Чем занимался утром?
Митч находит мой взгляд.
Помогал отцу.
С чем, если не секрет?
Он снова поджимает губы, на этот раз складывается впечатление, будто обдумывает будущий ответ.
У него брокерская компания, Одри, лаконично отвечает Митч. Я помогал со сделкой.
Ты вроде его заместителя?
Можно сказать и так. Если сейчас залезешь в мою машину, то на соседнем кресле увидишь рубашку и брюки, которые я сменил прямо в салоне, чтобы не приходить к тебе при параде без белого коня.
Я сдержанно улыбаюсь.
Ты из тех парней, кто состоит в кругу важных шишек с кислыми минами на лице, посещает крупные чопорные мероприятия, вроде благотворительности и всё в этом роде? А как же учёба?
Митч насмешливо смотрит на меня.
Ты заинтересовалась моим возрастом на третьем свидании?
Это второе, исправляю его.
Бар тоже считается.
Не-а, смеюсь я.
Мне двадцать три, Одри.
Моя челюсть готова отвалиться, как и глаза, желающие вывалиться из орбит.
Уверен?
Да, если в паспорте правильная дата рождения.
Тебе нравится это? Митч смотрит на меня с толикой замешательства, и я спрашиваю развёрнуто: Тем, чем занимаешься? Тебя не принуждают? Знаешь, обычно вы с рождения с золотой ложкой в зубах и внушительными цифрами на банковском счёте, должны продолжать семейное дело.
Нет, мне нравится быть в деле. Я не чувствую обязанность.
А твоя мама?
Она в роли идеальной жены, поддерживает имидж, занимается домом. Я не живу с родителями.
И они не против, чтобы ты общался с простолюдинками?
Митч закидывает голову назад и звонко смеётся, прокладывая путь в Ист-Ривер-Парк. Мы следуем под висячим величественным мостом Уильямсберг, соединяющим два острова Манхэттен и Бруклин. Тот самый мост, который все знают по фотографиям.
Я жадно поедаю глазами окружающую природу.
Шум автомобилей смешивается с морским. Вглядываюсь в солнечные блики на воде пролива Ист-Ривер и улыбаюсь себе. Невероятно, что я тут, да ещё и в компании потрясающего парня.
Это всё стереотипы, Одри, говорит Митч, вырывая меня из любования.
Я отвожу взгляд от воды и фокусирую на лице собеседника.
О том, что ты пользуешься только золотыми столовыми приборами?
Он весело улыбается.
Это тоже.
То есть, как только на тесте твоя мама увидела две полоски, тебе не начали искать равную партию?
Не могу утверждать, но, если она и существует, то не видел. Чем занимаются твои родители?
Папа любит копаться в машинах. Ему бы открыть свою мастерскую, а мама учитель.
Значит, в детстве дразнили, что твоя мама преподаёт, а все твои прогулы уже были известны с первой секунды?
Я училась в другой школе, не скрывая облегчения, сообщаю я. Трэв был её учеником.
В ту же секунду хочется найти кляп и заткнуть им рот. Но, к сожалению, сказанное невозможно забрать. Мне бы очень хотелось.
Трэв? спустя несколько секунд, Митч складывает два плюс два. Да, точно, он одолжил твою тетрадь.
Я сжимаю зубы, но скрип всё равно невозможно подавить, как и гнев, расползающийся по венам.
Моя тетрадь.
Проклятие!
Это будет один из худших дней, когда Трэв откроет её. Или уже открыл.
Я пожалею, что родилась на свет. Во-первых, самостоятельно. Во-вторых, потому что Трэвис будет напоминать об этом весь остаток счастливой жизни. Хотя, какая счастливая жизнь? Она оборвалась с того самого момента, как только позвонила Лав и сказала, кто пришёл. Я заделалась в спринтеры и бежала так быстро, как только могла.
Дьявол, теперь не могу расслабиться. Это заслуга Кросса.
Похоже, ты злишься. Тяжёлый день?
Туман ярости рассеивается.
Я нахожу его карие глаза и широко улыбаюсь.
Один из лучших дней моей жизни.
Поверить не могу, что совсем недавно испытывала совершенно иные чувства, мысли. Что могу сказать, подсунуть дерьмо Трэвису (хоть он и заслуживает), как оргазм. Всепоглощающе. Сладко. Приятно. Меня буквально захватывает буря эмоций от того, что придумала фантазия. Я скучаю по опасности, а Трэвис единственный, кто может дать подобное чувство, где балансируешь между жизнью и смертью.
Минуту назад ты была другой.
Я жму плечами.
Месть приятная штука. Он подгадил мне я отвечу взаимностью. Трэвис очень любит свою машину. Очень это преуменьшение.
Он может подать иск, если разукрасишь её баллончиком.
Он может подать иск, если разукрасишь её баллончиком.
Не подаст, и разукрасить её баллончиком было бы слишком предсказуемо. Сегодня его ждёт насыщенный беспрерывным сексом вечер.
Митч коротко улыбается.
За что, Одри?
Этот вопрос стирает улыбку с моего лица, а сладкое предвкушение сменяется горечью.
Он портит мне жизнь, всё, что могу ответить.
Не потеряйся в этом.
У меня всё под контролем.
И это самая большая в мире ложь.
Контроль очень далёк, когда дело касается меня, Трэва и нашей обоюдной войны.
Ещё некоторое время гуляю с Митчем, стараясь абстрагироваться от мыслей о Трэве. Это как вспышки камер: щелчок перед глазами Митч, щелчок перед глазами Трэвис. В конце концов, всё превращается в знак бесконечности, из которого пытаюсь найти выход.
Мы возвращаемся к кампусу, и я с досадой провожаю взглядом его машину, намереваясь наведаться в ближайший секс-шоп.
По пути возвращается гнев. Теперь ещё злюсь на себя, от чего раздражение поднимается на новый уровень.
Во-первых, я хочу смыть с губ Трэвиса.
Во-вторых, с шеи.
В-третьих, из головы.
Мне нужно как можно больше мыла, а лучше щелочь, чтобы разъело.
Сложно поверить, что когда-то было трудно держать удар, но со временем всё стало намного проще. Жестокость, равнодушие, холод всё это аукнулось. Головокружительно разнести эго Трэва на части. Клянусь, иногда кажется, что слетаю с катушек.
Мне нужно очень много игрушечных членов, ровным тоном произношу я. Почем у говорят об этом, ты смотришь на меня? Все, что у вас есть.
Парень за кассой ударяется о полку и хватается за голову, растирая затылок. Его глаза находят меня и ошарашено пялятся.
Много. Гребаных. Игрушечных. Членов.
Ч-что? запинается он.
Я тычу пальцем в сторону витрины, где небольшие гениталии в виде липучек, брелков, мыла и прочей дребедени. Не знаю, какой сумасшедший будет клеить их куда-то, но у меня есть идейка.
Уже через несколько минут получаю желаемое. Пакетик с сюрпризами скрывается в сумке и скоро станет фантастическим подарком для одного мудака.
Выкуси, Кросс, если думаешь, что я осталась обязанной. Я верну должок в иной форме. Ты будешь пищать от восторга.
Асфальт едва ли не трескается под подошвой ботинок. Весь гнев сгустился и готов вырваться наружу. Мне плевать, что за это может быть, какие наказания и последствия. Именно в данную секунду я ненавижу вселенную за то, что башка Трэвиса не является футбольным мячом, который можно пинать от души до границы с Мексикой.
Я возвращаюсь к университету после шопинга в ближайшем секс-шопе, и нахожу спортивную Камаро на парковке.
Оттенок мокрого асфальта переливается, отражая голубое небо и мрачность её владельца. Трэв готов мыть её языком, и сегодня он в прямом смысле оближет мужские гениталии.
Бросаю сумку на землю и рву пакет с маленькими резиновыми игрушками.
Это моя благодарность, Кросс! цежу себе под нос.
Я слышу смешки за спиной и улыбаюсь, как Чеширский кот, который нагадил в тапки, с особым энтузиазмом расклеивая сюрпризы.
Господи, как я счастлива. Это вроде отдушины. Тот, кто говорит, что месть удел слабых, я скажу, что удел слабых смаковать тряпочку и молчать. Адреналин кипит в крови, приятное головокружение, на языке сахарный вкус мести, а душа пускает петарды. Руки дрожат от переизбытка эмоций. Он думает, что прикрыл, я покажу, что прикрывать нечего. Во мне нет и унции благодарности. Он это начал. Он за это ответит.
Спустя пару минут, любуюсь полянкой членов, расстелившихся на капоте машины Трэвиса с помощью клея и показывают ровно двенадцать часов. Они возбуждены прямо как я.
Какого хрена ты голос, пропитанный яростью, разносится за моей спиной.
Я выпрямляюсь и поворачиваюсь.
Пламя в глазах Трэвиса поджигает пятки, но даже дорожка в ад не заставит меня поддаться страху. Мой позвоночник прямой, бесстрастное выражение на лице и дичайшее желание увидеть, как он рвёт на голове волосы.
Как ты любишь, Кросс, сухо произношу я. Целая полянка.
Тройка парней за его спиной не знают, смеяться или поддержать гнев, поэтому они предпочитают помалкивать. Им же лучше, у меня на всех найдутся подарки.
Брукс, ледяным тоном цедит Трэвис, продолжая расчленять мой труп в своей голове.
Их компанию нагоняет Рэй (что для меня удивительно, он тоже тут?). Ладно-ладно, ещё будет время удивляться и думать.