Аэль
Дурфа тяжело дышала и хваталась за имя возлюбленной как за спасительную веревку, что еще удерживала сознание здесь и не позволяло отпустить все, включая потоки даров, что вихрились внутри и желали прорвать стены хрупкого сосуда.
Гибкое тело воительницы оказалось недостаточно тяжелым, чтобы удержать эти ловкие, подобные змейке метания, но тело царицы достаточно было быстрым и подвижным, чтобы успевать за ним. Только вот сложно сейчас было и грудь ублажать и руку сдвигать к приглянувшемуся местечку. Так и притянула к себе за талию Аэль тело к телу, жар к жару.
Отдалилась от одного соска да к второму опустилась, губами лаская, язычком да всем ротиком, что побольше младенческого, но и действует иначе, подложив, как подушку, язычок под огрубевшую вишенку и потягивая его. В голове гулял ветер, а жар потихоньку припекал, подступая к коже, по которой все чаще распространялись раскатистые волны.
Всему свой миг. И Аэль оглушенная стонами скользнула ниже, покрывая поцелуями выступающие резко ребра, тугие мышцы, ощутимо напрягающиеся под губами, коготками маленькими, зубцами очерченную талию. Ножки дурфы развели посильнее, а ручками помогли им обнять бедра. Приподняла немного таз супруги Аэль. Подбиралась баргустка к спелому полному нектара бутону, но медленно, как отряды на карте к противнику.
Дорэль. Нежная, милая и неловкая. Как уж тут могли поступить иначе? И скребла волком перспектива причинить слабую боль, да все же оговорено оно было отступать глупо и трусливо. В один миг отгоняя мысли, Аэль опустила дурфу, осторожно коснулась ее ножек, огладив их, да мягко улыбнулась.
Перевернешься? На коленках.
Попросила Аэль, вновь потянувшись к губам прокладывая тропку от пупка выше, между грудей и по шее к устам. Сладко и нежно, без требования, без напора поцелуй лег. Дорэль воздух весь из легких выдохнула. Жарко. Как же душно сейчас было. Настолько, насколько даже при ранении и заражении бесовской кровью не было.
Все, чего желала
Дурфа простонала в очередной раз, почувствовав весь тот жар, что от тела любимой исходил. Все ниже спускалась баргустка, а тело дурфы уже не только мурашками отзывалось, но легкими вздрагиваниями, от чего мышцы напрягались, то там, то здесь, между ножками сжимая баргустку пару раз. Вскоре и просьба поступила, которой отказать не могли, но пока и не понимали, как это быть должно.
Еще более насыщенный румянец лицо дурфы покрыл, вместе с ушами и на шейку перекинулся. Поцелуй спасительным оказался. Нежный. Отвлек он от мыслей, что посетили крылатую, которая представить пыталась то, чего от нее баргустка хочет.
Аэль отдалилась от губ супруги только после еще одного поцелуя нежного, но более короткого. Улыбнулась, видя замешательство дурфы, а потом выбралась из удержания, пощекотав ручками изгибы тела супруги. Своей женщины почти полностью. Оставалась малость.
Баргустка отдалилась и присела, сама потихоньку помогла супруге, намекая. Обошла ведь со спины, приобняла, но потянула вверх, а потом удовлетворенно достроила позу опора всего лишь на ручках и широко расставленных ножках, изгиб талии невольно подчеркнулся, стал виден совсем худой и тонкий животик, округлые ягодицы.
Не бойся, родная. Просто, так ты почувствуешь чуть-чуть иначе.
Раскрыла причину Аэль, теперь взобравшись сверху. Ручкой отвела темные волосы наперед, перекинула через плечо и припала губами к шее чуть ниже затылка. Легкий темный пушок даже привлекал, в него сладко зарылись носом, одну руку пустив к груди, которую будто придерживали, разминая, а второй обвила талию, самыми кончиками пальцев доставая до низа живота, до влажного лона, которое вновь вниманием распаляли. А главное даргски близко каждый участок тела ощущался, упирающаяся грудь, тяжелые вдохи и томные выдохи. Бедра, упирающиеся в ягодицы, держащие опору ножки.
Дорэль чувствовала, как ее щеки начинают пылать так, что скоро и лопнуть от жара этого могут. Неловко она позу приняла ту, которую Аэль принять помогла.
Х-хорошо
Тихо ответила крылатая, чувствуя, как голос предательски дрогнул от волнения и смущения столь сильного. Но стоило расслабиться. А вместе с расслаблением и прочувствовать дурфа жену смогла. Ее близость. Ее сердцебиение Дурфа выгнулась, сильнее ягодицами упираясь со стоном сладостным вместе. Аэль была права и ощущения эти сменились. Обострились, выразительнее стали. Крылатая голову назад откинула, шейку свою изучать позволяя. Аэль ласково тревожила волоски на шее, целовала ее, опустилась к выступающей косточке, уделив и ей внимание.
Кровь приливала иначе. Баргустка это испытала давно и на себе, как привычно чувственная точка начинала пульсировать, а при прикосновении заставляла стонать не слабее влажного язычка и губ. Но сейчас было нечто лучше, иначе. Чувствовать податливые движения, улавливать дрожь и подступаться к потребностям. Даже шалить. Аэль выдохнула на ушко супруги, надавив на клитор, а на желание убежать от ласки прижалась бедрами.
Ты прекрасна.
Шепнула баргустка, язычком обвела от начала до самого кончика ушко. Движения пошли вокруг напряженного кровью конца, за то рука на груди сжала сосок. Будто извиняясь, Аэль тут же поцеловала за ушком, вновь стала массировать и мять нежнее, а подушечка пальца наоборот начала давление.
Дорэль, милая, голубка, кошечка моя
Ласково шептали губы, а ручка с груди ушла, поглаживая изгибы дурфы. Только внизу ладонь бабочкой раскинулась поверх черного цветка, а палец хоботком выманивал новые соки наружу и с их влагой лишь ловчее справлялся со своей задачей. Но как же это было жутко приятно, ярко и будоражаще. Даже не смотря на разлом Аэль пришлось принять, что телесная чувственность осталась, проснулась и разбередилась жаром прекрасного тела, милой дурфой с ее сладкими стонами. И к концу этого акта горели не только волосы и губы у Аэль, но и щеки с ушками.
Вот только времени отдыхать баргустка не дала. С поцелуями по позвоночнику и скольжением ручек, забралась рыжевласая под супругу, между ножек ее, обняв их ручками за бедра, опустив пониже. Когда же расстояние стало достаточным и устроило, баргустка бесцеремонно коснулась губами губ половых и повела язычком по ним. Тянуться приходилось, ведь так не так болели бы мышцы ног дурфы, за то от шалостей и нежностей весь нектар красной девы стекал прямо в рот бескрылой, таял вкусом во рту и стоял на языке и губах.
Но не только половые губы и складочки изучал язычок, опускался он к потомство родному каналу, обходил все вокруг да около. И страшилась ведь Аэль сделать что-то не так, но проник от волнения язычок резко на половинку своей длины, а затем наружу почти полностью и внутрь. Спустя десяток таких движений осмелилась баргустка внутри двигать, стенки изучать да вкушать вкус женщины всласть, кровь ее. Так ведь и Фаврир сделала да показала даже, ведь долго у Аэль шла. Боялась даже царица, что от нарушенного поста такая, а вышло только совсем не то.
Дорэль вздрогнула, когда у ушка слова Аэль услышала. Еще и смущать решила! Но стеснение отступало, хотя бы потому, что внутри с новой силой вскипала страсть и стоны становились все громче и менее сдержанные. Дурфа впилась ноготками в мех, сжимая его крепко. Как же ново все это было. Все те эмоции, которые испытывала дурфа. Хотелось сбежать и продолжать все это одновременно. В теле копилась сила, росла и скоро очень собиралась покинуть тело также быстро, как и в прошлый раз. Аэль ее руки, слова, губы все это приносило ужасно много приятного. И совсем не жалела крылатая, что ждала так долго.
Но вот тело пробила очередная волна, которая вновь не позволила напряжению тому совсем сойти, только тело готово было рухнуть и свернуться клубочком, если бы не баргустка, которая еще одну порцию румянца вызвала. Крылатая выгнулась в спинке, но после чуть сильнее раздвинула ножки. Ягодицы напряглись, а после их снова расслабили. С проникновением и глаза зажмурились сильнее. Что же это? Почему так кружилась голова? От столь частых стонов голос охрип.
А Аэль
Губы были искусаны до маленьких ранок. Еще немного и озорство баргустки вылилось в новую порцию приятной неги, растеклась внутри, согревая все. Баргустка вздрогнула вместе с телом дурфы, прижавшись к ней в порыве. Непривычное беспокойство пульсировало внутри через пуповину связи, непривычное светлое чувство наполняло нутро, передавалось друг другу, будто обе были частью одного и все же разделенные. Огонь внутри причудливым цветком из тепла и ветра раскрылся. Аэль сглотнула и пальцами протерла влагу оставшуюся с губ, по чуть-чуть выбираясь из своего положения, ручками и губами сопровождая себя до плеча супруги, которую обняла, укладывая на шкурах.
Как ты, милая? Ммм, хочешь еще?
Уточнила баргустка, поцеловав в шею, а потом и щеку, наконец сровнявшись. Ладони оглаживали напряженные ягодицы, расслабляя их после такой позы. Дурфа к жене прижалась, носом в ее шею уткнувшись.