Как это остановить? хрипло спросил я, не отрывая потрясенного взгляда от орнега.
Я знал ее. Пускай светло-пепельное лицо с серыми пятнами и было покрыто синяками и следами от мглистой черни, но оно казалось знакомым. Заплетенные в растрепанную косу волосы имели цвет снега с отливом серебра. Орнега была облачена в форму «Белого луча» и могла показаться мертвой, если бы не с трудом вздымающаяся грудь. Заоблачница выглядела слабой, забитой. Из-под широкого расстегнутого ворота выглядывала шея, на которой, словно проклятой меткой, проступали окрасившиеся в неестественный зеленый цвет вены.
Это не остановить, ответил Поллукс с неумолимой прямолинейностью. По крайней мере, на этой планете не найти способа обратить процесс.
Но должен же быть выход! в ярости воскликнул я. Это вы с ней сделали!
Поллукс оставался холодным и твердым, как сталь.
Я отпускаю ее с вами, а дальше это не мои проблемы. Решайте сами, что с ней делать. И лучше бы вам поторопиться, иначе душу Луны постигнет Обливион.
Глава VII
Единственный выход
В каждой жилой комнате Соларума можно найти прямоугольную настенную панель от пола до потолка. В обычное время она казалась простым зеркалом, но при желании через нее можно было изучать информацию, разворачивать световые проекции, смотреть фильмы, да и в принципе делать все, что душа пожелает. Но имелось у нее и еще одно уникальное свойство панель отчасти была «коридором отражений» и давала просматривать заранее помещенные в нее слои воспоминаний.
Я сидел на полу, откинувшись спиной на кровать. Те воспоминания, которые пришли ко мне с возвращением осколка души, отнятого падшими, в последние дни особенно давили. Я до сих пор в них не разобрался. Они открывались не сразу и хаотично. Вчера ночью вспомнилось одно, и по возвращении из «Белого луча» мне вдруг захотелось увидеть воспоминание своими глазами.
Там было холодно и темно, лишь фонари озаряли теплым золотистым светом сугробы и падающий снег. Множество людей бродили по парку. Они развлекались, смеялись. На тротуарах стояли лотки с яркими безделушками, чаем, пирогами и яблоками в карамели. Играла музыка, раздавались голоса и песни. Площадь с праздничной елкой была наводнена людьми.
Все показывалось моими глазами. Я шел с родителями между усыпанных снегом деревьев, ветви которых покрывали гирлянды и ледяная корка. Мне было лет шесть.
Макс, не убегай! окликнула мать, и я обернулся к ней.
Снег припорошил ее куртку и волосы.
Мы опоздаем! воскликнул я, подбегая к родителям.
Тут везде будет видно, заверил отец.
Но там все равно лучше! Я схватил его за руку и упорно потащил вперед, в толпу.
Он сначала упирался, но затем внезапно подхватил меня и со смехом понес в желанную сторону. Я стал вырываться, отец поскользнулся, и мы вместе рухнули на дорогу.
Мама заворчала, но он добродушно отмахнулся, вытащил меня из снега и стал отряхивать.
И похуже с холодом бывало, сказал отец, лукаво глядя на меня. Вот видел бы ты, что происходило в Гренландии!
Я с восхищением вцепился в отца.
И что там было?
Дома расскажу, улыбнулся он. Как раз успею перед отъездом.
Ты снова уезжаешь? огорчился я.
Толпа сгущалась, но вся окружавшая нас яркость казалась блеклой по сравнению с огнем, жившим в глазах отца.
На пару дней, заверил тот. А потом месяц буду с вами. Обещаю.
Это твой отец? раздалось со стороны.
Я обернулся. В приоткрытой двери стояла Сара. Подобно мне, протекторша где-то сложила свой мундир, оставшись лишь в рабочих брюках и белой рубашке. Сара без всякого интереса смотрела на запись памяти.
Вы с ним поразительно похожи, констатировала она.
Ее появление меня почти не смутило. Я знал, что Сара никак не отреагирует не посмеется и не осудит. В каком-то плане она воспринималась мною как предмет мебели, потому как имела схожий эмоциональный спектр.
Да, многие так говорят, ответил я, возвращаясь к экрану. Там маленький я продолжал тянуть родителей в гущу людей.
Вы были близки?
Я пожал плечами.
Мне хочется думать, что да. Я помню лишь обрывки из детства, но отец редко проводил с нами время. В памяти остались его наставления, его поддержка. Вот только рядом его все не было. Он же работал адъютом в Соларуме, вечно в охотах, оставляя нас с мамой одних. Думаю, поэтому я так легко поверил в его уход. Что он бросил меня и маму. Я неуверенно посмотрел в пол. Из-за его постоянного отсутствия возненавидеть отца оказалось просто.
Тут я вспомнил, с кем говорю, и собрался.
Есть новости?
Неожиданно для меня Сара села рядом и присоединилась к просмотру.
Мы обсудили ситуацию Луны и решили, что крайне важно не дать ее душе потерпеть Обливион, сказала она. Хорошая новость в том, что при такой манипуляции воспоминания стираются не постепенно, а разом, на самом последнем этапе.
И уже есть идеи, как обратить манипуляцию?
Сара отрешенно крутила серебряное кольцо на большом пальце. Она делала это всякий раз, когда оказывалась в сложной ситуации, то была одна из редких сильных реакций на происходящее, которые я за ней замечал.
Это запрещенный тип манипуляций, как и большая часть всего, что связано с Обливионом. Такие снимаются крайне тяжело. Но нам необходимо спасти Луну, чтобы она рассказала все, что знает.
Если знает.
Когда мы несли орнега в Соларум, я проверил ее душу, но из-за манипуляции в ней стоял такой хаос, что никакой толковой информации собрать не удалось.
Ей точно что-то известно, с уверенностью заявила Сара. А сейчас любые, даже самые незначительные сведения ценны как никогда.
Я кивнул, все еще не зная, что и думать. Оказалось, все это время мне помогал не кто-нибудь, а Луна. Та самая Луна, что сияет в наших небесах. Та, кого я записывал как «Лу». И теперь она была на грани смерти, потому что защищала меня и Антареса. Я отчаянно хотел вспомнить о ней все подробности, но Лэстрада уничтожила почти все мои воспоминания о Луне. Потому я не мог позволить ей погибнуть. Мне было необходимо узнать ее заново.
Комнату наполнили громкие голоса, что отсчитывали оставшиеся секунды уходящего года. А затем послышались радостные возгласы, и черное небо на экране осветилось шквалом фейерверков. Все они озаряли парк и собравшихся в нем людей, которые заслоняли маленькому мне почти весь обзор.
Через двадцать минут будет собрание с манипуляционным отделом. Сара повернулась ко мне. Весы сказал, у него что-то есть. Ты будешь присутствовать?
Теперь ты держишь меня за полноправного участника операций?
Я по-прежнему считаю, что тебе следует держаться подальше от опасностей, напрямик пояснила протекторша. Но тебя нельзя игнорировать. На встрече с Поллуксом ты повел себя слишком вольно и неосмотрительно. Но именно поэтому мы сейчас здесь, а не подвергаемся пыткам в «Белом луче».
На панели отец вновь поднял меня над землей и посадил себе на шею. Теперь я видел все: парк, деревья, десятки людей, чьи лица были устремлены в разрываемое фейерверками небо. Снег падал, огоньки брызгали во все стороны. Я же просто радовался тому, что наша семья, пусть и на краткое время, снова была вместе.
Но то время уже давно прошло.
Я кое-что нашел.
Подойдя к панели, я отключил воспоминание и стал рыться в накопленной информации. Там обнаружилось очень мало в основном данные из инфор, фотоснимки для обучения и прочая чушь, которую я заносил сюда, чтобы не забыть. Но вот один файл привлек мое внимание. Я развернул его световой проекцией, и та зависла над полом, отливая красным сиянием. Она была похожа на одно большое трехмерное созвездие кучу связанных лучами точек.
Каждая из этих заметок информация, сообщил я, уперев руки в бока и мрачно разглядывая файл. Об Антаресе. Я собирал ее до потери осколка.
Сара встала.
Звезды, ты что, Третью мировую продумывал?
Неужели это была попытка пошутить?
Поллукс сообщил, что Антарес после Люксоруса не распался сразу. Он все это время находился где-то в сознании. А потом развалился на части до конца.
Я коснулся одной из точек, и та превратилась в четыре объекта три круглых осколка и обозначение телесной оболочки Антареса.
Мы до сих пор не знаем местоположение третьего осколка и оболочки, продолжал я, показывая на последние те сияли очень тускло. Смотри. Оболочка заоблачников разлагается как человеческая только при условии, что покинувшая ее душа навсегда отправилась по дальнейшему пути. Но! Если душа все еще находится где-то во Вселенной, хотя бы частично, то и тело живо. А это наш случай. Значит, есть шанс, что Антарес где-то да найдется.
Дальше последовали несколько точек, в которых содержалась информация о «Белом луче»: подробный план здания, как и где хранился красный спектр. Данные явно краденые и секретные; я не сомневался, что их мне отдала Луна.
И ты сам пытался выяснить их местоположение. Сара с прищуром разглядывала проекцию.