Слышала я, певуче ответила Василиса, что он еще длинные тонкие веревки из теста придумал, лапшой назвал, да лапшовый заводик построил. Только ты, наш царь-батюшка, заводик тот в казну обратил.
А не надо было казенное имущество портить. И другим урок будет. А Козла я потом в тридевятое царство в Темногорию забугорную отпустил, чтоб там свою лапшу втюхивал. Там он и сгинул, сказал царь, чой-та там не поделил с итальянцами.
Кривда это, дворовые девки сказывали, что вновь его в Са, прости господи, перекрестилась царица, вновь его в том непотребном месте видели. Даже вроде заговоренным он стал с какой-то куар-отметкою дьявольской.
Услышав слова Василисы, царь замолчал и снова насупился. Виночерпий у стены переминался в тоске с ноги на ногу. Дьяк-писарь в дальнем краю царских палат, затаив дыхание, навострил уши. Кот высунулся из-под лавки и жалобно мявкнул. Лягушка залегла на бок и, приняв на пуфике вульгарную позу, подперла голову правой лапой.
Вот тогда тебе и указ мой, сказал царь Ивану и, вновь помолчав, продолжил, собирай отряд и скачи к болоту тому Черному, найди того Козла аль живым, аль мертвым. И сюда привези. Тогда может и прощенье мое заслужишь.
Царь-батюшка, вели выдать для Ванечки сапоги-скороходы, шапку-невидимку и скатерть-самобранку, попросила царица.
Хрена с маком! А вот манду-самоблудку выдам, чтобы больше царский двор не позорил!