Во время допроса Евдокия Петрова рассказала о трудностях воспитания. Средние сыновья Андрей и Геннадий нигде не работали и не учились, особые хлопоты доставлял Гена, который несколько раз сбегал из дома и имел проблемы с милицией. В общем, мать с воспитанием явно не справлялась, не находила управы на взрослеющих детей. Характеризуя младшего из сыновей пропавшего Вову Евдокия Андреевна отметила: «Вова мальчик развитый, бойкий, посторонних никого не боится, ласковый ко всем, пойдет с кем угодно, лишь бы кто позвал». Разумеется, лейтенант Деев задал вопросы и о родном отце исчезнувшего малыша, на что Петрова отреагировала однозначно: «Сделать что-либо с Вовкой он ничего не сможет, ибо он его сильно любит». По ее словам, Иван Сидельников последние два дня провел у нее в бараке, то приходя, то исчезая на несколько часов, утром 12 числа, будучи нетрезв, вручил Николаю, старшему из сыновей Евдокии, 3 рубля, а Вове подарил 1 рубль. Хотя Сидельников вернулся к своей предыдущей жене, он не забывал о сыне и приносил Евдокии деньги без всяких угроз взыскать алименты по суду. По словам женщины, отец ежемесячно выплачивал примерно по 100 рублей, не очень регулярно, с задержками, но в среднем получалась примерно такая сумма. Интересно, что сам Сидельников, будучи спрошен о том же самом, заявил, что давал Евдокии примерно по 5060 рублей в месяц, то есть женщина преувеличила поддержку с его стороны, что следует признать весьма нетипичным для отношений расставшихся супругов.
Вскоре милиционеры, проводившие опрос жителей района, обнаружили первого важного свидетеля. Мария Степановна Вяткина, 39-летняя кладовщица городской больницы 1, рассказала, что видела Вову Петрова около 12 часов дня в сквере у здания тюрьмы на улице Репина, дом 4, рядом с Ивановским кладбищем. Причем за несколько минут до этого она видела мать и старшего брата то есть Евдокию и Николая Петровых на перекрестке улиц Малышева и Московской. Они как раз возвращались с рынка. Расстояние от перекрестка до того места, где находился Вова, не превышало 200 метров. Вяткина хорошо знала семью Петровых, она окликнула малыша, тот ее увидел, рассмеялся и отошел. Вова был один, пребывал в хорошем настроении, и ему, по-видимому, ничего не угрожало, то есть его не похищали, он сам ушел от дома. Это была хорошая новость, однако была и плохая. Если Вова действительно отправился на юг, в сторону кладбища, то там на его пути оказывались все те дебри, что были перечислены выше: свалка, огороды, самострой, торфяник
Площадь Коммунаров, барак 1 место проживания Вовы Петрова. Именно возле него мальчика в последний раз видели в 11:20 12 сентября 1939 г. мать и братья. На заднем плане видно новое здание. В конце 1930-х начале 1940-х гг. район площади Коммунаров подвергся масштабной перестройке и облагораживанию, в результате чего его облик изменился радикально.
Едва только милицейские патрули получили приказ двигаться в южном направлении, как пришла новая информация. Оперуполномоченный Баринов доставил в четвертое отделение нового важного свидетеля 15-летнего Михаила Кириллова, проживавшего в доме 21 по улице Крылова. Молодой человек часто ходил играть в футбол на стадион у площади Коммунаров и хорошо знал братьев Петровых. Согласно рассказу Кириллова около полудня 12 сентября или чуть позже он ходил вместе со своим другом Геннадием Трофимовичем в книжный магазин на Площади 1905 года, возле которого Кириллов увидел Вову Петрова. Мальчик шел по тротуару в сторону улицы 8-го Марта, то есть удаляясь от своего дома, в сопровождении какой-то импозантной женщины, которую свидетель описал такими словами: «Женщина была одета в синее пальто, туфли черные, высокие, на голове белый берет. Я эту женщину в лицо не видел. Она его вела за руку». Малыш ел эскимо, мороженое на палочке. Ошибка была исключена, поскольку Кириллов окликнул Вову, и тот обернулся. Кроме того, Михаил совершенно верно описал одежду мальчика, не забыв упомянуть шапочку «с помпоном» на его голове.
Место, где Кириллов, по его словам, видел Вову Петрова, находилось на удалении около 1,5 километров от барака, в котором жил малыш. А расстояние от сквера, где Вову видела Мария Вяткина, составляло примерно 1,3 км. или даже чуть менее. Ни Кириллов, ни Вяткина часов не имели, так что сложно было определить, какой же интервал времени разделяет их встречи с пропавшим мальчиком, но очевидно, он не мог быть очень большим. Другими словами, это должны были быть десятки минут, но никак не несколько часов. Насколько по силам 3-летнему малышу преодолеть расстояние в 1,21,3 километра на своих ногах за 30 или 40 минут? Тем не менее оснований не доверять новому свидетелю не имелось, и хотя его рассказ звучал странно и запутывал картину, было принято решение повести розыск Вовы Петрова в восточном направлении.
Место, где Кириллов, по его словам, видел Вову Петрова, находилось на удалении около 1,5 километров от барака, в котором жил малыш. А расстояние от сквера, где Вову видела Мария Вяткина, составляло примерно 1,3 км. или даже чуть менее. Ни Кириллов, ни Вяткина часов не имели, так что сложно было определить, какой же интервал времени разделяет их встречи с пропавшим мальчиком, но очевидно, он не мог быть очень большим. Другими словами, это должны были быть десятки минут, но никак не несколько часов. Насколько по силам 3-летнему малышу преодолеть расстояние в 1,21,3 километра на своих ногах за 30 или 40 минут? Тем не менее оснований не доверять новому свидетелю не имелось, и хотя его рассказ звучал странно и запутывал картину, было принято решение повести розыск Вовы Петрова в восточном направлении.
Уже поздним вечером, после 22 часов, в четвертое отделение доставили для допроса Ивана Сидельникова, отца потерявшегося ребенка. Иван Васильевич ничего дельного не сказал, честно признался, что весь день проспал, точнее, пил водку, засыпал, просыпался, снова пил и засыпал снова. Он помнил, как в комнату забежал один из сыновей Евдокии Петровой, Гена, и крикнул ему, что Вова пропал, но это не помешало папаше спать далее. Лишь в десять вечера его оторвал от лежанки участковый Такой вот персонаж, запойный алкоголик в самом своем естественном состоянии. Понятно, что помочь милиции он ничем не мог.
Еще до полуночи дежурному по областному Управлению РКМ позвонил диспетчер дистанции железной дороги и сообщил, что к обходчику путей обратилась некая женщина, назвавшаяся Еленой Бурениной, заявившая об обнаружении трупа ребенка на территории Московского торфяника. Диспетчер делал сообщение с чужих слов, поэтому не знал деталей и не мог дать уточняющую информацию об ориентирах на местности, проводить же осмотр торфяных выработок в темное время суток представлялось занятием совершенно бесперспективным. Поэтому выезжать на место было решено с рассветом следующего дня.
Тело ребенка удалось найти к 10 часам 13 сентября. Для осмотра места в Московский торфяник отправилось как руководство местными правоохранительными органами, так и командированные из Москвы следователь-«важняк» Краснов и старший оперуполномоченный союзного угро Брагилевский. В протоколе осмотра места обнаружения трупа проставлено время его составления 13:15. Точное местоположение тела указано в нем довольно расплывчато: «В лесисто-болотистой местности Московского торфяника близ мыловаренного завода». Насколько это близко к проходной завода в прямой ли видимости, на расстоянии крика понять невозможно. Кроме того, ничего не сказано о положении тела относительно пожарной вышки, находившейся у входа в зону торфяных выработок со стороны города (то есть с севера). Её расположение известно в точности по картам тех лет, и можно было бы составить верное представление о том, где же именно находился труп, но в протоколе об этом нет ни слова.
Карта восточной части Молотовского района г. Свердловска, позволяющая составить представление о перемещениях Вовы Петрова после его исчезновения около полудня 12 сентября 1939 г. Использован фрагмент карты 1932 г. как более точно передающей специфику застройки и городской инфраструктуры, нежели карты, датированные после 1940 г. Условные обозначения: «А» место проживания мальчика в бараке 1 на пл. Коммунаров, возле которого мальчика в 11:20 в последний раз видели мать и братья, в 12:45 именно от этого места начались его розыски; «В» сквер по ул. Репина, дом 4, в нём около 12 часов Мария Вяткина видела мальчика, в котором узнала Вову Петрова, мальчик был один; «С» площадь 1905 г., на которой пропавшего мальчика независимо друг от друга около 13 часов или несколько позже видели Михаил Кириллов и Лиза Бухаркина. Свидетели хорошо знали мальчика и исключали ошибку опознания, по их хорошо согласующимся показаниям Вова Петров шёл в обществе крупной женщины в пальто, двигался он в направлении улицы 8-го марта, т.е. удалялся от места проживания; «+D» место обнаружения трупа Вовы Петрова в районе Московского торфяника Еленой Бурениной и Дарьей Стерлиговой около 17 часов 12 сентября (т.е. спустя 5 или даже менее часов с момента исчезновения ребёнка). Место показано условно, поскольку в официальных документах нет точной привязки к ориентирам на карте, а содержится лишь невнятное указание на местонахождение трупа в районе мыловаренного завода (причём, расстояние до него также не указано). Расстояния от А до С примерно 1,5 км., от В до С примерно 1,2 км., от А до D неопределенно, поскольку точное положение D неизвестно, но никак не менее 2 км. по прямой, от С и D тоже неопределенно в силу означенной причины, но при любых условиях больше расстояния между А и D. Все поименованные точки однозначно связаны с Вовой Петровой и его присутствие в этих местах в указанное время не вызывает сомнения. Однако, при взгляде на карту нельзя не заметить труднообъяснимую разбросанность отмеченных мест. Все они взаимно удалены на значительные расстояния и вызывает большие сомнения возможность маленького мальчика (его возраст, напомним, 3 годика!) самостоятельно такие расстояния преодолевать. Можно допустить, что Вова сам ушёл от дома к скверу у тюрьмы и похищение произошло именно там, а вовсе не возле дома. В этом случае направление движения похитительницы, замеченной на площади 1905 г. свидетелями Кирилловым и Бухаркиной, уводившей ребёнка прочь от места следует признать вполне логичным. Однако, дальнейшее движение похитительницы представляется в высшей степени страннным. Кажется невероятным, чтобы хорошо одетая женщина (притом в обуви на каблуках!) лично повела жертву на торфяник с целью убийства. Кроме того, много вопросов рождает мотивация действий женщины-убийцы. Хотя феномен женщин-детоубийц существует, всё же, совершаемые ими преступления обычно совершенно иного типа, нежели то, что мы видим в данном случае. Использование ножа в качестве орудия убийства также заставляет усомниться в том, что умерщвление осуществлялось женщиной. И хотя присутствие женщины на месте убийства полностью исключать нельзя след обуви маленького размера вполне мог принадлежать именно ей всё же, в данном случае чувствуется рука убийцы мужского пола. Однако, это допущение заставляет предположить сговор по меньшей мере двух лиц. Сами-собой возникают вопросы транспортной доступности места убийства и наличие у преступника (-ов) средств передвижения (хотя бы велосипеда). Тут, к сожалению, мы ни к каким окончательным вывода прийти не сможем ввиду неопределенности местоположения точки D. Как бы там ни было, свердловскому уголовному розыску необходимо было всемерно сосредоточиться на установлении личности женщины «в синем пальто со встречной складкой на спине» и вести поиск от Площади 1905 г. Нельзя не признать, что именно в правильном понимании произошедшего на площади лежала разгадка этого преступления.