Нету у вас на душе ни цветов, ни кружева,
Но ведь вы любите этот банальный костюм.
Взявшись за ручку с теми или с другими,
Вы каждый раз расчетливы, с кем.
Вы появляетесь в нём на Монмартре и в Риме,
В нём безнадёжно гуляете по Москве.
Ночь в Сорренто
Видно Луну: далека-далека!
Вокруг облака собираются хором,
Кажется, это вовсе не облака
Это жакет Луна купила в лавке Диора.
Звёзды блестят в чаше небесной у дна,
То золотые, а то, как стыдясь, покраснели,
Это не звёзды это купила Луна
Шляпу у Эльзы Скиапарелли.
Сколько, подумай, талантов от шляп без ума,
Вечно поглощены подачей!
Видишь? Совсем не рассвет и не алый туман.
Это вечернее платье Джанни Версаче.
Если б не сущее чудо и мы б не могли
Быть с ним знакомы хотя бы мельком.
Есть благодетель у этой прекрасной земли,
Он это краски, а мы бы стояли с мелом.
Визит. Март
Не для тебя сегодня солнце встало,
Не для тебя куст белых роз расцвёл,
Не для тебя узор на этот пол
Положен мастера рукой усталой.
Ты зря пришёл, почти ворвался с боем
В мир этих хрупких статуй, ярких страз,
Не говори: «Я март люблю! И вас.
Прошу» и о другом, совсем другое.
Не оставайся знак плохого тона,
И эта арка страшный небосклон,
Как облака в раю, рельеф колонн,
И между вами тонкая колонна.
Нежное время
Любители Бальзака и Матисса,
Мы, не считая бренных дней,
Не верим в то, что жизнь проходит быстро,
И сами подгоняем лошадей.
Мы видим склеп во всём и мечтаем выйти,
Любой закон деля напополам.
Мы гоним за событием событие,
И молодость толкает кровь к вискам.
Фонтан на крыше Турандота
Струится шёлково из белых глаз
Вода, в лучах похожая на пламень,
Клянусь, так чисто, как никто из нас,
Умеет плакать этот мёртвый камень.
В серебряное зеркало потом
Мы смотримся, склонившись к круглой чаше,
И нам мерещится, что есть любовь, есть дом,
Есть краткое волнительное счастье.
Мы ждём его на всём своём веку,
Как много ран жестоких ни набито,
И каждый раз спустя пять-шесть секунд
Гулящим ветром зеркало разбито.
Летние ароматы
Всю ночь не спав,
Уснуть под утро тревожным и коротким сном,
И, черствым став, холодным став,
Смотреть сквозь дрёму, как опали с сирени листья за окном.
Она цвела, и вы цвели
Таким же чистым, белым цветом.
Был всюду аромат любви
Непостоянного, но радостного лета.
В зелёных листьях и в ручьях, которых мелодичен шум,
В берёзовых высоких чащах,
Как в вечных и красивых чашах,
Мешало пламенное лето свой восхитительный парфюм.
То пахло ливнями, то морем,
То синим мхом, растущим на мосту,
То вставшими на тёмном косогоре
Кустами в мелком розовом цвету.
Да, всё природное прекрасно без границ,
Но и природного прекрасность не сравнится
С Диором, привезённым мною в Ритц,
И с новым, увозимым мной из Ритца.
Есть что-то в этой маленькой традиции!
Отчаяние романтика
Как всё нелепо, всё неловко!
Всё лживо в круге и в кругу.
Твоя надежда, будто лодка
Без дна, стоит на берегу.
Какие плавания были!
Теперь в пыли земной тоски
Над ней просторы голубые,
Над ней смеются моряки.
Себя выцеживать в колбы
Себя выцеживать в колбы и раздавать легко,
А получить хоть каплю в ответ сложно.
Душу доить смозоленной красной рукой
Долго, упрямо и страстно, до дрожи
Можно. Доить и видеть стеклянный взгляд. Снова. Опять.
Взгляд на интерес, на смак без намёка.
А ты в него рвёшься стучать, стучать и стучать
До сине-чёрных кровоподтёков.
Мягкость и тишина
Будь мягким и тихим,
Мягкость и тишина
Поэзия мысли.
Кичливость тебя не возвысит.
Будь мягким и тихим
На этом печальном пути,
Всего на пути не найти.
К некрасивым
Все некрасивые похожи,
Пока хоть капля силы будет,
Они готовы лезть из кожи,
Чтоб навредить красивым людям.
С немытым личиком и в брюках,
Которые на них не сели,
Изобразительные в трюках
Вреда, убогость сердца сеют.
Корпят над гадостью, стараются
И забывают беспробудно,
Что некрасивыми рождаются,
А быть красивым это трудно.
Иконы и прихожане
Красивы лица у святых,
Как будто всё ещё из плоти,
Они глядели вниз с полотен,
Из рам лазурных, золотых.
На чей-то крест, на чей-то шёлк,
Величественно в высшей мере,
Как резко распахнулись двери
И кто-то просто так! зашёл.
Поставил свечку, посмотрел,
Как молятся усердно бабы,
И вышел, за стеной ноябрь
Ольховой веткой шелестел.
Прощание с Музой
Поэт лежал в бреду:
«Не уходи!» он Музу умолял.
Но Муза встала у дверей:
«Прощай!» и только соловей
Запел под окнами и свет
К ногам несчастного упал.
Поэт боялся он грешил,
Крал мысли, пил вино, блудил,
Хотя талантлив, страстен, смел,
Он разжигать сердца умел,
Но справедливый суд ему
Был, вероятно, ни к чему.
«Иди со мной! просил поэт,
Мне одному идти тревожно
По пыли вечных тех дорог,
Что ждут меня!» Но за порог
Уже одной шагнула ножкой
Гуляка-Муза: «Не могу!»
«Но ты клялась мне верной быть,
Когда ради тебя одной
Я отказался от земной
Причуды верить и любить!»
«И я была!» второй шажок,
И только локонов янтарь
Янтарь напомнил виноградный,
Исчезла Муза за оградой,
А по поэту очень скоро небесный зазвонит звонарь.
На Небе будет заседанье
У нежных облачных столбов,
И вдохновенье, и любовь
Там будут: жизнь не оправданье.
Тополь
К моим рукам сегодня тополь
Всю в сучьях руку протянул,
Так скучно в городе ему
Стеречь кладбищенские плиты,
Которые уже ветхи и жалко у краёв разбиты.
И мне вдруг показалось, что
В обыкновенный хмурый шторм,
В обыкновенный день угрюмый
Мне дали ласковые струны.
И стало с ними грустно мне,
Но всё запело на земле!
И в муке их касались пальцы:
И слушать грустно и расстаться.
Люби, Мари
Смотри, Мари, Луна на небе,
Свидетель тайны и любви.
Ей начат вновь её молебен
За радость всех людей Земли.
Смотри, Мари, как безрассудно
В лучах пушистых и седых,
А за лучом во мраке скудном
Рождение твоей звёзды.
Смотри, Мари, как будто искры
В пространстве вспыхнули для нас.
Люби, Мари, светает быстро,
И предрассветный жуток час.
Розовый шиповник
Сейчас уже осень, твержу наизусть
Те песни, в которых весны черты.
Но завтра, боюсь,
Я увижу, что розы мертвы.
И солнце не греет, а только глядит свысока,
Глядит с высоты равнодушных небес,
И плавно спускаются облака
Туманом на лиственный лес.
Мир холодно нем,
И среди пожелтевших берёз
Сибирский шиповник склонился к земле,
К наполненным влагой следам колёс.
Бар
Вернулись мы к тому же бару,
Как будто время не прошло,
Как будто всё ещё крыло
Одно белеет милый парус.
Мы сели за любимый столик,
Уже покрытый скукой лет.
Через стекло осенний свет
Упал на белый подоконник.
Мы сплетничали о знакомых.
Тоскуя, ты вокруг глядел:
Всё изменилось и везде
Теперь уюта нет, нет дома.
И только красным в водах талых
Горят весь вечер фонари.
Ты уезжал отсюда в Рим,
И ты не знал, что я страдала.
Картины, статуи
Не требуйте безумства от людей.
Мы не меняемся, но мы актёры.
Я понимаю, страшный пыл страстей,
Желания, ночные приговоры
Картины не меняются в цветах,
И гипс на статуе уже застыл надёжно.
Повиснет: «Да!» на жаждущих губах,
Но это «да» смешно и невозможно.
Люстра с ангелами
Вечерний запах роз. Мной решено влюблюсь,
Не потому, что сердце просит ласки,
Нет потому что свет двух итальянских люстр,
Где держат ангелы, как свечи, лампы.
Так этот свет красив, что в нём уже любовь
Блуждает маленькой раздетой тенью.
Она прикрылась стразой голубой,
Мерцающей над масляной сиренью.
Смотря в твои глаза, я вижу целый мир,
Навечно в нём хочу оставить сердце.
Мне всё равно, что рвётся даже нить,
Которую Клото ласкает в Греции.
Москва теперь в туманах и дождях,
Бутоны роз застыли в белой влаге;
Мне, опасающейся, хочется тебя,
Куда идти под ночь конечно, к ангелам!
Привлекательные
Размер, параметры нет, внутреннее чувство?