Говорят, военный, ты совсем приборзел? улыбается Молгунов.
Почему?
А ты сам не знаешь? удивленно поднимает брови Молгунов.
Кручу головой.
Ты чё, сука, ремень спиздил? шипит Тыхтамышев.
Молчу.
Хули тут говорить? Аргумент, что я спиздил своё их не устроит.
Считай в кредит взял. Молгунов улыбается. -Будешь деньгами отдавать или отрабатывать?
Я не отвечаю.
Чё молчишь? Как выебываться, так ты можешь, как отвечать, ты молчишь.
Отец громко рыгает.
Ты, сука, мне подножку подставил. -ревёт он, звериными глазами глядя на меня.
Так ты у нас залупистый? будто даже радуется этому Молгунов.
Нет.
Как нет? говорит Фаха и резко идёт ко мне.
Тебе говорили, садись за наши столы, а ты делал вид, что не слышишь.
Он подошел вплотную.
Я съежился, но удара не последовало.
Полтора!
Сгибаю ноги в полу-приседе.
Значит, ты утверждаешь, что у тебя всё в порядке с дисциплиной? -спрашивает мл. сержант Г. Киваю.
Вот, завтра и увидим. Будешь делать всё, что скажем. Если не будет косяков-может быть тебя простим, но учти, тебе придется постараться. Завтра не заставляй нас искать тебя, сразу после завтрака подходи.
Понял? добавляет Молгунов, видя моё молчание.
Киваю, тяжело дыша, чувствуя, как наливаются тяжестью ноги, которые и так болели после кача прошлых ночей.
Тогда иди.
Стой! Дедов, шатаясь подходит ко мне. Стой смирно.
Он подпрыгивает и в воздухе ногой пытается ударить меня в грудь, но лишь смазано попадает в плечо и мешком падает на пол.
Все гогочут, кроме меня, Влада и Отца, что пьяно смотрел куда-то в пустоту.
Нужно сначала научиться балансом управлять. снисходительно улыбается лежащему на полу Дедову Фахылов. -А вообще эти прыжки, вертухи-показуха. Удар с места в устойчивой поступи всегда сильнее и опаснее.
Дедов, встаёт, потирая копчик.
Стой смирно! орёт он мне. -Ща вертуху попробую!
Он сгибает ноги, будто собирается прыгнуть, делает кривой разворот и бросает по дуге в меня прямую ногу. Теряет равновесие на пол пути и снова падает мне под ноги.
Молгунов, мл. сержант Г, Тыхтамышев гогочут.
Отец мрачно пьяно смотрит на меня, не моргая.
Вас всех пидарасов ебать надо.-говорит он не понятно кому.
Дедов встает.
Заебал иди от сюда. он разворачивает меня и отвешивает поджопник.
Выхожу из сушилки с мыслью, что лучше получить вертуху в голову, чем пинок под хвост.
Захожу в темный кубарь.
В конце, между шконок, узкоглазые кого-то прессуют.
Слышу шлепки, стоны. Залезаю на шконку.
Заходит Влад, будит Точилкина и ведёт его в сушилку.
Я засыпаю, мечтая не проснуться.
23-го нет никаких построений.
Дежурный офицер дрыхнет, ушёл или вообще умер, мы не знаем.
С самого утра в конце кубрика Дедов, Молгунов и Тыхтамышев, сдвинув табуретки, организовывают стол «для своих», полный водки и простейшей закуски.
Перед завтраком Чепчик подходит ко мне.
N-ов, дай телефон позвонить, а то я свой сдал ротному, чтобы не отжали.
У меня нет.
Знаю, что есть. Ну дай, хочу маму услышать, праздник же.
Хуй с тобой, только никому не отдавай.
Протягиваю ему тяжёлый кнопочный телефон.
После завтрака Чепчик вылавливает меня.
Слушай, ты извини
Что? я уже примерно понимаю, что случилось.
Ко мне Алиев подошёл, спалил трубу, спросил чей это телефон. Я, чтобы он отъебался, сказал, что эта мобила старослужащего, он сказал мне позвать этого «старослужащего» в сушилку и забрал трубу. Он ждёт.
Я медленно закрываю глаза, сдерживая порыв уебать Чепчику.
Блять, удружил. Сука, нахуя я с тобой связался.
Ну извини.
Да что мне твоё извини? Мне сейчас надо разгребать твою тупость, а тебе похуй.
Чепчик молчит.
Идём.
Заходим в сушилку.
Алиев стоит с моим телефоном в руках.
Рядом Джамбеков, Исламов и Мамедов.
N-ов.-тихо говорит Алиев. Тут говорят, что ты старослужащий?
Смотрю ещё раз на Чепчика.
Иди от сюда.-говорю я.
Тот даже рад сбежать и быстро покидает сушилку, хлопнув дверью.
Мне страшно. Вспоминаю, как он избивал Зайцева Жестко, беспощадно.
Они молча на меня смотрят. Делаю вдох, медленный выдох.
Слушай, Али. Я ему дал телефон, чтобы он позвонил семье. Я не просил говорить, что эта труба принадлежит старослужащему. Мой косяк лишь в том, что я доверился не тому человеку. В твоей власти избить меня за это или нет, я это понимаю. Потому, решать тебе.
Я смотрю Али в глаза. Я готов, что меня сейчас будут калечить, унижать или требовать выкуп за телефон.
Алиев около минуты смотрит молча на меня. Вдруг, он, ухмыляется и подходит ко мне вплотную, сует мне в руку мобилу.
Чтобы больше такого не было.-и выходит из сушилки.
Покидаю её и я, чувствуя на себе недовольные взгляды Джамбекова, Исламова и Мамедова.
Весь этаж наполняется хаосом и ужасом.
Шагая по коридору, отовсюду слышны крики, звуки ударов, стоны.
Ко мне постоянно подскакивают сослуживцы моего призыва и просят, кто деньги, кто сигареты, которые им надо достать в течение часа.
Я стараюсь не попадаться на глаза нежелательным личностям, особенно тем, с которыми был ночной разговор в сушилке.
Моя маскировка проста не засиживаюсь на месте больше двадцати минут, а во время перемещений делаю озадаченное лицо и быстрый шаг, будто уже нагружен кем-то и спешу это выполнить. Достаточно долго, почти до обеда, эта маскировка канала, пока не
Захожу в бытовку. Созваниваюсь с Хлопушкой.
Разговор не клеится. Я не хочу говорить о себе, потому что кроме дерьма рассказать нечего, но и слушать о её делах не хочу, так как это причиняет мне боль. Пленному тяжело знать, что есть другая жизнь. В процессе ругани она называет меня по фамилии.
Что N-ов? ору я в трубку и тут в сушилку влетает дневальный.
О, N-ов! Вот ты где! Тебя там ждут! В конце первого кубрика.
Я тяжело вздыхаю.
Ну вот началось.
Что началось? спрашивает Хлопушка.
Лучше тебе не знать. Давай пока, не знаю когда выйду на связь и выйду или вообще.-кладу трубку.
Иду с дневальным к кубрику.
Вот! Привел! услужливо заявил он Молгунову, пьяно-расслабленно лежащему на шконке. -Молодец, пиздуй. -отмахивается он.
Дневальный уходит.
Я стою и жду.
Молгунов будто не замечает меня. Берёт с табуретки стакан водки, выпивает.
Ништяк, да, Илюха?-спрашивает он.
Ага. откуда-то сзади голос Бритнева.
Смотрю влево на соседний ряд шконок. Там пируют «восточные», между ними Отец.
Ебать их будем. Да, эй, шлюха? -Отец громко спрашивает.
Да-слышу чей-то тихий дрожащий голос из-под шконки и у меня бегут мурашки по телу.
N-ов. Ты значит решил хуй на нас положить? Молгунов, наконец обращается ко мне.
Нет. Просто у меня дела были после завтрака.
Он зевает, садится на шконке.
Нагнись, кое-что скажу тебе.
Нагибаюсь, прекрасно понимая, что будет подстава. Молгунов резко бьёт мне кулаком в пах, хватает меня за голову и три раза бьёт лбом о угол тумбочки. Отшагиваю, прижимаю ладонь ко лбу и чувствую, как меж пальцев течет что-то тёплое.
Сел, нахуй! говорит он мне.
Сажусь на табуретку, рядом со шконкой, на которой развалился Бритнев.
Залупистый ты, я это чувствую. улыбается Молгунов.
-Что-то крови много. говорю я, чувствуя, как капли стекают уже на глаза. Надо бы умыться, а то испачкаю
Пошел на хуй! орёт резко сбоку Бритнев и бьёт меня ногой в голову.
Он садится на шконке, хватает меня, стаскивает с табуретки и прижимает к боковине шконаря.
Вы, суки, вообще ахуели! обдаёт перегаром меня он, глядя абсолютно мертвыми глазами.
-Э..не
-Думаешь вам хуево? Вы даже не знаете, что с нами тут было! Вы щенки и слабаки, только ныть можете, суки, ненавижу вас!!!
На последних словах Бритнев принимается вколачивать мне в грудь тяжёлые удары. Снова и снова, пятый, десятый. Бритнев бьёт исступленно, как обезумевший. Я ощущаю, как грудь моя горит, но одновременно, чувствую, что вот-вот не выдержу и врежу ему по морде. Просто врежу так, чтобы изуродовать его пьяное деградированное от водки и злобы лицо, я почти на грани
Ещё два удара в грудь. Я почти не выдерживаю, но тут он резко переводит на хук в челюсть и от удара я слетаю с кровати, слыша только свист в ушах.
Пытаюсь встать, но получаю удар ногой по лицу.
-Иди от сюда на хуй! орёт Бритнев.
Встаю, выхожу из кубрика. Иду в туалет.
Прохожу по коридору мимо сослуживцев и они смотрят на меня глазами, полными ужаса.
Все моё лицо залито кровью из рассечения, а я сам улыбаюсь, дабы не проронить лица, хотя в душе, мягко говоря кошки скребут.
-Ебать, они нас убивают. слышу чей-то отдалённо знакомый голос.
Захожу в туалет, смотрю на своё окровавленное лицо.
-Это тебя кто? слышу сзади голос Алиева.