Время застыло, я даже чувствовал, как в воздухе замерла пыль. Внутри все перевернулось и полетело в пустоту. Все решилось. Пять знаков против одного.
Паскаль было успокоился, но тут ворота с шумом распахнулись.
Так, а ну закрывайте этот цирк уродцев, донеслось оттуда.
В том юноше было около двух метров. Худощавый, но широкоплечий. Он выглядел как идеал опрятности и интеллигентности все выглажено, ни грязи, ни складок, будто собрался на светский раут. Светлые, слегка золотистые волосы уложены в безукоризненно гладкую прическу. Подбородок выдвинут вперед, глаза быстрые, а угловатое лицо подвижное и хитрое. Проще говоря, высокомерный и самоуверенный педант.
Ты? Паскаль исподлобья поглядел на вошедшего. Простым знакам запрещено быть здесь. Это заседание для Тринадцати, а уж никак не для протектора под созвездием Волка.
Да вы и без меня нарушаете парочку серьезных законов, друзья, кисло отозвался блондин, быстро вскочив на помост. Одним больше одним меньше. Гулять так гулять!
Дан, немедленно покинь Зал Тринадцати.
Тот встал за свободную трибуну, на которой тут же вспыхнул незнакомый мне символ, напоминавший клык, и льстиво положил руку на сердце.
Не мне тыкать законами, о великий и справедливый Смотритель, вкрадчиво заговорил он, выжимая самую обаятельную улыбку. Но, как все мы знаем, протектор со знаком Стрельца давно почил, а новый пока не найден. А в таких случаях право говорить от имени отсутствующего Высшего дается самому надежному и квалифицированному протектору со скамьи запасных. А я тут квалифицированнее всех вас вместе взятых. После чего хвастливо сообщил Паскалю: Вообще я умный и недооцененный. И выше тебя. И одеваюсь лучше, пенечек.
Даже если бы ты остался последним протектором из простых знаков, я все равно не дал бы тебе этого права, прошипел тот.
Зато я могу предоставить такую привилегию, донеслось из открытых ворот.
Все протекторы разом вытянулись, увидев новоприбывшую. Каблуки сапог громко стучали о каменные плиты. Я не помнил эту женщину. Совсем. Но она была прекрасна. Форма Армии Света сидела на ней как влитая. Фасон одежды отличался от протекторской: казался утонченнее и богаче. Серебристый плащ лежал на левом плече, а на поясе висел клинок. Вьющиеся локоны имели странный бледно-голубой оттенок. Светлая, почти белая кожа, четко очерченные скулы и решительные серебристые глаза. Они блестели точно металл. Такой цвет принадлежал только одним существам во Вселенной.
Паскаль резко переменился в лице.
Мемора, тебе также нельзя здесь находиться. Он старался говорить учтиво, но сквозивший в голосе яд все портил. Хоть ты и звезда, посланная Люксорусом наблюдать за Землей от лица Верховной Света, но вмешиваться в собрания Тринадцати не имеешь права.
Тринадцати? фыркнул Дан. Ох да, прости, я забыл, что математика для тебя непосильна. Раз уж мы заговорили о правилах, то начнем с того, что решение о казни и любых подобных развлечениях должны выносить все Высшие протекторы. Полным составом. Или хотя бы почти полным. Но вот что-то я не вижу ни Павла, ни Коула, ни Рамоны. Неужели спрятались? поинтересовался он, заглядывая за пустые трибуны.
Это правило можно обойти, когда наши жизни под угрозой, не уступал Паскаль.
И кто же твоей душонке угрожает? Дан указал на меня. Он? Ты смеешься? Дай этому задохлику кинжал, и он сам же об него и убьется, споткнувшись о камень!
У Паскаля дернулось веко.
Не желаю слушать. Убирайся.
Он никуда не пойдет, спокойно, но твердо заявила звезда, поравнявшись со мной. Хоть я и не могу вмешиваться в решения Тринадцати, но все остальное в моих полномочиях. Я также имею право назначить простого протектора на место ненайденного высшего, поэтому и выбрала Волка. Он вовремя оповестил меня о происходящем, чего вы, кстати, сделать не удосужились. Мне думалось, что важной задачей протекторов является сохранение жизней собратьев. Вас всего сотня на орды сплитов, не считая приземленных-адъютов, конечно. Что изменилось?
Покажи нам еще раз. Скорпион, сощурившись, обернулся к Саре.
Девушка со своего места создала большую круглую проекцию с записью памяти, которая зависла неподалеку от меня. То было ее прошлое, показанное от первого лица. Глаза зеркало души, а значит, и воспоминаний.
Я была на вызове, пояснила Сара своим лишенным интонаций голосом. И никак не ожидала столкнуться с подобным.
Я была на вызове, пояснила Сара своим лишенным интонаций голосом. И никак не ожидала столкнуться с подобным.
Проекция была почти черной, но я различил дорогу и яркие фонари. На тротуаре лежала тлеющая костяная маска сплита и остатки темной гнили. Полыхнул серебряный свет, и ошметки Тьмы исчезли, но затем раздался болезненный вой, от которого стало не по себе. Резкий поворот вправо. Черный силуэт стремительно отделился от тени и побежал прямо к Саре. Та отпрыгнула, выставив перед собой меч. Существо увернулось от удара и застыло на том месте, где недавно разложился сплит. Сара выжидала, а тварь с характерным булькающим звуком медленно вышла на свет.
Казалось, земля подо мной сотряслась. Я похолодел.
Не может быть.
Это был я. Именно моя оболочка вышла под свет фонаря. Из-под синей формы сочилась темная гниль, лицо отвратительно исказилось из-за проступающей костяной маски, рвущей кожу. Я невольно коснулся собственной щеки, не в силах поверить, что та яростная тварь, вновь бросившаяся на Сару, была мной. Девушка отразила атаку и посмотрела в мое изуродованное лицо.
Подавив тошноту, я заставил себя взглянуть в маслянисто-черные глаза. Бездумные, злые и голодные. Там не было и намека на душу. Сара устремила меч в живот чудища, которое когда-то было мной.
Неожиданно вспыхнуло белое свечение. Оно затмило все вокруг, а затем потухло, и я растворился в воздухе.
Шар исчез, и Паскаль надменно посмотрел на меня.
Теперь вспомнил?
Я не находил слов. В горле застрял ком. Внутри что-то рухнуло, и я отчаянно пытался собрать осколки.
Мемора решительно закачала головой.
Сейчас Максимус разумен. И я запрещаю казнить его на основании отсутствия на суде полного состава Тринадцати.
Паскаль сердито ударил кулаком о камень трибуны.
Он может убить нас всех! Тьма не излечивается! Эта тварь лжива и обманчива и только выжидает, чтобы напасть!
Дан утомленно прикрыл глаза ладонью.
Всепроникающий Свет, как ты естественный отбор-то прошел?..
Месяц за Полярным кругом. Паскаль бесстрастно обернулся к нему. Через шесть часов немедленно отправляешься в ссылку без возвращений в Соларум и послаблений следующих Смотрителей. Если ослушаешься, тебя лишат десяти лет воспоминаний.
На север? удивился Дан. Но я там помру со скуки!
Очень надеюсь. Скажи спасибо, что я отправляю тебя не в горячую точку. Паскаль вернулся к Меморе и задумчиво нахмурил лоб. Ладно, так значит, казнить его ради нашей же безопасности нельзя.
Нет, подтвердила звезда и впервые взглянула мне в глаза. На сердце тут же потеплело. Но и отвернуться от случившегося мы не можем. Естественно, его будут держать под стражей, но, пока вы не соберете полный круг Тринадцати, все силы будут брошены на то, чтобы понять, что же с ним произошло и как все исправить.
Так, может, пока проведем обнуление? предложила Ламия. Если это не поможет, то хотя бы обезопасит нас.
Почти всех охватило замешательство.
Вряд ли мы его спасем. В нем по какой-то причине не видно ни светлого, ни темного эфира. Это необычно. Он будто то ли защищен, то ли, что невозможно, пуст. Но я уверена, проведя тесты, мы сможем понять причину этой аномалии. Если сделаем обнуление памяти, то эфиры могут вернуться в норму. Обычно сплитам это не помогает, но раз Максимус разумен, то крохотный шанс есть. Почему бы не воспользоваться им, а не рубить сплеча?
Это звучало как разумное решение, и я почти воспрянул духом, но Дан потрясенно воскликнул:
Не смейте! Нет, проводить эту процедуру нельзя ни в коем случае! Она обновляет не только эфир, но и всю душу. Вы сотрете не просто его воспоминания, но и саму личность. Человек без прошлого, оно вам надо?
Лицо Меморы исказилось. Она хмуро оглядела меня.
На такое пойти мы тоже не можем.
Но, как верно подмечено, ты не можешь вмешиваться в решения Тринадцати, заявил Паскаль. Это не казнь, хватит и половины Высших. А благодаря твоему посланнику нас уж точно больше половины, так что все законно.
Я ничего не вспомню? через силу выдавил я. В ушах нарастал звон. Перестану быть собой?
Но зато не умрешь. Он развел руками. По крайней мере сейчас. Мы подождем, когда соберутся все Тринадцать, и проведем повторный суд. А пока сделаем все возможное, чтобы до того момента обезопасить других.
Память. Мысли. Крупицы, из которых состояла личность. Я видел это воочию и понимал, что нет ничего хуже, чем потерять все в одночасье.