Тэсия зевнула, Мам, а разве в Скифии нам было плохо? Мне там очень нравилось.
Лидия присела на корточки рядом с дочкой и взяла её руки в свои, Тэсия, девочка моя, это потому, что ты почти всю жизнь провела там, а твоя мать происходит из древнего римского рода, и мы всегда были приближены ко двору василевса. И мы должны быть там снова. А твой отец думает только о военной карьере. Поэтому о твоей судьбе как следует позаботиться могу только я. И я слышать ничего не хочу о твоих капризах. Я лучше знаю, что тебе надо, поверь. Поэтому завтра чтоб слушалась и делала всё, как говорит отец Дарион.
Всё, хватит её расчёсывать, обратилась она к рабыне. А ты давай ложись спать, моя дорогая. Лидия выпрямилась, наклонилась, поцеловала дочку в лоб и вышла с рабыней из спальни.
Тэсия лежала и думала. И зачем она так разоткровенничалась сегодня с этим Неро? Он ведь ещё возьмёт и зазнается. Ну, ничего, уж завтра она ему задаст. Подумаешь, чего себе возомнил, она с ним и его псом играет, свой секрет ему рассказала, а он всё молчит и молчит. Только и делает, что слушает. Хотя правильно делает, что молчит, если бы болтал много, уж она бы ему показала. И вообще, отберу у него этого глупого пса, сразу будет знать. Пусть только попробует завтра делать что-то не так, и она именно так и поступит. Тэсия не помнила, как сегодня были «расположены» к ней духи на небе, её глаза слипались, а вставать к окну и проверять уже не хотелось, и поэтому она на всякий случай натянула одеяло на голову.
Глава 3. Корабль вандалов. Промиус.
Военно-транспортное судно вандалов под командованием доблестного военачальника Хильдебальда держало курс по направлению к Риму.
Командующий был чернее тучи, его буквально распирала злость, и всю эту злость он вымещал на своей команде. Всё было не так в этом походе, начиная с самой его цели. Вернее, места Хильдебальда в этой цели. Корабль держал путь, но не к самому Риму, а чуть южнее его. Гейзерих, верховный правитель вандалов, не взял его в состав основной группы, которая направлялась к самому Риму, а Хильдебальд, в числе оставшихся, вошёл в группу отдельных дозорно-разведывательных соединений, которых отправили по окрестностям и предместьям вокруг самого Рима. Но Хильдебальду было плевать на других. Почему именно его не взяли с собой в главную точку высадки? Разве он не достоин быть в первых рядах, рядом с правителем? Как теперь его воины будут смотреть на него? Глубокое чувство несправедливости клотокало внутри, никак не находя успокоения.
Да и сама погода, похоже, тоже была с главнокомандующим заодно. Ветер, казалось, прямо издевался над ним. Только стоило выставить парус под намечавшийся было порыв ветра, как тот снова стихал, и приходилось вновь садиться на вёсла.
Гейзерих открыто объявил, что воины могут брать всё, что увидят, и что смогут увезти их корабли. Это не могло не возрадовать войско вандалов, предвкушавших лёгкую и богатую добычу. Но что с этого толку группе Хильдебальда? Ведь что можно взять с деревенщины в той местности, куда он теперь должен высадиться, в то время как в Риме хранились настоящие богатства? Хотя богатства, конечно, тут не играли для него главной роли. Была уязвлена его гордость и честь. С каких таких пор, он, Хильдебальд, неизменный спутник всех походов Гейзериха, оказался в числе отверженных? Чем он заслужил всё это?
Мальчишка Промиус, который сейчас торчал на носу корабля и смотрел вдаль, тоже был невольной причиной злости капитана. Это был его незаконнорождённый сын от одной из рабынь-наложниц. Мальчишка боготворил отца, и мечтал быть похожим на него, но Хильдебальд держал сына в ежовых рукавицах, с детства забрав его от матери, сурово воспитывая его, как воина. Промиус, несмотря на свой десяток лет, был очень крепким, весьма ловким и мускулистым мальчиком, и втайне отец гордился им, поскольку по характеру сын напоминал ему его самого себя, также выросшего бастардом.
Несмотря на все уговоры близких не брать ещё совсем юнца с собой в поход, Хильдебальд твёрдо решил сделать это. Опасности он в этом не видел никакой, ибо римская армия сейчас, после смерти полководца Аэция, главнокомандующего убитого василевса Валентиниана, не представляла вообще никакой угрозы, и вся эта экспедиция представлялась ему всего лишь лёгкой прогулкой, после которой они привезут богатые дары домой. Это очень подходящий случай показать сыну, что такое военная операция, и при этом не было почти никакого риска.
И вот каким сейчас примером он должен быть для него, после того, как его самого, как последнего никудышного воина, не взяли в головной отряд главнокомандующего? Но опасения отца по этому поводу были напрасными. Промиус был слишком далёк от интриг и хитросплетения взаимоотношений в мире взрослых, и он был буквально очарован всей атмосферой происходящего. Он наконец-то с отцом, в самом настоящем походе, и ему выдали меч, пусть и короткий, специально для мальчика, зато это был настоящий, из железа, а не тот деревянный, с которым ему позволялось тренироваться дома, в Карфагене. Но к сожалению, он не был заточен, что сильно огорчило мальчика. Они что, думают, что он не понадобится ему? Ну и какой же он тогда после этого воин, с таким вот тупым мечом, и Промиус тайком от всех заточил его самостоятельно.
В общем, несмотря на все эти маленькие недостатки, главное, это то, что он сейчас на корабле, рядом со своим отцом. В руках у него настоящий меч, и впереди их ждёт блестящая победа. И он обязательно будет героем, таким же, как и его отец, и вряд ли кто-нибудь был более счастлив в этот момент, чем Промиус. Мальчик вытащил меч и начал атаковать своего невидимого врага и весьма сильно увлёкся этим виртуальным поединком, войдя в раж.
Вот в этот момент его и увидел отец, и он тут же кликнул своего помощника Трира, худощавого долговязого мужчину лет тридцати пяти, бритого налысо и с тонкими поджатыми губами.
Помощник, а почему у вас на корабле люди шатаются без дела?
Лицо Трира выразило недоумение. Капитан, простите, но у нас все заняты делом.
Хильдебальд повернулся в сторону сына, Тогда почему я вижу, что у вас на носу стоит бездельник? Неужели на корабле все работы выполнены?
Трир увидев мальчика, слегка смутился. Вас понял, командир. Сейчас же отправлю его в трюм чистить бочки.
Ну и что вам мешает это сделать? в выжидательном тоне спросил Хильдебальд.
Понял, командир. Трир замялся, не зная, как обратиться к мальчику, но решил выбрать нечто нейтральное и прокричал. Эй, на носу, а ну, быстро ко мне!
Мальчик краем уха услышал какой-то звук и обернулся. Увидев грозное лицо отца и его помощника, Промиус понял, что ему не послышалось, и он тут же оказался возле них. Отец демонстративно отвернулся, своим видом показывая, что его тут нет.
Трир сделал грозное лицо. Почему слоняемся без дела? А ну, бегом вниз, в трюм. Там найдёшь Ольдиха. Поступишь в его распоряжение. Тебе всё понятно? Мальчишка послушно кивнул.
Тогда бегом исполнять.
Промиус, видя хмурого отца, понял, что лучше ничего не переспрашивать и делать то, что ему приказали. Хотя мальчишка даже был рад, что попал в подчинение к Ольдиху, добродушному увальню непонятного возраста из-за своей тучной комплекции. Ольдих работал у Хильдебальда в качестве помощника по дому. Там помочь, там принести, там починить, в общем, работа при доме всегда найдётся.
У Хильдебальда он был ещё со времён взятия Гейзерихом Карфагена в 439 году и с тех пор всегда и везде был непременным атрибутом среды обитания своего хозяина.
А с тех пор, когда появился на свет Промиус, на Ольдиха возложили также и ответственность няньки-сторожа мальчика, и увалень скорее был этому рад, чем недоволен. Наконец-то можно было увильнуть от тяжёлой работы, всегда сославшись на то, что занят своим подопечным. Да и, по правде сказать, ему действительно нравился этот мальчишка, и он сам очень привязался к нему.
Промиус отвечал на эту заботу крепкой дружбой, и если бы кто-нибудь спросил мальчика, кто его лучший друг, то ответ был всегда неизменным Ольдих. Толстяк был непременным спутником во всех играх и начинаниях своего подопечного, и будучи постоянным противником Промиуса в мальчишеских битвах, всегда щадил его самолюбие, поддаваясь ему в этих «схватках».
А ещё у Ольдиха, как у друга, было одно прекрасное качество он умел слушать. Вернее, он почти никогда не перебивал своего собеседника, стараясь не выпячивать себя, и лишний раз никуда не высовывался, если только дело не касалось хорошего угощения и выпивки. Вот тут лучше бы никому не становиться на его пути. Все это знали, и это было объектом постоянных шуток и нападок на него, но Ольдих был слишком добродушен, чтобы обижаться на других. Вот под командование такого субъекта и попал сейчас Промиус.
Спустившись вниз, мальчик, проходя мимо гребцов, сидящих на вёслах, увидел их не слишком добрые взгляды, но не придал этому никакого значения, ведь смех и весёлое настроение никогда не были спутниками этого тяжёлого каторжного труда, и он прошел дальше, вглубь кормы.