Размер, параметры нет, внутреннее чувство?
Любезность, доброта, тепло?
Какой огонь хранит алмазный сгусток
Дар привлекательности, чёрное крыло
Всегда влюблённых? Трудная задача.
За каждой шалостью шипенье плат.
Всё можно промотать, от чувств до внешних качеств,
Но не любовника талант.
Да, это так. С одними вечность вместе,
С другими объясненья при Луне;
Есть третьи и у них маячит в каждом жесте
Ваш будущий успех наедине.
Старый район
Я тайком прихожу в этот старый район
В чёрной шляпе, надеясь влюбиться.
Это глупые ночи, но сердце моё,
Поумнев, перестанет биться.
Я влюбляюсь безбожно; мне дарят цветы,
Мне читают Рембо и Бодлера,
Мы гуляем увы, нет в Москве темноты!
Мы гуляем по жёлтым скверам.
Новым утром настанет провал ничего!
И над пропастью надо расстаться.
Мне французы из всех стали ближе всего.
Как они восторгаются иллюминацией!
Art is
Ироническое впечатление от посещения выставки «Art is» в Москве 05.12.2021
Грязно и людно,
Как следствие грустно.
Здание есть здания франты! плохо одето.
Если искусство это,
Значит, оно уже на люстре.
Само с верёвкой встало на табурет,
Сбросило кожаные мюли,
А те, кто взялся за краски на склоне лет,
Ножкой опору его качнули.
Кто моложе, те погасили свет,
И я из всего особенным вижу только
Розу, увядшую в вазе, чудный предмет.
Кажется, ей освещать мою комнату долго!
Цвет это цвет, который любил Бодлер,
Это его увядание синий и зелень!
Всё, что способно в его пониманьях болеть,
Вся его смерть это красивое зелье.
Я забираю её розе здесь жить во вред,
Лишь вызывать у другого полотнища зависть.
Я уношу её больше светильника нет
В этом пространстве, похожем на бедную занавесь.
Поэтесса и порядочный человек
Я чёрной буквой хочу напиться.
Крепче виски, слаще игристого!
Дождь принял за клавиши черепицу
И начал отстукивать Листа.
Тайной выскачет безобразие
В каплях-строчках страничек-кружек.
Я безоружна! И требую казни
Смертной! казни для безоружных.
Это гуманно. По-человечески.
Сверхкультурно и архичестно.
Разве не пытка лишённому речи
Жить по мотивам песенным?
С буковой печалиться и веселиться,
С буковой клясть любовную слабость.
Буква-буква, сухая птица
В странице, как под иглою бабочка!
Чёрной буквы как светлой веры
Краской бы вылить в вселенский облик!
Гляну в окно рассвет серый.
А у меня за абзац ни облака!
Скоро закрутится день зяблый,
И, может, признаюсь себе я вяло,
Что, примеряя чужие глазные яблоки,
По слепоте свои растеряла.
А потом, проглядев, подошвой
Раз!.. Зрячей уже не стану.
Друг, ну за что вы настолько хороший
И так контужены воспитанием?
Чувственный поэт
Вас разбирают на цитаты, не зная,
Вы вор.
У баров, у женщин, у улицы
Вы крали слова до сих пор,
За виски в халате из кашемира порок признавая.
Над нежным бутоном
В вазе на вашем английском столе,
Под лампой зелёной
Вы мир упрекали за то, что суетен он,
Что первая роза, как Ева, припала к земле.
Что нет элегантных мужчин,
Образованных женщин,
Что всё утонуло и выцвело в глупую массу.
А мир, закурив, отвечал: «Ты, дружок!.. Приукрасил».
А вы раздражённо бросали в ответ: «Преуменьшил!»
И правда вы нежно затушевали рукой
Масштаб некрасивости мировой.
О маленькой актрисе
Ты её покорил,
Ты ей ближе других,
Вы идёте вдвоём, вы счастливые люди.
До рассвета горят фонари,
И цветы распустились повсюду.
И ей кажется, что
Ты тот самый из всех,
Она смотрит так мило и нежно,
Но ты знаешь уже исключительно то,
Как расстанетесь вы, чувства нежа.
Ты ей снился всегда,
И она каждый раз,
Когда вы, обойдя бутики модельеров,
Пьёте виски тебя грешно любит она,
Потому что она не имеет красивых примеров.
Ты её приручил,
Ты смеёшься над ней,
Но так сладко играть и до дрожи азартно,
А ведь чувства её это солнца лучи.
Может быть, отгорел самый крайний у марта!
Секрет успеха
Ни доброта, ни красота
Не гарантируют успеха,
Успех в чутье.
И он приходит только к тем,
Кто обладает им,
Кто нежно Господом храним.
И если есть чутьё,
То всё, считай, твоё,
А если нет чутья
Не протянуть руки к садам Небытия.
Аллегория души. Корабль
Ты Фортуны красивый раб
Или, если угодно, Божий.
На какой бы ни сел ты корабль
Каждый призрак твой сядет тоже.
Там возлюбленная, а здесь,
Может, смелый соперник сядет.
И промчится по тёплой воде
Быстрый ветер ещё один всадник.
Верный друг и заклятейший враг,
Сомелье у стола, проводник,
Тот, с кем кофе ты пил в антракт,
Твой учитель и твой ученик.
Из тумана гореть будут ярче глаза,
Чем любовнее время суток,
Будут прятаться тени и липко сползать,
Капать с крыши в пустые каюты.
Когда слишком накопится их,
Ты, решительно встав у штурвала,
Крикнешь Богу (Фортуне): «Топи!
Тесно, видишь, и скучно стало».
Встреча порядочного человека с хамами
Без равнодушия, учись спокойным быть.
Противно равнодушие уму.
Люби на свете важно, чтоб любили,
И если чушки вдруг в хлеву заговорили
Молчи, феномен этот ни к чему.
Пусть говорят, кивни и выйди прочь,
Эстетски, твёрдо, но не равнодушно,
Будь сострадателен им, чушкам, не помочь.
Пусть говорят, возможно, в грязи скучно.
Пошляк
I
Не бывает всё сказано,
Доказано, вычитано и решено.
Жизнь на то и терпка, как терпко вино,
Терпкостью желания и экстаза.
II
Идёшь по проспекту, он грязен весь.
Вглядываешься, падаешь как в толпу как есть.
Толпа торопится, играют цветы на полях шляп
В кафе, на веранде, сидит пошляк.
Он говорит о страсти, но страсти нет
Есть странная тень на стене
В особняке с переписанным номером.
Упавшая в его объятия, изображая обморок.
Есть другая, которая не пришла,
Третья подобие Беатриче.
В кафе, на веранде, богатый сидит пошляк.
Ему принесли вина, икры, дичи.
III
Он поправляет платок-паше,
Очарованный новой Дивою.
У него ничего на душе,
Но глаза у него красивые.
Цветущие луга
I
Ты чувством осенён, ты ослеплён,
Как лета, ждёшь, как счастья, ждёшь,
Приходишь ночью и зовёшь,
Надеясь: ночь тебе поможет.
Весь луг в цветах, и белым ложем
Под красным солнцем тоже ждёт,
Когда за лес оно зайдёт.
II
Заблещет золотом пыльца,
Луна повиснет круглой лампой,
И ветка скроет чёрной лапой
От всех черты её лица.
III
Тогда увидишь Музу ты,
В любви смутишь её, отравишь,
И в волосах её цветы
За ночь сто раз пересчитаешь.
Проснёшься поздно, встанешь с ленью,
Ещё поздней тебя она,
Твоя фигура Возрожденья,
Присоединённая страна.
IV
Но помни, утром провожая
И память встречи сохраня,
Её и раньше побеждали,
Ведь это слабая страна.
Рай
Кружевные подолы,
С острым носиком туфли.
У дверей красный пуфик,
И всюду гондолы, гондолы.
Идеи
Никто ни в чём не виноват.
Ни ты, ни общество, ни ценности,
Но, как ты видишь, жизнь черства,
И иногда подвластны тленности
Идеи жутче вещества.
Ведь вещество его не вымарать,
Переродится, переплавится,
А что идея? Жизнью вымрет,
Иссохнет и обезобразится.
С ней, нищей, человек появится.
Она в руках забьётся, уродина,
В ней каждый нерв как прокажён.
Он громко скажет слово «Родина!»
И станет ясно он чужой.
В кабаре
«Заблудиться снова, что ль,
В самой маленькой Вселенной?
Тело тленно ну и что?
Чувство тоже тленно!»
Он допел, дотанцевал.
«В самой маленькой Вселенной,
Заблудиться в человеке?»
Месяц в небе дотлевал,
В танце окунаясь в реки.
Пахло кофе, пахло дичью.
В ноты он не попадал,
Но был молод и порхал
У органа райской птичкой.
Он твердил, невечно тело,
Всё, что есть не навсегда.
На щеке его звезда
Нарисованная тлела.
Несчастно влюблённому
Если б ты был стократно, стотысячно лучше тогда бы!
Если б ты был элегантней, богаче, умней,
Если б ты был человеком другого масштаба
Может, тогда ты бы тоже понравился ей.
Если б ты ездил в Париж, где готовят фламбе,