Бровь невольно взлетела наверх, а рука вниз, неловко палец скользнул по складочкам приоткрывшемся, а глаза ловили все перемены с любопытством до жадности каждой мелочи. Первый раз не шутка. И не поймешь ведь так, что по нраву, и не подскажет, что хочется, потому что еще не знает. Одно только успокаивало первый быстро, а последующие по чуть-чуть отступая от первого, узнавая новые территории. Уж до главного можно было не торопиться, на третьем, а то и четвертом разу своей до конца сделать.
Дорэль хихикнула, совсем успокоившись. Нет, напряжение никуда не ушло, только возросло. Но не было теперь того странного беспокойства, что Аэль тяжело. Оно пропало, оставляя только осознание того, что они стали еще ближе. Но эта ночь только благодарность Великим, которые помогли, не отказались союз скреплять. Спасли жизни дочерей своих и теперь Аэль может на правах второй царицы управлять войсками дурф.
Только сейчас другое. Иное волновало крылатую. Эти ощущения, эмоции как же ей нравились прикосновения любимой, а тело ее чувствительное вздрагивало, а от мест, которые тронула пальчиками Аэль волнами разрасталась буря, словно рябь на водной глади.
Тонкий стан выгибался, когда бескрылая задевала чувствительные зоны, о которых дурфа прежде не подозревала даже. Одной из таких оказалась талия, которую так часто в своих ласках оглаживала баргустка. И далеко не щекотка то была. Дух от такого перехватывало и приходилось крылатой вдыхать воздух с трудом.
Крылатая не стала слишком ярко реагировать на слова баргустки, хотя румянец на щеках обозначился насыщенный, с бледностью кожи играя. Как же ей, наверное, легко было по сравнению с ней ведь Дорэль кроме поцелуев нежных и не знала ничего, а теперь ее чувства, эмоции. Ощущения. Лепесток за лепестком крылатая раскрывалась для любимой и для себя находила нечто новое на не первой тройки десятке прожитых лет.
Не томи
Тихо проговорила дурфа перед тем, как получила новый поцелуй. Особенный. Каких еще не было у них. Да, каждый был особенным, долгожданным. Тело принимало каждую ласку новым изящным движением, которое подчеркивало изгибы, либо тихим звуком, который звучал сквозь сладостный поцелуй.
Реснички затрепетали сильнее. Неожиданно для самой себя в первую очередь царица издала непонятный звук. Стон, что не получилось сдержать вырвался тихо, неловко. Не такой, какие бывали при ранении. Этот шел из глубины. Собирался в груди и комом вырвался в губы возлюбленной. Аэль вздрогнула от этого звука, но спустя миг уже адаптировалась. Значит, было все в порядке и теперь уже не один пальчик, а ладонь накрыла половые губы, скользя по ним, а средний озорствовал, как язычок во рту, сладко сладко скользя, только постепенно наращивая темп и давление.
На щеках невольно возник румянец, но можно ли воспользоваться неопытностью дурфы? Если вдруг испустит ветер или пламя, тогда, тогда быть может, но не сейчас. Аэль оторвалась от губ, опустившись к шее, которую окружил вниманием полет теплых нежных поцелуев. В первый раз кусать не стоит, так и спугнуть пташку можно. Горячее дыхание бередило чувственность, а губы лишь нежность, желанность показывали, то легко, то крепко припадая.
Двумя пальцами Аэль решилась продолжить свои ласки, как бы вытягивая поглаживаниями маленький орган, пока он не стал напряжен максимально. Тогда один отодвинул кожаную складку, оттянул ее, а основной палец ритмично стал проминать головку, доводя дело до конца.
Дурфа прикусила нижнюю нежную губу, пытаясь сдержать очередной стон, но это получалось с переменным успехом, так что все равно срывались томные вздохи и сдавленные постанывания. Разгоряченная плоть увлажнилась от столь активных ласк, а глаза заволокла дымка возбуждения, тугим комом собирающееся внизу живота и так сильно ноющее.
Щеки пылали от осознания того, что Аэль касается ее в подобных местах. Голову отвели чуть в бок, а темные пряди волос немного скрыли лицо смущенной крылатой, чье дыхание совсем сбилось, о чем свидетельствовала тяжело вздымающаяся и опускающаяся грудь.
Сдерживать стоны уже не было никаких сил, ножки согнулись в коленках, а руки крепко сжимали мех, что сегодня лежал на брачном ложе. Мгновения и приятная волна вместе с дрожью прошлась по телу крылатой, которая дугой выгнулась в спинке, но ком не распутался. Казалось, что только сильнее затянулся. Аэль ласково коснулась губами щеки дурфы, позволяя немного прийти в себя, рукой оглаживая формы ее, от ягодиц к поджарым бокам, с них на живот и изгибы талии.
Сдерживать стоны уже не было никаких сил, ножки согнулись в коленках, а руки крепко сжимали мех, что сегодня лежал на брачном ложе. Мгновения и приятная волна вместе с дрожью прошлась по телу крылатой, которая дугой выгнулась в спинке, но ком не распутался. Казалось, что только сильнее затянулся. Аэль ласково коснулась губами щеки дурфы, позволяя немного прийти в себя, рукой оглаживая формы ее, от ягодиц к поджарым бокам, с них на живот и изгибы талии.
Твой самый первый раз. Ммм, тебе все понравилось?
Уточнила баргустка, попытавшись все же заглянуть в глаза. Ориентироваться на тело не плохо, но чувства лучше всего выдают глаза. Баргустка вновь коснулась губами щеки, а потом и виска, отодвинув прядку волос. Теперь тяжесть ощутимо легла на тело, ведь опора уже успевшая устать, подрагивая скользила по волосам воплощению ночного неба, чей запах сейчас напоминал о юности, тех порах, когда после жаркого боя было лучше выпить не крепкий мед, а пропустить между губ этот густой шелк и вдохнуть аромат женщины. Ее вкус.
В горле предательски пересохло и Аэль припала к устам, решив, что перерыв был достаточен. Ладони опустились вниз к ягодицам, разминая их и оглаживая бедра, а потом мимо сосредоточения истомы поднялись вверх до двух спелых плодов, которых еще никто так не касался: нежно, с желанием и вожделением, с опытом и знанием, как не сделать больно, а только сильнее растопить самообладание дурфы.
Дорэль тяжело дышала, чувствуя, как же сильно болят легкие. Но и ощущение приятное, расплывающееся по телу волнами было. Тягучими. Голос Аэль где-то там и он вывел из этого состояния. Поцелуй второй в щеку прочувствовали лучше, чем первый.
Аэль
Тихо начала дурфа, до последнего надеясь не встречаться с этими голубыми глазами, бескрайними небесами из-за смущения, но ответ
Мне понравилось
С перерывом на вдох произнесла крылатая. Поцелуй еще один. Желанный, более страстный. Дорэль и сама стала помогать, руки с меха разместив на спину баргустки, которую стала нежно поглаживать, водя ручками от поясницы к шее и обратно. Соски напряженные побаливали непривычно, ноюще.
Аэль убедилась в положительном результате и полностью избавилась от зажатости. Первый опыт положительный, бояться и зажиматься не будет. И будто в подтверждение мыслям дурфа начала нежно поглаживать, от чего по коже пробежались волнами мурашки. Что там, запрет был логичен для того, чтобы лишить самодеятельности в первый раз.
Аэль улыбнулась, завершив поцелуй нежным прикосновением губ прощальным, потому что путь их лежал к двум напряженным бугоркам со спелыми ягодками. Через тонкую линию шеи, хрупкие плечи, очаровательные впадинки ключиц и по грудным не сильно выступающим мышцам верха к округлостям с огрубевшими кожистыми сосочками, которых даже ладони не касались они гладили ребра, тогда как вокруг да около пальцы делали легкий массаж. Только влажный острый язычок горазд не только колкости и шутки говорить, но и делать приятное. Им по кругу на сближение повела Аэль, прикрыв глаза, задевая кожу верхними резцами и губами, а вот руками стала ощутимее приминать, затем отпускать и легко легко оглаживать, следом повторяя незатейливую сцепку.
Волнующий момент приближался с каждым сантиметром преодоленным, ведь не в планах Аэль отступать. И баргустка точно знала, что делать. Невольно вспомнилось личико дурфы в момент, когда грудничок перепутал грудь ее с грудь хал. Мысленно рыжеволосая улыбнулась, но вместе с тем сама накрыла нежными губами огрубевшую ткань, язычком ублажая прежде чем потянуть внутрь.
Дурфа нехотя приняла расставание с губами баргустки. С этими нежными, любимыми, сочными и такими сладкими. Дорэль чуть сжала плечи Аэль, когда зубками задела она сосок. Волнение до сих пор плавало по телу, уже почувствовав себя полноправным хозяином, да только согнала его страсть. Млело все естество царицы крылатых в руках умелых жены. Избранница сколько же приятного лишь слово это приносило! Но это была лишь одна сторона монеты, была ведь и вторая Но сейчас Дорэль только о прекрасном думалось. Хотя бы сейчас хотя бы на этот раз забыть обо всем. О боли
Комнату заполнили стоны. Крылатая заёрзала, змейкой извиваясь.
Аэль
Дурфа тяжело дышала и хваталась за имя возлюбленной как за спасительную веревку, что еще удерживала сознание здесь и не позволяло отпустить все, включая потоки даров, что вихрились внутри и желали прорвать стены хрупкого сосуда.