Я прошла в гардеробную, откуда, как мне показалось, и доносился шум. Включив свет, я увидела хвост и всю заднюю часть Шеймуса; его голова была опущена в кучу моих ботинок.
Он закопался в нее по уши, потом вынырнул с чем-то в зубах и обернулся на меня. Его глаза расширились, он сорвался с места и помчался мимо меня в спальню.
Держи его! крикнула я Крису, который тем временем уже тоже успел вылезти из ванны.
Крис последовал за мной в коридор.
Что случилось?
Не знаю! Надеюсь, что он не крысу там поймал.
Мы подошли к двери спальни и включили свет. Шеймус свернулся калачиком на своей лежанке вокруг половины буханки заварного хлеба, в то время как другая половина по-прежнему распирала его живот. Видимо, он не успел его доесть и запрятал. По мере нашего приближения Шеймус продолжал жевать хлеб, стараясь проглотить как можно больше. Крис подошел быстрее меня, но Шеймус зарычал на него: Не приближайся, Кормилец, это мое! Крис загнал Шеймуса на подстилке в угол и потянулся за хлебом у него в пасти. Шеймус еще крепче сжал челюсти вокруг своей добычи и оскалил зубы. Крис обернулся на меня, тараща глаза.
Ах, да, не большой любитель собак. Крис был совсем голым, а Шеймус угрожающе рычал, загнанный в угол, неудивительно, что Крис заколебался. Я даже немного удивилась, что он вообще осмелился подойти так близко.
Крис снова повернулся к Шеймусу и твердо проговорил:
Шеймус, нельзя!
Пес притих, и в этот миг я полностью разделяла его чувства смесь тревоги и уважения. Каким-то чудом Крису удалось вытащить оставшийся хлеб из пасти разозленной собаки. Шеймус не огрызался и не рычал он был набит хлебом под завязку, так что сил на сопротивление у него не было.
Ого! Я впечатлена! Видишь, в плане собак у тебя еще не все потеряно.
Не уверен, что это можно назвать собакой. Больше похоже на реинкарнацию какого-нибудь диктатора из страны третьего мира!
Может быть. Но выглядит миленько.
Шеймус забил хвостом по своей подстилке. Его карие глаза, глядящие прямо в душу, говорили о том, что он уже простил нам все несправедливости по отношению к нему.
В том-то все и дело, что он такой миленький. Подходит на роль главаря революции.
На следующее утро Шеймус проснулся голодным, как и всегда. Тем не менее в этот раз мы уменьшили его порцию. Крис заставил Шеймуса сидеть и смиренно ждать свою еду, пока я, затаив дыхание, наблюдала за этим со стороны.
Так в нашем доме появлялись новые правила, к которым нужно было привыкать. Нас стало трое, и это уже больше походило на настоящую семью.
Глава 3
Семейный выход в свет
Я не люблю Рождество. Более того, я ненавижу декабрь целиком (а еще терпеть не могу шоколад и спа-процедуры; однажды мой знакомый сказал Крису «Счастливчик! Живешь, как в сказке»). Могу припомнить только одно Рождество, когда я чувствовала себя по-настоящему счастливой. Когда мне было шесть лет, родители подарили мне на этот праздник черного щенка кокапу помесь кокер-спаниеля и пуделя.
Я назвала его Попрыгунчик или, сокращенно, Прыгунчик, после того, как увидела, что он бегает по нашему дому и опрокидывает стаканчики от коктейлей, которые мои родители и их друзья оставили на полу у своих стульев. Вскоре после того Рождества родители развелись, и этот праздник превратился в нескончаемые споры кто, где и с кем будет отмечать. Когда мама с папой вновь сошлись, возникла идея разнообразить традиции и пригласить на Рождество в гости далеких родственников. В итоге мы с братьями и сестрами проводили большую часть рождественских праздников, кочуя из одного дома в другой. Доходило до того, что несколько раз на рождественский ужин я ела фастфуд.
Когда дети подросли, все это к сожалению или к счастью закончилось. Потом в один из декабрей, когда я еще училась в юридической школе, Попрыгунчик умер. Несколько лет спустя 1 декабря мой брат Джей попал в аварию на своем мотоцикле, и мы не знали, удастся ли ему выжить. Он неделю находился в коме, а потом еще несколько недель провел в реанимации на интенсивной терапии, после чего его перевели в реабилитационный центр. Вся семья провела Рождество у его больничной койки. Джей выжил. С тридцатисантиметровым шрамом на груди, болтами и гайками в теле и без каких-либо воспоминаний о той страшной аварии. Потом, спустя несколько лет, жена моего отца Фэй умерла от аневризмы головного мозга. Это случилось 23 декабря. Она была у себя на кухне и выпекала рождественское печенье. Похороны состоялись в день ее рождения, 29 декабря. На следующий год у моей невестки Дженнифер 14 декабря от рака скончалась мать; похороны состоялись 23 декабря. А через год после этого мой отчим Тед потерял обоих родителей в период между Днем благодарения и Рождеством, то есть тоже в декабре. Поэтому у меня нет оснований любить Рождество и вообще декабрь.