Сердце Рианы сжалось от одиночества лишь на мгновение не потому что она покинула родных, никогда так и не принявших её, а потому что Валла пела для неё в последний раз. Но потом принцесса посмотрела на молодого короля, которого назвала лордом своего сердца, и когтистая рука страха немного отпустила. Она так и не решилась спросить его о ночи накануне Праздника Отцова Огня. Сомнения вились над ней стаей беспокойных птиц.
«Всё покажет ночь, которая скрепит наш союз», подумала девушка.
Оглянувшись, она бросила последний взгляд на заповедный лес. Она вспомнила обещание Всадника, и это обещание согрело её даже больше, чем сдержанная улыбка Вальтена Завоевателя.
VIII
Молодой король выбрал себе невесту. Он вернётся в Кемран с красавицей-королевой!
Наконец-то он забыл её! Война верная супруга, но она не принесёт в своём чреве наследника.
Вот только невеста его ведьма из Валлы.
Тихий голос Сотара, самого мудрого из жрецов Отца, бывшего советником ещё при прежнем короле Радднире, заставил всех обернуться к нему.
Но она дочь мудрого короля Иннру, нерешительно заметил другой жрец.
Дочь короля-друида и королевы-ведьмы, с нажимом заметил Сотар.
Не всегда слова «друид» и «ведьма» вызывали в жителях Кемрана страх, со вздохом пробормотал третий жрец. Не всегда их связывали с теми, имена которых лучше и не упоминать всуе.
Да, те, кто пропускает сквозь себя волшебство, оказались наиболее уязвимы перед лицом Блуждающих Теней, скорбно сказал Сотар. Наши бедные жрицы Матери Их теперь и вовсе, наверное, не осталось Ну а друидов и ведьм зло исказило ещё раньше!
Но ведь и мы пропускаем сквозь себя волшебство, прошептал второй жрец.
Блуждающие Тени бегут перед лицом Отцова Огня, братья. Именно Ему мы служим, и Он защищает нас. Мать же прядёт нити ночи и ткёт тени тени, которые так родственны с другими. Вот почему Её служительницы оказались столь уязвимы. У луны есть тёмный лик, и именно он всегда властвовал в Кемране. Ну а друиды и ведьмы пропускают сквозь себя так много, что однажды их разум и дух просто теряется на Проклятых Дорогах и в Гиблых Местах. То, что остаётся вместо них, опасно для всякого человека.
Они знали всё это, но иногда не мешало напомнить о тех ужасах, от которых служители Отца оберегали народ.
Третий жрец окинул остальных решительным взглядом и сказал:
И всё-таки будущая королева ведьма из Валлы, а не из Кемрана. Возможно, она сумеет противостоять здешнему злу. Возможно, она даже сумеет вернуть нам утраченное.
Вернуть? Сотар с горечью рассмеялся. Уж не знаю, к добру ли будет это, ведь люди теперь выбирают иной путь.
Ну а если молодая королева всё же станет сосудом для зла? тихо спросил кто-то.
Сотар обернулся на голос.
Тогда мы сделаем то, что должны. Мы очистим её, как и прочих, чтобы защитить короля и Кемран. Довольно нам Блуждающих Теней, сеющих страх в людских сердцах, шепчущих о кошмарах и недостойных деяниях. Не хватало ещё, чтоб Тени снова, как раньше, стали вселяться в живущих рядом с нами. Довольно того, что не за всяким младенцем мы успевали уследить, прежде чем его подменяли! Увы, братья, как вы знаете, жрицы Матери больше не помогут нам. Бремя очищения давно уже лежит на нас одних.
Жрецы погрузились в молчание. Те из них, кто путешествовал за границы Кемрана в земли, которые всё ещё пели, скорбели по утерянному. Кто-то надеялся. Кто-то страшился. Сложно было оставаться последними стражами людей перед лицом неизвестного, когда само древнее волшебство было искажено, а почти все, кто пропускал его сквозь себя, стали сосудами Блуждающих Теней.
А сложнее всех было тем, кто знал больше прочих и нёс бремя ещё более тяжкое
IX
Когда они пересекли границы Кемрана, Риане показалось, что на неё вдруг набросили душный полог. Её грудь словно сжали невидимые тиски, а привычный блеск красок Мира и переливы звуков отдалились. Пошатнувшись в седле, она хватала ртом воздух и не понимала, что с ней творилось. Её конь сбился с шага, точно почуяв её недомогание.
Что с тобой, моя леди? с тревогой спросил Вальтен, остановив своего вороного.
Она посмотрела на короля. Только сейчас она заметила перемену в нём и в окружавших её людях. Валла немного растопила доспех своих гостей, но, вернувшись домой, кемранцы снова стали привычно суровыми, хмурыми, как грозовое небо. Угасли песни и весёлые разговоры, сопровождавшие их всю дорогу. Точно лёгкая тень покрыла их лица, и тяжёлое бремя снова легло на их гордо расправленные плечи. Воины из Валлы, сопровождавшие принцессу, тревожно переглядывались. Даже Илса как-то изменилась и недобро прищурилась, глядя на изумрудные холмы вдалеке.
Что с тобой, моя леди? с тревогой спросил Вальтен, остановив своего вороного.
Она посмотрела на короля. Только сейчас она заметила перемену в нём и в окружавших её людях. Валла немного растопила доспех своих гостей, но, вернувшись домой, кемранцы снова стали привычно суровыми, хмурыми, как грозовое небо. Угасли песни и весёлые разговоры, сопровождавшие их всю дорогу. Точно лёгкая тень покрыла их лица, и тяжёлое бремя снова легло на их гордо расправленные плечи. Воины из Валлы, сопровождавшие принцессу, тревожно переглядывались. Даже Илса как-то изменилась и недобро прищурилась, глядя на изумрудные холмы вдалеке.
Здесь тяжело дышать, мой лорд, прошептала девушка.
Горькая усмешка понимания пересекла его резко очерченные губы. Его взгляд затуманился, словно он вспомнил вдруг о чём-то глубоко его ранившем.
Моя земля уже давно не поёт таким волшебством, как та, в которой ты была рождена, моя леди. Но, возможно, именно ты несёшь в себе так необходимый нам светоч.
Его слова согрели сердце, и даже дышать стало легче. Риана взяла себя в руки и тепло, с благодарностью улыбнулась ему. Вальтен чуть поклонился ей и пришпорил коня.
И снова они скакали стремя к стремени по широкой необъятной равнине и вдоль тёмно-бирюзовой полноводной реки к таинственным изумрудным холмам, а потом мимо древних диких лесов, напомнивших ей заповедные чащи друидов Валлы. Здесь, в Кемране, так же светил Отцов Небесный Огонь в глубокой лазури, так же ветер доносил запахи леса и полевых цветов, так же с поющим журчанием несли свои воды реки. Но всё это было лишено какой-то полноты, глубины, как будто сам свет жизни потускнел здесь. Кемран был землёй печали молчаливой землёй, позабывшей свои песни. Он казался тенью себя самого, хрупким отражением в воде, готовой вот-вот покрыться рябью. Его красота внешне напоминала красоту Валлы, но внутренне он словно был скован неведомой силой. Что-то изменило его, выпило его глубинное волшебство, так что даже кровь земная обладала здесь иным привкусом.
«Хватит ли меня одной, чтобы озарить эту землю волшебством Валлы? с тревогой думала Риана. Подаренная мне Матерью Сила не так велика, об этом мне всегда говорили. Как же я сумею поделиться ею с другими, так чтобы оказалось достаточно? Или, возможно, нужно лишь напомнить Кемрану, каким он был когда-то, отыскать его собственное волшебство, и тогда он очнётся от своего глубокого сна?..»
Эти мысли, да ещё и воспоминания о том, с какой надеждой на неё смотрела свита Вальтена, вернули её сердцу былую решимость. И пусть её желание исцелить внутренний надлом короля теперь обратилось в нечто гораздо большее она не собиралась отказываться от задуманного.
Очнётся от глубокого сна
Риана попыталась вспомнить что-то очень знакомое, связанное с этими словами, что-то зыбкое и неуловимое, но такое важное. Вдруг краем глаза она уловила какое-то движение и обернулась к дикому лесу, вдоль которого бежал тракт. Ей показалось, что в сгущавшихся сумерках среди деревьев она увидела тёмные силуэты зверей и всадника. Они двигались беззвучно, как призраки, а потом и вовсе исчезли.
Риана посмотрела на своих спутников, с облегчением убеждаясь, что вроде бы больше никто ничего не заметил. Только Илса внимательно следила за ней всю дорогу да бросала тревожные взгляды по сторонам. Серый конь ведьмы такой же серьёзный и основательный, как его пожилая хозяйка, ни на шаг не отставал от гнедого принцессы. Девушка всегда подозревала, что её строгая наставница гораздо больше знала о Дорогах Ши, чем говорила ей. Возможно, Илса тоже заметила силуэты, но только вряд ли стала бы отвечать на вопросы принцессы, как и всегда.
На ночлег они остановились в трактире в небольшом городке, в паре дней пути от столицы. Люди высыпали на улицы встречать своего короля и его невесту, но это была не бурная безудержная радость жителей Валлы. Кемранцы в целом были угрюмым и тихим народом, скупым на проявление чувств, и радость у них была такой же сдержанной. Открытая улыбка Рианы была ярким лучом в толпе, разбавившим привычный серый сумрак.
Заезжий рыжеволосый менестрель исполнил за ужином несколько кемранских баллад. У него было приятное вдохновенное лицо, красивый, по-своему волшебный голос и быстрые танцующие руки. Его песни очень понравились девушке, хотя каждая, даже самая весёлая из них, имела лёгкий привкус печали. Но под эту музыку ей виделась то тихая ночь в заповедном лесу, то тёмная спокойная вода, то предрассветный туман над лугом. Мягкие сумеречные краски всегда дарили ей чуть больше радости, чем яркий полуденный свет. В них она видела покой, а не угасание. А переливчатый звёздный свет глубокой ночи был ничуть не менее прекрасен, чем рассветные лучи, пробуждающие жизнь.