Что бы теперь ни сказала всё пусто!»
Правда? «Да, правда, хотя и колко.
Что уж поделать беспомощно чувство!
Умерло! Нет! Растворилось, исчезло!»
Смотришь в глаза мне так нежно и смело
Что же ты делаешь? Я не железная!
Что же ты делаешь?..
Диалог со свечой
Свеча, погасни! Я устала.
Пусть месяц светит мне в окно.
Всего так много, только мало
Того, что правда быть должно.
Свеча, ты только сон мой рушишь.
Я не нуждаюсь в палаче!
И не заглядывай мне в душу
Её не распалить ничем.
Ты светишь только мир не светел!
Мир безрассуден и предвзят.
Смотря в меня, ты смотришь в пепел,
А может быть, уже и в ад!
Ну что ещё там можно видеть?
Несчастливая любовь
Несчастливой любви не бывает.
А Данте любил Беатриче, милый?
Думаешь, нет, но все,
кто читает,
Скажут, не думая, что это было.
Когда печально
может, нескладно,
Но радость в чувстве не главная штука.
На Божественную комедию хватит
и ладно,
Написано несколько сцен
Из Ада
и жутко!
Несчастливой любви не бывает.
Разумеется! Кому это надо?
Слёз море,
одна по щеке сползает
И только, она и есть правда.
Не веришь моей театральной слезе?
А если
Навести свет, чтоб ослепила блеском?
Тронет тебя еле-еле,
Коснётся, ставшая бесом
Искушающая слеза
Слеза соблазнительна. Ты не знал?
Обращение к розе
Ты прекрасна, роза! Прекрасен каждый изгиб.
Умрёшь в листве увековечат в гипс,
Считай, что бессмертна.
Не плач, что у гипса алого цвета нет,
Будет заря окрасит в твой прежний цвет.
Кукла
Автор приносит извинения за низкую лексику, использованную в стихотворении.
Как кошки возле миски,
У клиники они.
Надуть скорей бы сиськи
И сделать ноготки б.
Где б ни бывали в мире,
Поделятся легко:
Хотят губу пошире,
И это не прикол.
Начищенная кожа,
И только очень жаль
Не срезать тупость с рожи,
Не срезать тупость с рожи,
Не срезать тупость с рожи
При помощи ножа.
Зато со всей душою
Им нравится теперь
Над задницей большою
За выпадом попеть,
В спортзале с гирей топать,
Гантели волочить
Как можно душу в жопу,
Как можно душу в жопу,
Как можно душу в жопу
Так искренне вложить.
Бомонд
Сюжет стихотворения является вымышленным и не имеет никакого отношения к реальности.
Цветы, витрины кругом голова,
Парфюмный запах роз, лаванд, азалий,
Всё супердорого, а вы не знали,
Что есть в Москве ещё одна Москва?
В ней переходов нет и нет метро,
И в ней не носят прошлогодних курток,
В ней продаются туфли сто за штуку
И многомиллионные пальто.
Здесь пьёт винцо и устриц ест бомонд,
А «нищих» бесконечно презирают,
Как хорошо, что «нищие» не знают:
В народе есть ещё один «народ».
Им нравится дистанцию держать
И показательно плевать в «убогих»,
Как будто не «убогие» налоги
Обязаны на устриц собирать.
Скромные похороны
Нет, что растрачено, то, значит,
Не нужно было никому,
Совсем ни в чём, ни одному:
В печали идиот растрачен.
А, может, были бы победы
И бились в нём всю жизнь не зря б
Первоначала и моря,
Не пролетело б всё бесследно.
Кто ж виноват, что он всё бросил,
Не дописал, не дочитал,
Разочарованно устал,
Разбил все векторы и оси?
Жаль. А ведь надо просто ценность
Обыкновеннейшую, чтоб,
Когда закроют красный гроб,
Не всё взяла с годами тленность.
Чтоб кто-то приходил к могиле,
А, может, даже и к кресту,
Чтоб розы, глядя в темноту
И вспоминая, слёзы лили.
Разница в возрасте
Эта роль задумана на год-два.
Пять лет продержаться
уже рекорд,
Но тебя на пять хватит едва ль,
Ты слишком взрослый и слишком горд.
Да и роль отнюдь не предел мечты,
Плата так себе поцелуй, слова.
Не такого ведь явно хотел бы ты?
В ответ равнодушно молчит Москва.
Да и философия!
Кому не рано поздно тем.
Слишком большая разница в возрасте.
Хотя большая
и, кажется, больше всё,
Откуда ты знаешь,
Откуда ты знаешь,
Чего ждёт
Душа? Не залезть ведь в чужую душу.
А, может, я никогда ничего не разрушу?
Откуда ты знаешь, позволь?
Не разрушу.
И это совсем не роль!
А просто чувство.
Прошёл год.
Второй.
И ты уже ждёшь звонка,
Когда скажут, мол, нашли посвежей.
К телефону потянется рука
Решил позвонить и бросить первей.
Откуда берётся совесть
Чем проще метод,
Тем убедительней.
Судить некому победителей,
Но кто сказал, что, кроме мнения, суда нету?
Почему, если ты ещё человек,
Сделаешь гадость и беспокоишься?
Руки моешь в руслах чистейших рек
И всё никак до белого не отмоешься?
Никто, может быть, и не узнал, кто вор идеи,
Сплетник, разлучник или, скажем, лжец,
Ты перед всеми умеешь быть лицедеем,
А перед зеркалом встанешь конец.
Откуда берётся совесть? И почему у одних есть,
У других ни капли?
Одни спокойны, сколько б ни упрекали,
Другим ни слова а день дай, и хватит, чтоб себя съесть.
Проще всего сказать: совесть от Бога.
А если помыслить поглубже, без предрассудка?
Совесть ведь это и высоко, и жутко,
И даже мистики есть немного.
Начинает казаться, что это голос души,
Отдельной от тела, что это момент покаяния,
А это, может, просто роза шуршит,
Увядающая от вашей словесной дряни?
Мир прекрасен, строен, ярок и честен,
В нём всё рождается чистым другим он не был.
С чего ж вы, подлец, найдёте себе в нём место,
Когда вам чужие розы, земля и небо?
С чего же вам будет не больно, не жутко,
С чего претендуете на счастья улов,
Когда вы выкинуты поступком
Из этой фрески тысяч цветов?
Не обижайтесь на тон, на подачу, на резкость,
Спросите: как же те, кто ни разу мучиться не хотел?
Так они не увидели фреску,
Самый зрячий один мазок разглядел.
Что же им делать, молчания кроме?
Они ведь не озаботятся правильностей сонмом.
Ох, опасно осознание мировой гармонии,
А уж значения своей персоны!
Вид из окна «Пушкинъ»
Вечно с улыбкой мой элегантный Тверской,
Ему будто б музыка, песня стук каблуков.
Из всех, кто на нём побывал, никому
Его не забыть любовных каменных слов.
Поздно. На улице пёстрый вальс фонарей,
В набат ударит гром, и ветер треплет уже
Вовсе неласково зло; отрывает лист-бант
У предбутонья розы, оставшейся в неглиже.
Чёртово колесо
Что ты тонешь в слезах? Всё получится,
Наплевать, что не верят все,
И ты даже найдёшь попутчицу
На этом чёртовом колесе.
Всё настанет, изменится, сбудется,
А потом обратится в песок.
Главно, знать, для чего оно крутится,
Это чёртово колесо.
Воссоединение
Я не люблю возобновлять,
Неубедительно звучит
Признание после разлуки.
Мне кажется, смешно в разрухе
Алмазы прошлого искать.
Ты говоришь, пойти с тобой,
Всё поправимо, выход есть,
Остаться предлагаешь вместе,
Но, очевидно, не на месте
Моя любовь с моей душой.
А за окном цветущий май.
Вчера хотела я сама
С тобой подняться в первый номер,
Остаться, как в том старом доме,
Но это прошлое; прощай.
Саванна
Кто бы подумал мне захотелось покоя.
Раньше хотелось яркости джунглей, саванн,
А получалось скучное и степное,
Всегда в лживых взглядах и неудачных словах.
К звёздному небу стремились глаза, обманно
Ища там сладкие губы, контур лица,
Надеясь, что в страстном, в безумном и есть саванна
Дикая, яркая, привыкшая отрицать.
Всё находилось, и никаких ожидаемых джунглей.
Тусклый костёр, разведённый в степи,
Пламя за час (или два) превращается в угли,
Пахнет весенней лавандой и хочется пить.
Обман
Это я! Я Иуда, продавший даром.
(Доплативший.) Мне стало боязно,
Я уехала первым поездом,
Когда все ещё ездили с паром.
Это я! Хоть ты был мне безмерно нужен,
Может, даже ты был единственным,
Но кому интересна истина,
Если ложи её не жемчужны?
Это я! Я оставила, я сбежала,
Это подлость, обман, предательство.
Это я не ищу доказательства,
Что ошиблась, что жизни не знала.
Это я! И с меня обязательно спросят,
Когда час мой пробьёт и сгину я,
И за землю твою опрокинутую,
И за небо, пробитое осью.
Имидж