсин, в лучшем случае, вянет на помойке? Смутившись, Камилла отвернулась к декорированной стене. Я двинул себе по лбу и уже был за её спиной. Простите, леди. Но мне придётся потрудиться, чтобы найти аналог.
Её натянутый голос оборвал мой фарс:
В нём нет необходимости.
Демаскированный хищник похолодел и обречённо уточнил:
Нет? Ты аннулировала мой п-подарок?
Он наверху. Она резко развернулась и уставилась в моё удивлённое лицо. Он был со мною рядом. Все эти дни. Я очень волновалась. А он всё, что у меня осталось от тебя. Я беспрекословно привлёк её к себе и уже гладил по плечам рыдающее чудо. Это было ужасно. Я сразу не сообразила, что ты ушёл. Жак остался. Твоя машина перед домом. А потом, отец. Он позвонил тебе. И и
Шш, мой Ангел. Я с тобой. Я обхватил ладонями её затылок и прижал своё сокровище к ноющей левой стороне грудины. Повинуясь импульсу, она справилась с пуговицами моей рубахи, и её горячая мокрая щека прильнула к обнажённой коже. Хищник со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы: «Как же хорошо! Кожа к коже. Как я проголодался». Боль затихала. Но она не унималась:
Но как? Ещё день тому назад у тебя был рецидив. Папа сказал, что тебя готовят к сложной операции. Он разговаривал с твоим отцом. Ты был без сознания. И вдруг звонишь. Я уже думала, что у меня очередная галлюцинация.
Она отстранилась, чтобы посмотреть в моё лицо, и я включился:
А вот об этом я бы хотел узнать подробнее. Мигрень заболевание в основном, наследственное.
Я скорее, вхожу в то немногое число счастливчиков, у которых ассоциированная мигрень развилась на почве стресса и нервного перенапряжения.
Давно? Я зацепился за ничтожные улики в надежде напасть на след её аномальной виктимности2. Но леди моментально задраила щиты и, побледнев, уклончиво ответила не своим высоким голосом:
Нет. Я впервые обратилась к специалистам. До этого у меня были приступы обычной мигрени. От переутомления. Но такое я испытывала впервые. Она не просто отошла от меня к деревьям, а абстрагировалась от присутствия постороннего субъекта. Я не давил, ждал естественного раскрепощения. Аромат вибрировал. Но хищник только сжал челюсти и отвлекал себя замысловатыми мотивами панно. Всё это жутко неприятно.
Поделись. Уверен. Я пойму. Хищник замер от девочки на расстоянии вытянутой руки, не смея на неё давить нарастающей тревогой и одновременной зависимостью. Но когда она заговорила, я задохнулся от ужасного прозрения:
Это было странно. Казалось, что взбунтовались все мои неврологические функции. Сначала проявлялось слабое свечение. Туман в глазах. Было такое ощущение, словно мигрень проверяла почву. Осторожно. Как ночной квартирный вор ювелирно, точечно. Она помедлила, а ржавый комментатор предоставлял отчёт:
Мигрень? Ассоциированная? Хм. Неврологическое заболевание. Со спорной не выявленной патофизиологией. Тактика не лишена изящества. Кто же автор?
Я не успел сосредоточиться на предположениях, как она продолжила:
Но постепенно признаки усиливались.
Галлюцинации?
Да, торопливо избавляясь от недавних слёз, она заволновалась. Неясно, мутно, размытые очертания, всполохи. А потом появились силуэты.
Людей? Предметов?
Нет, это, скорее, были существа. Мне показалось, четвероногие. Фу! Моя гиперосмия стоила мне непрекращающейся тошноты с логическим продолжением. Такие отвратительные запахи А потом тени стали приобретать объём.
Что?! Хищник уже боролся с экстренной мутацией. А Камилла смутилась:
Ну, знаешь. Это ведь галлюцинации зрительные, обонятельные и наконец, тактильные симптомы ауры. А потом изматывающая головная боль. И как следствие, физическое и душевное истощение, апатия и мысли о самоубийстве на десерт. Вот такой букет. Родители не знают. Им нельзя так волноваться. Камилла пошла вдоль горшков с деревьями, удаляясь от меня и неприятного разговора. А зверь уже спешил с очевидной констатацией: