Я смотрю на собачку, а Женя ставит её на место. Бережно берёт с другой полки фарфоровую статуэтку балерины, абсолютно белую. Балерина стоит но носочках, скрестив ноги и подняв над головой руки. Кажется, ещё секунда, и она откинет ногу назад, прогнётся и закружится в танце. Женя показывает её мне:
Смотри, Андрей. Эту балерину купил, ещё очень давно, до революции, пожилой купец. Он привёз её из само́й Москвы для своей молодой жены, и она жене очень понравилось. Жена поставила её на самое видное место и подолгу на неё любовалась. А через год жена умерла, рожая купцу дочь. Купец был безутешен. Ну просто потому, Андрей, что он был не тупой скотиной, как в кино пожилых купцов показывают, а хорошим человеком. И жену свою очень любил. И жена его тоже очень любила, несмотря на разницу в возрасте. Но вот взяла и умерла. Хреново тогда с медициной было, сам понимаешь. Ну так вот, жена умерла, а дочка выжила. Только не радовала она купца совсем. Купец считал, что если бы не дочка, то жена его была бы жива. Поэтому дочку нянчила нянька, а купец не желал её даже видеть. Он подолгу сидел в своей комнате и смотрел на эту балерину. Целых пятнадцать лет смотрел. И вот, когда дочке исполнилось пятнадцать, она зашла в комнату отца, когда того там не было, и взяла эту балерину в руки. И подошла с ней к окну. А на улице тогда была поздняя весна, солнышко, яркое-яркое, прямо в окно светило. Купец зашёл в комнату а он совсем старый уже стал, слепой почти и увидел, что у окна стоит его покойная жена, светится вся, на голове у неё нимб, а в руках та самая балерина. Купец сразу же посреди комнаты упал на колени, начал тянуть к ней руки и по имени звать. Дочка испугалась, к отцу бросилась, говорит: «Что ты, папенька, это же я. Я просто на матушку похожа, вот ты и перепутал». Купец в себя пришёл он хоть и старый, но не в маразмах ещё был и отвечает: «Нет. Ничего я не перепутал. Это и правда она была, матушка твоя. Просто через тебя мне явилась, укорить хотела, что я, хрыч замшелый, сух и чёрств к нашей дочери, к единственному, что у меня от неё по-настоящему осталось. Что с бирюлькой этой ношусь, купец на балерину кивнул, а дочь и не замечаю». Обнялись они, поплакали и стали совсем по-другому жить, не как два чужих человека, а как отец с дочерью. А балерину эту купеческая дочка потом своей дочери подарила, и историю эту рассказала. А та своей. И так далее.
Женя замолкает и гладит пальцами разлетающиеся края пышной юбки балерины.
Я обретаю способность говорить:
Жень, а ты откуда всё это знаешь? Тебе эти истории бывшие владельцы рассказывали?
Женя, ещё бережнее чем доставала, ставит балерину на место и говорит абсолютно будничным тоном:
Да ничего я не знаю. И никто мне ничего не рассказывал. Я эти истории сочиняю. Точнее, они сами в моей голове появляются. А на самом деле, может всё совсем по-другому было. Может быть ваза эта со дня покупки и до того, как ко мне попала, на чердаке пылилась, и никакие цветы в неё вообще не ставили, потому что подарила её нелюбимая тётушка, а хозяйка считала её страшной. Собака эта вполне могла принадлежать какому-нибудь мальчишке, который про неё месяцами не вспоминал, а потом в кладовку забросил, нашёл уже на старости лет, да и продал на барахолке, потому что на бутылку не хватало. А балерину мог подарить жене какой-нибудь скользкий тип, после того, как изменил ей. С соседкой, например. Или вообще с сестрой этой самой жены. Всё может быть, Андрей, но я не знаю этого. И в этом и прелесть. Я вижу именно те истории, которые хочу видеть.
Я поворачиваюсь к Жене, и в этот момент она тоже поворачивается ко мне. Наши лица совсем близко. Я смотрю в её глаза и говорю тихо:
У тебя богатое воображение.
Женя также тихо отвечает:
Да, наверное.
Все твои истории немного грустные, но романтичные, и с хорошим концом.
Это всего лишь сказки, Андрей. В жизни так не бывает.
Женя шагает ещё на полшага ближе ко мне, и я кладу руки ей на плечи, веду ладонями вверх, но она быстро перехватывает их своими руками и разводит в стороны. Шепчет:
Мы договорились, что ты не будешь трогать. И при этом немного приподнимает лицо.
От Жени едва уловимо пахнет апельсинами и какой-то мягкой, но кружащей голову восточной пряностью. К этому аромату чуть слышно примешивается запах сигаретного дыма. Я наклоняюсь и целую. Очень медленно касаюсь удивительно мягких губ. Они размыкаются под моими губами, но мне не хочется спешить. Хочется смаковать, хочется распробовать это загадочное создание. Я не лезу в рот языком, просто бережно прихватываю губы по очереди. Женя понимает моё настроение и повторяет эти движения. Она ласкает мои губы, а её ладони, держащие мои запястья, начинают ползти под рукава пиджака, поглаживая кожу. И я уже забираюсь языком под её верхнюю губу, но Женя отстраняется, отодвигается и закрывает створки шкафа, отгораживая стеклом свои истории от меня и от окружающего мира.
Я поворачиваюсь к Жене, и в этот момент она тоже поворачивается ко мне. Наши лица совсем близко. Я смотрю в её глаза и говорю тихо:
У тебя богатое воображение.
Женя также тихо отвечает:
Да, наверное.
Все твои истории немного грустные, но романтичные, и с хорошим концом.
Это всего лишь сказки, Андрей. В жизни так не бывает.
Женя шагает ещё на полшага ближе ко мне, и я кладу руки ей на плечи, веду ладонями вверх, но она быстро перехватывает их своими руками и разводит в стороны. Шепчет:
Мы договорились, что ты не будешь трогать. И при этом немного приподнимает лицо.
От Жени едва уловимо пахнет апельсинами и какой-то мягкой, но кружащей голову восточной пряностью. К этому аромату чуть слышно примешивается запах сигаретного дыма. Я наклоняюсь и целую. Очень медленно касаюсь удивительно мягких губ. Они размыкаются под моими губами, но мне не хочется спешить. Хочется смаковать, хочется распробовать это загадочное создание. Я не лезу в рот языком, просто бережно прихватываю губы по очереди. Женя понимает моё настроение и повторяет эти движения. Она ласкает мои губы, а её ладони, держащие мои запястья, начинают ползти под рукава пиджака, поглаживая кожу. И я уже забираюсь языком под её верхнюю губу, но Женя отстраняется, отодвигается и закрывает створки шкафа, отгораживая стеклом свои истории от меня и от окружающего мира.
Я снова кидаю взгляд на странную коллекцию и спрашиваю:
А здесь есть вещи из твоей семьи? Что насчёт твоей истории?
Женя смотрит на меня немного печально:
Здесь нет вещей из моей семьи, Андрей. А мою историю ты никогда не узнаешь. Пошли есть котлеты. И пиво пить.
Глава 5
Женя делает несколько шагов к выходу из комнаты, но я беру её за рукав и останавливаю:
Подожди. Я готов дать ответ.
Да? Она замирает и смотрит на меня с интересом.
Да. Я подхожу к ней ближе. Ты девушка.
Выражение Жениного лица не меняется:
Это твой окончательный ответ?
Я уже набираю воздуха в грудь, чтобы сказать «да», но тут сбоку от меня, в углу комнаты, что-то начинает шевелиться. Я оборачиваюсь и замечаю на полу, между крайним шкафом и батареей, кошачий домик, плюшевый, такого же тёмного-коричневого цвета, как и мебель. Внутри него что-то копошится, а потом на свет выходит кот.
Выглядит кот просто отвратительно. Ужасно тощий и облезлый. Сразу видно, что он очень-очень старый. Длинная шерсть явно была когда-то белой и роскошной, но сейчас она тусклая, с желтоватым оттенком и безжизненно висящая. Кот медленно делает несколько шагов и замирает посреди комнаты, смотрит на меня исподлобья помутневшими от возраста глазами и принюхивается. Я инстинктивно делаю шаг назад, подальше от этой страхолюдины. А вот Женя буквально бросается к коту, подхватывает его на руки, прижимает к себе и целует в поблекший розоватый нос. Воркует с ним:
Ты опять всё проспал? Да? Да, Феликс? Ты у меня соня? Признавайся, скучал по мне? Скучал? Женя перехватывает кота поудобнее. Проголодался? Сейчас покормлю, сейчас, маленький.
А потом подходит вместе с ним ко мне:
Феликс, знакомься, это Андрей. Он инженер, но всё равно бестолковый. И его тоже придётся сегодня покормить.
Коту на меня явно плевать, он даже не смотрит в мою сторону, жмурится, прижавшись к Жене и оставляя на её отвратительном балахоне отвратительные белые волосы.
Сколько ему лет? спрашиваю я.
Восемнадцать.
Ничего себе! Это сколько же тебе было, когда его завели? Семь лет? Или восемь? Он с тобой почти всю жизнь живёт?
Женя смотрит мне в глаза слегка наклонив вбок голову:
Нет. Он у меня три года. Достался мне от одного из любовников.
Что? Вот так спокойно говорить парню про своих любовников? И я тут же перестаю быть готовым дать окончательный ответ.
Женя осторожно опускает кота на кровать и опять поворачивается ко мне:
Что ты завис? Я уже не встречаюсь с ним. Мы расстались сразу же, как он отдал мне кота. По моей инициативе расстались. Потому что мне не по пути с предателями. Прикинь, он этого кота завёл, ещё когда в школе учился. Феликс с ним пятнадцать лет прожил. Любил его, урода. Ждал из школы, потом из универа, потом с работы. Провожал на свидания, встречал с них, утешал, когда девчонки его бросали, а они его точно бросали, потому что он мудак, просто не представляю как его можно не бросить. Феликс даже смирился с его женой, когда этот козёл женился. И он даже готов был смириться с их ребёнком, но у ребёнка обнаружилась аллергия на Феликса. И вот, этот мудак мне как-то говорит: «Знаешь, Жень, кота, по ходу, усыпить придётся». Я его спрашиваю: «Как так? Почему?» Ну он мне про аллергию и задвинул. Прикинь, усыпить хотел Феликса! Феликс пятнадцать лет с ним жил, а он его чуть не усыпил. Мне очень хотелось убить это чмо. Самого его усыпить. Короче, он отдал мне кота и больше мы не виделись.