Все твои давно ушли. Я уж поду Мне показалось, что ты испугался и передумал.
Решаю пофлиртовать сам:
А что, мне стоит тебя бояться?
Женя улыбается снисходительно:
Андрей, тебе сколько лет? Всегда нужно быть осторожным, когда идёшь в гости к малознакомому человеку.
Зеркалю Женину улыбку:
Я рискну.
Женя закатывает глаза:
Идём уже. А потом отворачивается и направляется к переходу через дорогу.
Мы переходим на другую сторону улицы и останавливаемся на автобусной остановке. В этот момент я бросаю взгляд на наше офисное здание и замечаю Полину около дальней стороны крыльца. Она крутит в руках телефон и внимательно смотрит на нас с Женей.
Глава 4
Район, в котором живёт Женя, располагается на другом конце города по сравнению с моим, и практически на окраине. Мы добираемся туда на двух автобусах, с пересадкой. Квартира в относительно новой, но самой примитивной многоэтажке. Однокомнатная, с довольно свежим, не больше трёх лет, ремонтом, но недорогим, и тоже недорогой и тоже новой мебелью.
Женя выдаёт мне мягкие тапочки и показывает на двери:
Комната. Ванная и туалет в одном, так сказать, флаконе. Кухня. Действуйте, детектив. Тоже переобувается. Жрать, кстати, хочешь? Я вот хочу.
Мне кажется, что ты всегда хочешь жрать.
Не надо грязи, не так уж и много я ем. Ладно, осматривайся, а потом я котлеты погрею.
Я решаю начать с комнаты, к тому же дверь в неё призывно распахнута.
Мебель и в комнате, и в коридоре выдержана в одном стиле и в одном тёмно-коричневом цвете. Обои тоже одинаковые, светлые, практически белые, с абстрактными едва отличающими по тону крупными завитками. На полу везде ламинат немного темнее мебели.
Справа, сразу у входа в комнату, располагается довольно длинный комод, и я невольно задерживаю на нём взгляд. Шкатулки. Много. Разные, но все довольно старые, такие, которыми много пользовались и которые передавали из поколения в поколение. Они расставлены довольно хаотично, и я разглядываю их по очереди, вырывая глазами те, что особенно в них бросаются.
У самой стены деревянная, ничем не покрытая, слегка рассохшаяся от времени, но с удивительно тонким резным узором на крышке. Левее и ближе ко мне тоже деревянная, но гладкая, покрытая чёрным лаком и расписанная яркими цветами, ягодами и ветками. Через одну от неё небольшой ларчик с пирамидальной наборной крышкой из дощечек разного оттенка. Самая большая и самая красивая конечно же стоит по центру. Она тоже деревянная, покрытая полупрозрачным лаком янтарного оттенка, но его почти не видно, шкатулка практически вся отделана тонкими перламутровыми пластинами. Перламутр матово и нежно бликует зеленоватым, голубоватым, розоватым, не даёт отвести взгляд.
Интересно, что в них? Милые девичьему сердцу безделушки? Отгадаю ли я загадку, открыв их? Не знаю. Но я не открою. Я хорошо воспитан, и лезть без спроса в чужие вещи, к тому же такие интимные, не стану ни за что.
Они пустые, раздаётся тихий Женин голос прямо возле моего уха, и я вздрагиваю не заметил, как существо подкралось ко мне.
Они очень красивые. Особенно эта. Я провожу пальцами по перламутровой пластине на крышке центральной шкатулки.
Берусь за чёрную, расписанную цветами, и приоткрываю крышку:
Можно?
Да, я же ска Ты же слышал, что они пустые.
Я заглядываю внутрь, в каждую шкатулку по очереди. Они действительно пусты. Некоторые из них отделаны изнутри тканью под бархат или самим бархатом разных, в основном тёмных цветов: какие-то неплохо сохранившимся, а какие-то потёртым и истончившимся, с проплешинами. Некоторые без отделки, но дерево внутри светлее меньше было подвержено влиянию воздуха и пыли, чем снаружи.
Я заканчиваю перебирать шкатулки и продолжаю осмотр комнаты.
Сразу за комодом покрытая пледом песочного цвета кровать с парочкой декоративных подушек в тон пледу. Немаленькая. Интересно, меня на ней награждать будут?
У окна стол с широким монитором и здоровенным системным блоком со снятой боковой стенкой. Изогнутая клавиатура и ощетинившаяся кучей кнопок мышка. Кроме компьютера на столе закрытый ноутбук, тонкий, но довольно широкий. Ну да, существо же айтишник, всё правильно, именно так и должны выглядеть её, или его, игрушки.
В правой стороне комнаты стенка просто череда одинаковых шкафов, безо всяких открытых полочек и ниши для телевизора.
У тебя нет телевизора?
Нет. Зачем он мне? Всё, что мне надо посмотреть, я могу посмотреть в интернете.
Я возвращаюсь взглядом к шкафам. У самого центрального прозрачные створки, и я подхожу ближе. Все полки за стеклом заставлены статуэтками, фигурками старых игрушек, довольно древними вазочками и тому подобной лабудой. Я стою и глазею на всё это, а Женя подходит и останавливается у меня за спиной.
Эти вещи Они принадлежали твоей семье?
Нет. Женя говорит медленно, очевидно выстраивая фразы так, чтобы избежать тех самых, указывающих на половую принадлежность рассказчика, глаголов. Они все были куплены.
Что? Да она ненормальная. Сейчас я ни на секунду не сомневаюсь, что это она. Ни один мужик в здравом уме не станет скупать весь этот хлам.
И я просто не могу не спросить:
Зачем?
Женя подходит чуть ближе ко мне, но на самом деле мне кажется, что она хочет быть ближе к своим сокровищам.
Все эти вещи принадлежали разным людям. Они были свидетелями их жизней: радостей, страхов, побед и разочарований. Свидетелями их историй. Участниками их историй. Можно сказать, что у каждой из этих вещиц есть своя история.
Ты что, скупила антикварный магазин?
Нет. Я не вижу Жениного лица, но по голосу чувствую, что она морщится. Ни один из этих предметов не был в антикварном магазине. Каждый был куплен у предыдущих хозяев, у тех, кто действительно владел ими, пользовался. Что-то я на Что-то нашлось в интернете, на досках объявлений, а что-то на блошином рынке.
Женя чуть отодвигает меня, легонько отталкивая плечом, и открывает створки шкафа:
К примеру, вот эта ваза Женя бережно проводит пальцами по боку глиняной, тёмно-зелёной, даже на вид тяжёлой вазы. Она принадлежала тяжелобольной женщине преклонного возраста. Женщина годами не вставала с постели, а её муж, с которым они прожили вместе сорок с лишним лет и воспитали троих детей, уже был пенсионером, но раз в месяц, со своей небольшой пенсии, он покупал ей букетик совсем дешёвых цветов и ставил в эту вазу, на тумбочку возле кровати. И каждый раз, когда он приносил ей эти цветы, она брала его за руку и просила посидеть рядом. И он сидел. И вытирал её слезы с покрытых морщинами щёк. И просил не плакать, говорил, что любит её по-прежнему. И она тоже говорила, что любит. Потом они долго вспоминали какие-то незначительные, но милые им обоим моменты их жизни. Или наоборот, значительные. Всегда по-разному. Но для обоих эти воспоминания о счастье и были счастьем на закате их жизней.
Я смотрю на вазу и Женины пальцы на её боку приоткрыв рот, но Женя не даёт мне опомниться. Она берёт в руки фигурку маленькой резиновой собачки, которая могла бы поместиться в моём кулаке дешёвой игрушки советских времён, бело-рыжей, давно потускневшей и облезшей. Вместо глаз у собачки остатки голубой краски, а вместо языка красной. Женя ставит её себе на ладонь и показывает мне:
Этот пёсик принадлежал девочке-школьнице. У этой девочки были две длинные, тоненькие, очень светлые косички. И сама девочка тоже была длинной и тоненькой. Она очень хотела настоящую собаку, но их семья жила бедно, в малюсенькой комнатке в коммуналке, и родители, хоть и любили девочку безумно, не позволяли ей заводить животных.
Женя задумчиво гладит собачку большим пальцем по обшарпанной голове:
Эту игрушку девочка увидела в магазине, когда училась во втором классе. Она долго мечтала о ней и наконец купила на сэкономленные на школьных завтраках деньги. Песик был с девочкой круглые сутки, на уроках он лежал в кармашке чёрного фартука школьной формы, ночью под подушкой. Девочка назвала его Томом, и рассказывала ему всё-всё, вообще без утайки. Том стал настоящим другом для неё, и они прожили душа в душу почти два года. А потом Тома украл мальчик из соседней квартиры, одноклассник девочки. Они играли вместе во дворе, Том стоял на лавочке среди других игрушек, девочка зазевалась, и мальчик его стащил. Девочка обнаружила пропажу лишь спустя пару часов и не могла уличить мальчика. На самом деле она даже и думать на него не хотела. Ведь он, как и сама девочка, был пионером, а пионер он ведь всем пример, он не ворует у девочек игрушки. Девочка расстроилась очень сильно, долго и безутешно рыдала в своей кровати, почти до самого вечера. Родители переполошились и обошли все два магазина игрушек в городе, но, конечно же, такой собачки больше нигде не было. А потом, на классном часе, учительница как всегда рассказывала им истории из жизни людей, со смыслом истории, и с выводами. А после, в очередной раз объясняла, что значит быть настоящим другом и товарищем. Учительница была уже пожилой, опытной, и говорила очень убедительно. Девочка тут же вспомнила про своего друга и товарища Тома и снова заплакала. И мальчик в этот момент тоже вспомнил про Тома, и ему стало очень стыдно. Ему, на самом деле, почти сразу после кражи стало стыдно, но очень уж ему тогда пёсик приглянулся. И вот мальчик, прямо на классном часе, после слов учительницы, вытащил пёсика из своего портфеля, поднял руку и вышел к доске, и прямо при всём классе признался в своём дурном поступке и вернул Тома девочке. Так у девочки стало два настоящих друга: Том и этот самый мальчик. А потом, на выпускном балу, мальчик поцеловал девочку, прямо в губы, и сказал: «Помнишь Тома? Он ведь ещё у тебя? Хочу, чтобы он наконец-то стал нашим общим. Выходи за меня замуж». И девочка конечно же расплакалась, а потом конечно же сказала: «Да». Такая вот история у этого пёсика, Андрей.