Раздетое тело лежало лицом вниз, частично прогруженное в воду, нижняя часть спины, ягодицы и ноги были прикрыты темно-синим пальтишком. Рядом с телом находились предметы одежды: вязаные старые штанишки справа, а белая рубашка, и пара черных ботинок слева. Ботинки были развязаны, но не расшнурованы, то есть преступник, видимо, начал их снимать, но затем потерял терпение и просто сорвал с ног. Осмотр местности позволил обнаружить в 7 метрах от трупа детскую вязаную шапочку «с завязками и маковкой». «Маковка» это тот самый «помпон» на макушке, который упоминал в своих показаниях Михаил Кириллов, деталь приметная и запоминающаяся. Уже по одному этому можно было предположить, что в торфянике найден именно Вова Петров, а не какой-то другой ребенок.
После того, как было поднято пальто, прикрывавшее труп, стал виден отпечаток ботинка на левой ягодице и левой части спины. Преступник, очевидно, наступил ногой на спину жертвы, притапливая ее в луже. Отпечаток был измерен, его длина составила 23,4 см, наибольшая ширина 8,6 см, ширина каблука 7 см, а выемка между каблуком и плоскостью подошвы 6,1 см. Беглый осмотр привел к обнаружению нескольких резаных ран на лице и ногах, также стало ясно, что ребенок мужского пола. Тело было направлено в морг для проведения судебно-медицинской экспертизы и формального опознания, хотя мало кто сомневался, что найден пропавший накануне Вова Петров и никто иной.
Обнаружение отпечатка обуви явилось серьезным успехом следствия, поскольку это позволяло сделать кое-какие выводы о личности преступника. Прежде всего, размер обуви оказался на удивление небольшим, он соответствовал 35 (sic! самому маленькому) из четырех «мальчиковых» размеров обуви, принятых в СССР. Криминалисты давно пытались выявить закономерность между размером стопы человека и его ростом, и хотя универсального решения данная задача иметь не может просто в силу значительного разброса индивидуальных особенностей строения скелета, все же кое-какую ценную для следствия информацию из отпечатка ноги извлечь можно. Хотя встречаются невысокие люди с аномально большими ступнями и наоборот, все же житейский опыт подсказывает, что у крупного человека должна быть длинная стопа, а у маленького, соответственно, маленькая. Для большинства взрослых людей наибольшая длина отпечатка босой ноги составляет 1/7 роста, это простейшее правило дает весьма неплохое соответствие истине при большой статистической выборке (в пределах 1,5%, другими словами, истинный размер ноги будет отличаться от высчитанного математически не более чем на 1,5% в большую или меньшую стороны).
Однако люди редко ходят босиком, поэтому важнее связать размер отпечатка обуви с ростом ее обувшего. Тут начинаются нюансы, связанные с половой принадлежностью и возрастом человека, а также типом обуви (сандалии, например, оставляют более крупный отпечаток просто в силу своей конструкции). Для определения роста человека по отпечатку, оставленному закрытой неспортивной обувью, вроде туфель, ботинок и пр., можно использовать такое мнемоническое правило: (длина полного отпечатка в сантиметрах) минус 1,5 см, умножить получившееся число на 100 и разделить его на 15,8 (в случае, если отпечаток оставлен женщиной, делить надо на 15,5). Полученное число составит рост в сантиметрах. Но это правило дает хорошую сходимость результата с истинным ростом лишь взрослых людей. В данном случае маленький размер указывал на подростка и существовала неопределенность относительно того, насколько корректно применять правила, разработанные для взрослых, к человеку, чей позвоночник еще находился в процессе активного роста? Тем не менее имело смысл сделать прикидку; с учетом 1,5% погрешности получалось, что рост убийцы, скорее всего, выше 137 и ниже 145 сантиметров.
Прямо скажем, росточек у предполагаемого убийцы получался невысокий. Советские 15-летние школьники в 1940 г. имели средний рост 159,5 сантиметра, 16-летние 163,2, 17-летние 165,5. Тут невольно вспомнишь слова Елизаветы Голиковой, утверждавшей на допросе 29 августа, что преступник оставил «впечатление как о подростке 1314 лет». И прямо противоположное заявление старшего лесника Николая Петухова, также видевшего преступника в непосредственной близости и утверждавшего, что тот «повыше меня» (какого же роста сам Петухов? Увы, в материалах дела нет данных на сей счет).
Как видим, отпечаток обуви на трупе заводит нас в совершеннейшие дебри. Ощущение неопределенности лишь усиливается из-за подозрений о небрежности, допущенной милиционерами при осмотре и измерении отпечатка. Небрежность или банальную ошибку при записи измерений сбрасывать со счетов никак нельзя примеров всякого рода ляпов, глупостей и бессмысленностей, вышедших из-под пера мастеров оформления ордеров и протоколов, рассыпано по страницам этой книги великое множество. К сожалению, детальное фотографирование места обнаружения тела, самого трупа и отпечатка на нем 13 сентября не проводилось Ну, что тут поделать, в этом вся наша замечательная Рабоче-крестьянская милиция все начальство без всякой цели и толку соберется у трупа, чтобы просто поглазеть, а потом отрапортовать в Обкоме, но вот взять в поездку криминалиста с фотоаппаратом и дать ему фотоплёнки побольше на это не хватит ни сообразительности, ни места в автомашине начальника. Увы!
Однако люди редко ходят босиком, поэтому важнее связать размер отпечатка обуви с ростом ее обувшего. Тут начинаются нюансы, связанные с половой принадлежностью и возрастом человека, а также типом обуви (сандалии, например, оставляют более крупный отпечаток просто в силу своей конструкции). Для определения роста человека по отпечатку, оставленному закрытой неспортивной обувью, вроде туфель, ботинок и пр., можно использовать такое мнемоническое правило: (длина полного отпечатка в сантиметрах) минус 1,5 см, умножить получившееся число на 100 и разделить его на 15,8 (в случае, если отпечаток оставлен женщиной, делить надо на 15,5). Полученное число составит рост в сантиметрах. Но это правило дает хорошую сходимость результата с истинным ростом лишь взрослых людей. В данном случае маленький размер указывал на подростка и существовала неопределенность относительно того, насколько корректно применять правила, разработанные для взрослых, к человеку, чей позвоночник еще находился в процессе активного роста? Тем не менее имело смысл сделать прикидку; с учетом 1,5% погрешности получалось, что рост убийцы, скорее всего, выше 137 и ниже 145 сантиметров.
Прямо скажем, росточек у предполагаемого убийцы получался невысокий. Советские 15-летние школьники в 1940 г. имели средний рост 159,5 сантиметра, 16-летние 163,2, 17-летние 165,5. Тут невольно вспомнишь слова Елизаветы Голиковой, утверждавшей на допросе 29 августа, что преступник оставил «впечатление как о подростке 1314 лет». И прямо противоположное заявление старшего лесника Николая Петухова, также видевшего преступника в непосредственной близости и утверждавшего, что тот «повыше меня» (какого же роста сам Петухов? Увы, в материалах дела нет данных на сей счет).
Как видим, отпечаток обуви на трупе заводит нас в совершеннейшие дебри. Ощущение неопределенности лишь усиливается из-за подозрений о небрежности, допущенной милиционерами при осмотре и измерении отпечатка. Небрежность или банальную ошибку при записи измерений сбрасывать со счетов никак нельзя примеров всякого рода ляпов, глупостей и бессмысленностей, вышедших из-под пера мастеров оформления ордеров и протоколов, рассыпано по страницам этой книги великое множество. К сожалению, детальное фотографирование места обнаружения тела, самого трупа и отпечатка на нем 13 сентября не проводилось Ну, что тут поделать, в этом вся наша замечательная Рабоче-крестьянская милиция все начальство без всякой цели и толку соберется у трупа, чтобы просто поглазеть, а потом отрапортовать в Обкоме, но вот взять в поездку криминалиста с фотоаппаратом и дать ему фотоплёнки побольше на это не хватит ни сообразительности, ни места в автомашине начальника. Увы!
Труп был доставлен в секционную 1-й городской больницы Свердловска и опознан в тот же день матерью. Убитым действительно оказался Вова Петров.
Старший оперуполномоченный Отдела уголовного розыска союзного Главка Артур Брагилевский сразу после идентификации трупа, найденного у Мыловаренного завода, возбудил формальное расследование и пожелал допросить главного свидетеля Михаила Кириллова. И тут начались события по-настоящему детективные.
Юноша не явился в четвертое отделение милиции к 10:30 13 сентября, хотя его обязали это сделать накануне. Начальник отделения распорядился отыскать Кириллова, и после явки оперсотрудника и участкового в дом к последнему выяснилось, что Миша дома не ночевал. Как ушел в милицию во второй половине дня 12 сентября, так и пропал. Милиционеры отправились по месту работы Кириллова на Ватно-камвольную фабрику, и в отделе кадров сделали пренеприятнейшее открытие. Оказалось, что никакого Михаила Антоновича Кириллова там не знают, среди слесарей нет 15-летних мальчишек и, похоже, малец на допросе накануне все про себя наврал. Получив доклады подчиненных, начальник 4-го отделения РКМ Деев направил начальнику областного Управления РКМ Урусову рапорт, в котором, в частности, имелся и такой пассаж (стилистика и орфография оригинала сохранены): «Вчерашнее поведение Кирилова на допросе кажется странным, а именно: когда Кирилова стал спрашивать опер. уполномоченный Боженков, то Кирилов при допросе вел себя как-то боезливо, вплоть до того, что заплакал и говорил Вы на меня составляете протокол, хотите меня судить, а я сдесь при чем. Повода какого-либо к обвинению Кирилова сделано не было, и он допрашивался как свидетель. После допроса Кирилова я Кирилова хотел направить на вогзал в месте с пом. политом тов. Хохловым для розыска мальчика на вогзале, где поехать Кирилов на вагзал категорически отказался, заявил, что у него в цирк куплен билет за 12 рублей и ему надо итти его ждут товарищи».