Поллукс остановился и спросил напрямик:
Во имя всего светлого, где ты нашел разум Антареса?
Где не так важно, процедил я.
Но ты слился с ним. А до этого был слит с обычным осколком. Поглоти тебя Обливион, как ты вообще сумел это провернуть, будучи мелким приземленным?
Оно как-то само вышло. По его желанию. А ты не знал, что Антарес лишился своей оболочки?
Я тебе уже сказал, что не видел его с того момента, как он отдал мне свой осколок, фыркнул он.
И как давно это было?
Даже Генезиса не прошло.
Я поразился услышанному.
Генезис по-нашему где-то тринадцать тысяч лет. Хочешь сказать, что на этой планете уже были приземленные?
В ответ Поллукс вздохнул и лениво взмахнул ладонью.
Да, вы уже тогда спустились с деревьев и начали изводить окружающий мир, при этом привлекая внимание сплитов.
Я растерянно заскользил глазами по матовым стенам. Казалось, здешний отдающий металлом воздух душил.
Пять тысяч Генезисов Антарес был в сознании и скрывался?
Поллукс прищурился и продолжил путь, горделиво выпрямив спину.
Вряд ли он все это время пробыл в полноценном сознательном состоянии. И вообще, я его не осуждаю. Быть частью Армии Света тяжелое бремя. Сражайся, подыхай в грязи! Снова, и снова, и снова, пока твое хранилище эфира не иссякнет. И ведь никто не скажет спасибо за верную службу и не спросит: а хочешь ли ты вообще сражаться? Может, кто-то пацифист?
Ты, что ли, пацифист? буркнул я, следуя за ним.
Когда никто не переходит мне дорогу, то более чем.
Но что Верховный делал на Земле?
Откуда мне знать? Он не сказал. Может, решил пожить тут, не мое это дело.
А с чего он вообще тебе доверился? Репутация у тебя, как бы помягче сказать Отвратительная.
Заоблачник саркастично рассмеялся.
Может, я ему нравлюсь? А возможно, общее прошлое пробудило в нем старую веру. Кто знает, что там у расколотого на уме, а я бы и сам себе не доверился.
Вы были знакомы до всего этого? Самый почитаемый светлый и контрабандист?
Поверь, было бы время, и я бы рассказал с пару десятков историй с непосредственным участием Антареса из времен до его правления, о которых наш добропорядочный Верховный наверняка хотел бы забыть и еще заплатил бы мне, чтобы я стер воспоминания о них из своей души, хмыкнул он. Тем не менее, может, ты хотя бы теперь скажешь, что с тем осколком, который я охранял? Мне станет немного легче на душе.
Переборов некоторые сомнения, я все же решил, что теперь можно вскрыть и другие карты, потому рассказал Поллуксу о своих злоключениях. Как только я договорил о Лэстраде, он с презрением поморщился.
Не удивлен, что вы ей доверились. Приземленные крайне отсталый и глупый вид.
Может, потому я и веду сейчас с тобой дело, поморщился я. Ты б собственную мать продал.
Насчет матери вполне возможно. Но я не враг Антаресу. Другим может быть, но он единственный, кто действительно знал, что делает, и вел Вселенную хоть к какой-то стабильности. Перечить его воле не намерен.
И ты совсем не хотел продавать его осколок? скептично спросил я.
Поллукс подвел меня к новой двери, оказавшейся сплошной стеной. Он приложил руку к начертанной на ней манипуляции, и та вспыхнула.
Я подпольный торговец, а не разрушитель Вселенной, грубо ответил эквилибрум, когда стена начала растворяться пылью. Если бы я продал кому-нибудь Антареса, то, возможно, через некоторое время мне и торговать было бы не с кем.
Мы вышли на обзорную площадку. Внизу находилось гигантское помещение, заставленное огромными ящиками, помеченными светящейся эмблемой предприятия черная планета в сияющем ореоле, у которого сильно выделялся один длинный луч.
Что в них? Я кивнул на ящики.
Это строго конфиденциально, холодно ответил заоблачник, ведя меня дальше по площадке. Но Магистрат Света точно кинул бы меня в Червоточину за содержимое пары-тройки контейнеров с этого этажа.
А та орнега? Она точно здесь? Тебе придется выдать мне ее. Я решительно поймал его взгляд. Она нужна мне и Антаресу. Она поможет вернуть его к жизни.
Орнега? в его тоне проскочило негодование. Это бестолковая раса, разве что приземленных по силе переплюнула! И именно эта предательница знала что-то об Антаресе?
Она и предала тебя, потому что знала о нем.
Казалось, происходящее его крайне уязвляло.
Казалось, происходящее его крайне уязвляло.
Меня не покидает одна мысль, протектор. Если Антарес добровольно раздробил себя, то тому была веская причина. На мой взгляд, уж лучше смерть. Когда начинаешь дробить душу, то почти невозможно избежать раскола. Разум тускнеет, оболочка видоизменяется, становится монструмом. Антаресу же каким-то чудом удавалось долгое время сохранять рассудок благодаря силе своего эфира. Но раз он пошел на такой безумный шаг, то зачем ему так внезапно возвращаться? Что послужило толчком для смены курса?
Я даже замедлился. И действительно: с чего мне вдруг пришло в голову, что Антарес хочет вновь собрать себя воедино?
Он нужен всем нам, коротко, но уверенно ответил я. Нужен Свету и Вселенной.
Поллукс смерил меня проницательным взором, под которым я почувствовал себя неуютно.
Я с недоверием отношусь к тому, что какая-то орнега и уж тем более приземленный смогли отыскать разум Верховного, бросил он. Но раз Антарес хочет того, я отпущу ее. Лишь бы все побыстрее закончилось, чтобы я смог убраться с этой грязной планеты и больше ни о чем не беспокоиться.
Мне не нравились двери, встречающиеся на пути, тяжелые, будто непробиваемые, с маленьким стеклянным окошком для наблюдения.
Тут возле одной из них появились несколько фигур в черно-коричневой форме. Два красноглазых планетара. А еще звезда. Нижнюю часть лица скрывал воротник, но я все равно узнал ее. Завидев меня, она гневно вытаращилась.
Что ты здесь делаешь?! прорычала Тараре.
Поллукс взмахом руки призвал ее к спокойствию. Стражники вытянулись. Тараре покосилась на заживающее увечье Поллукса.
Луц, откуда это у вас? оторопела она.
Последствия дипломатии, ответил он и кивнул на дверь. Мне нужно, чтобы вы освободили ее.
Предательницу? Тараре снова округлила глаза. Но это невозможно!
Зрачки Поллукса полыхнули.
Ты снова вздумала мне перечить, Тараре? Я предупреждал тебя на этот счет! Еще одно неповиновение и Червоточина покажется тебе сказочным местом! Если я сказал, что пленница должна быть освобождена, то приказ обязан выполняться беспрекословно и немедленно, иначе ты последуешь за остальными нарушителями субординации.
Во взоре звезды отразился неподдельный трепет, но она все равно сомневалась, переминаясь с ноги на ногу.
Да, я все понимаю, но это сложно вы же
Я что? с раздражением осведомился он.
Она собрала свое разбитое мужество и отточенно выдала, словно отчет:
После отлова преступницы вы приказали подвергнуть ее допросу, что мы и сделали. Вы и сами принимали в этом непосредственное участие. Нужная нам информация была получена. Вы сказали, что протектор расколется насчет остального гораздо быстрее, чем орнега. По плану мы должны были подвергнуть ее манипуляции Обливиона, как только он, она указала на меня, окажется у вас в руках.
Я похолодел. Затаив дыхание, оглянулся на Поллукса и увидел, что тот не может выдавить и слова то ли от удивления, то ли от злобы. Спустя несколько секунд он сдавленно спросил:
И вы уже успели выполнить манипуляцию, да?
Протектор появился в пределах «Белого луча». Мы поступили согласно протоколу. Вы сами постоянно напоминаете, что он должен выполняться без задержек. Процесс запущен.
Поллукс стиснул челюсти, явно силясь не распалиться. Он указал на дверь и приказал:
Открывайте. Но, как только стражники замешкались, рявкнул: Сейчас же!
Сердце стучало в горле. Чувства наслаивались одно на другое, я не мог поверить в происходящее. Одна часть меня хотела броситься на стражей и прожечь их светозарным огнем, но другая желала кинуться в камеру и посмотреть в лицо той, что сопровождала меня в поисках Антареса. И оба этих чувства принадлежали исключительно мне Верховный лишь наблюдал за происходящим из-за своей безмолвной перегородки.
Внутри помещения стояла непроглядная темнота, но стоило мне сделать шаг, как на потолке загорелся фонарь-солнце, озарив неприятного вида комнату. Лицо обдало холодом. В самом мрачном углу помещения находилась жесткая лежанка, состоявшая из единого каменного блока. Там виднелось тело съежившееся, худое. Неподвижное.
Я медленно приблизился. Дрожащей рукой коснулся плеча орнега и повернул ее к себе.
Не думал, что так выйдет, глухо произнес Поллукс. Ей осталось немного. Может, один оборот Терры, может, два.